Сара Райнер - Один момент, одно утро
– Вы свободны?
Одновременно открывается противоположная дверь, и Анна видит отороченный мехом капюшон и встревоженное лицо.
– В Хейвардс-Хит? – спрашивает другая женщина.
– Рада поделиться, – предлагает Анна.
– Как угодно, – согласно хмыкает водитель. Ему все равно. Тариф есть тариф.
Не дав ему времени передумать, обе женщины садятся в машину.
8 ч. 30 мин
Анна шумно выдыхает:
– Уф!
По крыше машины барабанит дождь, словно говоря: как же вам повезло!
– Настоящая удача, – говорит женщина в парке, откидывая капюшон и ловким движением стряхивая с плеч рюкзачок.
Она небольшого роста и гибкая и, похоже, опытна в подобном упражнении.
– Бедный дядька, – говорит она, откидываясь на спинку.
– Что с ним? – спрашивает Анна.
– Сердечный приступ, – отвечает женщина в парке.
– Он умер, как вы думаете?
– Боюсь, что да.
– О боже!
– Знаю, ужасно. Он с женой ехал.
– Откуда вы знаете?
– Я сидела рядом с ними. С другой стороны прохода.
– Черт возьми! Наверное, ужасно это видеть.
– Да, – кивает женщина в парке.
«А я там жаловалась на задержку, – упрекает себя Анна. – Готка была явно права. Разве так важно, что я немного опоздаю на работу?» Она озвучивает свои мысли:
– Вы бы предпочли умереть не совсем так, верно? Лучше умереть, запуская змея со своими внуками, или на каком-нибудь торжестве, или что-нибудь такое. Не в утреннем поезде.
– Эй, леди, – перебивает ее водитель, не давая продолжить. Он слушает потрескивающий искаженный голос по радио. – Ехать в Хейвардс-Хит нет смысла. Очевидно, все поезда стоят. Всё встало.
– Но ведь этого не может быть? – озабоченно спрашивает Анна.
– О, вполне может, поверьте мне, – говорит водитель. – Вы представьте себе, что творится на Брайтонской линии – единственная колея в оба направления от Хейвардс-Хита до побережья. Достаточно одного поезда, чтобы движение полностью парализовалось.
Женщины переглядываются.
Водитель явно ловчит.
– Так куда вас довезти?
– Домой? – предлагает женщина в парке.
– Это где? – спрашивает другая.
– В Брайтоне, – говорит та, что в парке, и уточняет: – В Кемптауне.
У Анны в голове жужжат мысли. Парка, мальчишечье лицо, коротко подстриженные, намазанные гелем волосы, никакой косметики, джинсы, рюкзак, адрес в Кемптауне. Это лесбиянка. Кемптаун недалеко от Аниного дома – это так заманчиво, но…
– Я не могу, – объясняет она. – Мне нужно в Лондон.
– Пожалуй, я тоже туда поеду, – соглашается женщина в парке. – Просто было бы неплохо в кои-то веки найти повод туда не ехать.
– У меня встреча, – говорит Анна.
– Во сколько?
– В десять.
Анна смотрит на часы. Сейчас тридцать пять минут девятого.
– Как назло, не правда ли? Обычно поезд, который отходит в семь сорок четыре, прекрасно довозит меня до работы.
– Но ведь на работе поймут? – говорит женщина в парке. – Просто в поезде кто-то умер. – Она смеется, но это не кажется бездушным – просто комментарий к нелепой ситуации. Потом замолкает и, подумав, спрашивает: – Разве нельзя просто позвонить и объяснить, что опоздаете?
Анна представляет себе бульдожью стойку начальника у входа, и это не придает ей уверенности.
– Леди, – снова вмешивается водитель. Они подъезжают к светофору на перекрестке. – Решайте. Куда едем?
Анна ловит в зеркале его взгляд. Она уверена, что он ухмыляется: ему нравится сложившаяся ситуация.
– Мне действительно нужно в Лондон, – повторяет она.
Ей не хочется подставлять коллег. Не хочется, чтобы кому-то пришлось проводить презентацию вместо нее. К тому же в уведомлении об увольнении нет ничего смешного. Она наклоняется вперед, к уху водителя:
– Сколько стоит туда доехать?
– Смотря куда именно.
Она задумывается: куда будет удобно и ей, и, хорошо бы, другой женщине, и чтобы при этом они не застряли в пробке в час пик?
– На Клэпхэм-Джанкшн?
– А где у вас встреча? – спрашивает женщина в парке.
– На Чейн-Уок, у Кингс-роуд – туда идет много автобусов.
– Меня вполне устроит, – соглашается женщина в парке. – От Клэпхэма я доеду на поезде до Виктории.
– Семьдесят фунтов, – говорит водитель.
Они останавливаются у светофора.
