KnigaRead.com/

Юдит Шалански - Шея жирафа

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Юдит Шалански, "Шея жирафа" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Ученик, сидящий перед ним, ухмыльнулся. Ну, погоди.

– Пауль, что это за дерево там за окном?

Пауль выглянул в окно.

– Э-э-э.

Чуть слышно откашлялся. Его почти жалко.

– Спасибо.

Этому теперь есть чем заняться.

– Мы это не проходили, – заявил Кевин. Лучше ничего не придумал. Мозг – как полый орган.

– Вот как?

Теперь ко всему классу. Фронтальная атака.

– Это вопрос ко всем… Подумайте как следует.

Тишина. Наконец девочка с конским хвостом, за первой партой, подняла руку, и Инга Ломарк оказала ей любезность. Та, конечно, знала ответ. Такая ученица есть в каждом классе. Такая вот лошадка с конским хвостом, которая вытягивает урок на себе. Учебники пишут именно для таких девочек. Жадных до упакованного знания. Записывающих тезисы в тетрадь яркими чернилами. Такие еще боятся красной ручки учителя – нелепого инструмента мнимо безграничной власти.

Она знает их всех. Узнала сразу же. Таких учеников у нее было предостаточно, целые классы, из года в год. Пусть ее думают, что они особенные. Сюрпризов не бывает. Только состав меняется. Ну, кто вступает в игру на этот раз? Достаточно одного взгляда на схему рассадки. Наименование – это всё. Каждый организм имеет имя и фамилию. Вид. Род. Отряд. Класс. Но для начала можно просто запомнить имена.

Вот и все. Как всегда, без особых сюрпризов. Девочка с конским хвостом уже закончила. Сложила руки, на парте. Смотрит на доску.

Инга Ломарк подошла к окну. Ласковое утреннее солнце. Как хорошо. Листва уже меняет цвет. Хлорофилл разлагается и уступает место ярким, пигментам. Каротиноидам и ксантофиллам. Длинно-черешковые, изъеденные молью-пестрянкой листья каштана пожелтели по краям. Сколько мороки деревьям с этими листьями, все равно ведь с ними скоро расставаться. Так и в ее работе. Каждый год одно и то же. Уже больше тридцати лет. Каждый раз все с начала.

Они еще слишком малы, где им понять ценность совместно приобретенного знания. Не стоит ждать благодарности. Можно только ограничить ущерб. В лучшем случае. Ученики – существа без памяти. В один прекрасный день они все уйдут. И она останется одна. И руки будут такие же сухие от мела. Здесь, в этом кабинете. Вместе с кучей скатанных в рулоны таблиц и витриной с наглядными пособиями. Скелет с переломанными костями; засаленные муляжи органов, пластмассовая кожа – в рваных ранах; чучело барсука пялится мертвыми глазами сквозь стекло, мех прожжен в нескольких местах… Скоро то же самое можно будет проделать и с ней. Как с тем английским ученым, который хотел сохранить связь со своим университетом и после смерти. В виде мумии присутствовать на еженедельных заседаниях. Его последнее желание исполнили. На скелет профессора надели его одежду. И набили соломой. А голову забальзамировали. Но что-то не заладилось, и в конце концов к скелету пришлось приделать голову из воска. Инга видела его в Лондоне, когда ездила к дочери. Клаудия училась там. Профессор сидел в огромной деревянной витрине. С тростью, в соломенной шляпе и зеленых замшевых перчатках, точь-в-точь таких, как она купила себе весной восемьдесят седьмого года в дорогом магазине. За восемьдесят семь марок. Владимир Ильич хотя бы спит и. видит сны о коммунизме. А этот англичанин и по сей день в строю. Каждое утро провожает взглядом студентов, идущих на занятия. Витрина ему вместо гроба. А он – памятник самому себе. Вечная жизнь. Все лучше, чем донорство органов.

– Пожилые люди, – вдруг сказала она, – пожилые люди помнят школьные годы даже тогда, когда уже забыли все остальное.

Ей школьные годы снились постоянно. Чаще всего – выпускные экзамены. Как она стояла и ничего не могла вспомнить. После пробуждения ей всегда требовалось какое-то время, чтобы понять: бояться больше нечего. Она уже на другой, безопасной стороне.

Инга обернулась. Обескураженные лица.

Нужно быть чертовски осторожной. Не успеешь оглянуться, как уже начнешь обсуждать на уроках всякую чушь. Кто что ест на завтрак. Причины безработицы. Похороны домашних животных. Все вдруг оживляются, и уроку конец. Приходится изобретать головокружительные переходы, чтобы вновь вернуться к экологическим системам, и вот уже ученики, только что слушавшие внимательно, снова сидят с пустыми лицами. Самая опасная тема – погода. От погоды рукой подать до собственного душевного состояния. Но об Инге Ломарк им ничего не узнать. Лучше всего подхватить нить на том же месте, где потеряла. Она вернулась к учительскому столу подчеркнуто медленно. Прочь от разноцветных листьев. От губительной погоды. Вперед, в атаку.

– Пациенты с болезнью Альцгеймера или деменцией часто не помнят имена своих детей или имя супруга, но знают, как звали их учительницу биологии.

Просто плохое запоминается лучше, чем. хорошее.

– Рождение ребенка или, скажем, свадьба, несомненно, важные события в жизни, но это не гарантирует им места в нашей, памяти.

Мозг подобен решету.

– Запомните: ни в чем нельзя быть уверенным. Уверенным нельзя быть ни в чем.

Она даже постучала указательным пальцем по лбу.

Класс смотрел озадаченно.

Вернемся к уроку.

– На Земле – около двух миллионов видов животных. Когда меняются условия обитания, они оказываются под угрозой.

Полное отсутствие интереса.

– Кто назовет вымершие виды?

Поднялось несколько рук.

– А кроме динозавров?

Руки опустились. Просто зараза какая-то. Эти дети не отличат дрозда от скворца, но запросто перечислят таксономию вымерших гигантских рептилий. Нарисуют по памяти брахиозавра. Подростковое восхищение упадком. Скоро начнут носиться с мыслью о самоубийстве и шататься ночами по кладбищу. Заигрывать с потусторонним миром. Скорее мода на смерть, чем влечение к смерти.

– Тур, например. Тарпан, белоголовый сип, тасманийский сумчатый волк, бескрылая гагарка, додо. И стеллерова корова.

Они понятия не имеют обо всем этом.

– Это огромное животное когда-то обитало в Беринговом море. У нее было тело весом в несколько тонн, маленькая голова, рудиментарные конечности. Шкура толщиной в несколько сантиметров, на ощупь, как кора старого дуба. Морская корова была смирным животным. Звуков не издавала. Только тихо вздыхала, если ее ранили. Она была практически ручной и охотно выходила на берег. Ее можно было спокойно погладить. И убить.

– А откуда вы это знаете? – Эрика, просто так, не спросив разрешения.

Вопрос обоснованный.

– Из описания, данного немецким естествоиспытателем Георгом Стеллером. Он еще застал этот вид живым.

Эрика серьезно кивнула. Она поняла. Интересно, кто у нее родители? Раньше было достаточно заглянуть в журнал. Интеллигенция, служащие, рабочие, крестьяне. Офицеров причисляли к рабочим. Священников – к интеллигенции.

Эллен подняла руку.

– Да?

– А что с ней стало?

Ясно, чует товарища по несчастью.

– Мясо этих животных употребляли в пищу. Судя по всему, по вкусу оно напоминало говядину.

Корова – она и есть корова.

Вернемся к живым.

– Кто знает, какие виды находятся под угрозой вымирания в настоящее время?

Пять рук.

– Кроме панды, коалы и китов.

Руки снова опустились, одна за другой. Плюшевые мишки из Красной книги. Эффект Бэмби. Талисманы – индустрии игрушек.

– Может, какой-нибудь вид, обитающий в нашем регионе?

Полная растерянность.

– Малых подорликов в Германии насчитывается всего лишь около ста пар. Некоторым фермерам даже выплачивают дотации, чтобы они оставляли поля под паром. Потому что подорликам так легче охотиться. Питаются они в основном ящерицами и певчими воробьиными. Подорлики откладывают два яйца, но выживает только один птенец.

Правильно расставила акценты. Теперь они прислушались.

– Птенец, вылупившийся первым, убивает второго. Он клюет брата, пока не забьет до смерти. Родители потом скармливают его оставшемуся птенцу. Это называется врожденным каинизмом.

Так, посмотрим на первый ряд. Пасторский сынок не дрогнул. Интересно, он уже утратил свою детскую веру? Чтобы выжить, недостаточно забраться в Ноев ковчег. Итак, повторим.

– Один птенец убивает другого.

Немой ужас.

– Это не жестоко, это естественно.

При определенных обстоятельствах даже убийство птенцов – это забота о потомстве.

Теперь они проснулись. Море крови, горы трупов.

– А зачем они тогда вообще откладывают два яйца? – Пауль. Кажется, ему действительно интересно.

– Про запас.

Это же так просто.

– А родители что? – широко распахнутые глаза Табеи.

– Наблюдают.

Прозвенел звонок. Это лишь начало, только первый урок.

Неплохой получился финал. Точно в цель. Звонок не звенит, он дребезжит. Все еще сломан. А ведь она еще до каникул ходила к Кальковскому. Первый раз была у него в кабинете, под который он приспособил бывшую котельную. Стены увешаны плакатами с животными. Тщательно прибранный письменный стол. Все еще пахнет углем, хотя школа давно уже перешла на центральное отопление. Она попросила убрать в конце концов кусочек картона, который ученики тринадцатого класса засунули за кнопку звонка – пошутили на прощание. Кальковский сидел развалившись на продавленном, офисном, кресле, что-то там плел про месть. Месть выпускников за год жизни, потраченный. впустую. И ведь всерьез говорил. Напомнил ей Каттнера. Среди изображений природы на стене – фотография женщины с обнаженной грудью. Такое же голое животное, как и остальные. Завхоз – он и есть завхоз. Но он прав. Постоянно меняющиеся учебные планы, вечные реформы. Решения ландтага, региональное министерство образования. Учебный материал можно пройти и за двенадцать лет. И даже за десять, если выбросить все лишнее. Всю эту художественную ерунду, например. Но звонок можно было и починить.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*