Анна быстро подсчитывает. Цена несусветная для расстояния миль в шестьдесят. Но по ее дневному заработку оно стоит того – она потеряет куда больше, если не появится на презентации. Анна смотрит на женщину в парке. Та, похоже, колеблется – Анна понимает, что не все зарабатывают такие деньги, как она.
– Я могу заплатить пятьдесят, – предлагает она. – Мне действительно очень нужно попасть на работу.
– О, но это несправедливо.
– Мне заплатят за этот день, – объясняет она. – Так что меня устроит, честно.
– Вы уверены?
– Да.
– М-м-м…
– В самом деле, устроит. Иначе, если вы не поедете, я оплачу поездку полностью.
– Тогда ладно. Спасибо, – признательно улыбается женщина в парке.
– Прекрасно! – Анна снова наклоняется к водителю: – Поехали.
И он включает сигнал поворота, сворачивает налево и направляется на автостраду.
* * *– Давайте познакомимся. Меня зовут Лу. – Она поворачивается к попутчице и протягивает руку.
Женщину не назовешь хорошенькой в общепринятом смысле, и тем не менее она необыкновенна. Ей, наверное, слегка за сорок – а Лу лет на десять моложе, – у нее волевое угловатое лицо и темные, как у Клеопатры, совершенно прямые волосы. В глаза бросается ее макияж: кроваво-красные губы, темные тени на веках, беззастенчиво подчеркивающие карие глаза. Это говорит о самоуверенности и прекрасно сочетается с ее ростом и длинными конечностями. Она стройна и хорошо одета, в изящной темно-синей полушинели, и ее большая сумка из змеиной кожи с виду недешева. Общее впечатление – женщина умная, но немного пугающая.
– Меня зовут Анна, – отвечает Анна.
Рука у нее холодная и костлявая, пожатие твердое и уверенное. Но Лу уже заметила, что она великодушна и умеет сочувствовать; ясно, она не так сурова.
– Вы куда едете? – спрашивает Лу.
– Я работаю в Челси. У меня встреча в офисе. А вы?
– Я добираюсь до Хаммерсмита. – Следует пауза. – Я работаю с молодежью, – добавляет Лу.
– А, – кивает Анна.
Хотя Лу любит свою работу, она прекрасно понимает, что эта профессия не особенно престижна и не очень хорошо оплачивается. Пока она не очень хорошо представляет, чем занимается эта женщина, работающая неподалеку от Кингс-роуд, но, наверное, это птица гораздо более высокого полета, и Лу в некотором роде хочется ее одобрения. Но у нее нет возможности подробно объяснить, почему она занимается тем, чем занимается, потому что Анна всем телом поворачивается к ней и настойчиво просит:
– Так расскажите, что случилось в поезде?
Лу рассказывает все, что может припомнить.
– Просто не было времени, чтобы кто-то его смог реанимировать, – заканчивает она. – Хотя медсестры появились почти сразу же, и они пытались сделать все возможное… Видит Бог, пытались. – Она поеживается, вспоминая случившееся. – Но все произошло так быстро. Только что он пил свой кофе, а через минуту – или так показалось – уже умер.
– Бедная его жена! – в ужасе произносит Анна. – Только представьте – поехать на работу с мужем, думая, что это обычный день, и вдруг он падает и умирает. Прямо перед тобой. О, мне действительно ее жаль.
* * *– Так, значит, вы тоже живете в Брайтоне? – спрашивает Лу, когда они уже мчатся по автостраде.
Водитель нажимает на педаль, и вскоре они уже летят со скоростью семьдесят миль в час. У бровки мелькают только начинающие расцветать желтыми цветами кусты утесника.
– Да.
– Где именно?
– В Севен-Дайалсе. Знаете?
– Конечно, – обижается Лу. – Я живу в Брайтоне почти десять лет.
– Ну да. – Тогда можно сказать поточнее. – На Чарминстер-стрит.
Лицо Лу остается бесстрастным.
– Между Олд-Шорхэм-роуд и Дайк-роуд.
– Ах да! – восклицает Лу. – Там милые маленькие викторианские домики, и в конце улицы квартал офисов.
– Да. Грязновато, но мне нравится.
– Вы живете одна?
Лу как будто искренне заинтересована, и Анна замечает, что она смотрит на ее палец – вероятно, ищет обручальное кольцо. «Как забавно, – думает Анна, – мы обе ищем сигналов, оцениваем друг друга». Тем не менее она не хочет продолжать разговор. Это не та тема, в которую она хочет углубляться.
– М-м-м, нет… Я живу со своим другом.
Лу улавливает ее настроение и меняет тему:
– Так вы всегда работаете в Лондоне?
– По большей части, да. А вы?
– Четыре дня в неделю. Мне бы не хотелось ездить туда все пять дней.
– Да, это утомляет.
Анна неожиданно чувствует обиду: если бы Стив зарабатывал больше, ей бы не приходилось так много ездить. Но она молчит, только глубоко вздыхает, а потом более решительно произносит:
