Лиз Дженсен - Девятая жизнь Луи Дракса
– Подумай хорошенько, – заметил Воден и удалился.
– Детектив Шарвийфор, полиция Виши. Жорж Наварра сказал мне, что и вы получили письмо.
Голос резкий и усталый; было слышно, как она щелкает клавишами компьютера.
– Да, – ответил я. – Если вы говорили с Натали Дракс, наверняка уже знаете, что Луи снова нас поразил. – Я подвинул к себе лист бумаги и начал машинально писать фамилию «Шарвийфор».
– Да, я в курсе. Очень интересно. Предупредите медсестер: бдительность и надзор круглосуточно. Далее: вы уверены, что Луи не мог написать эти письма?
– Это немыслимо.
– Но ведь он сел и заговорил, так? Позвал отца? Почему не мог написать?
– Слушайте, мы не понимаем механизмов его приступа. Но уверяю вас, вокруг столько персонала – мальчик не мог бы встать незамеченным.
– Кажется, в палате работает камера наблюдения?
Черт, ручка протекает. Можно сказать, меня загнали в угол.
Жаклин прикатила инвалидные коляски, чтобы родственники вывезли пациентов в сад. Я взял Луи – надел ему наушники и включил кассету с голосом матери. Мы выехали наружу. Воздух был одновременно выжжен и влажен.
В саду ко мне заспешила Джессика Фавро.
– Меня очень беспокоит Натали Дракс, – сказала она.
– В каком смысле?
– Она не хочет с нами общаться. Очень странно. Она никого к себе не подпускает. Ей так тяжело переносить горе в одиночку, но мне кажется, что…
– Что этого она и хочет?
– Да.
– Что ж, пока будем уважать ее выбор, – сказал я. Но уловил неуверенность в своем голосе, и Джессика тоже ее уловила. Что-то действительно не так, что-то не клеится, просто у меня нет времени разбираться. Откланявшись, я покатил коляску к декоративному пруду с фонтаном – он переливался на солнце, разбрасывая крошечные радуги. Мы с Луи сделали два круга, а затем я присел на скамейку и прочитал вслух несколько страниц из «La Planète bleue». Я не помню, сколько мы так просидели – я лишь глядел на фонтан. Прошли минуты, а может, часы. Мозг как будто выжали. Я пытался представить, о чем думает сейчас Пьер Дракс. Как он поступит дальше? Неужели он действительно следит за мной и Натали?
И если так, близко ли он сейчас?
Мне показалось, будто я почувствовал спиной чей-то взгляд, поэтому я встал и покатил коляску обратно в палату.
Около часа я проработал в кабинете, а затем позвонила Жаклин и сказала, что приехала Шарвийфор, она сейчас в палате. И впрямь: детектив сидела возле Луи и разглядывала его, словно лабораторный образец. Я замер в отдалении, наблюдая, как Шарвийфор снимает льняной форменный пиджак грибного цвета; под пиджаком обнаружилась белая рубашка – она едва не трещала по швам под напором пышного бюста.
Шарвийфор повесила пиджак на стул, не спуская глаз с Луи – наблюдательность не врача, но полицейского, для которого любой объект обречен стать уликой. Собственно говоря, Луи в некотором роде и был уликой. Шарвийфор подняла и отпустила руку мальчика, и та безвольно упала на кровать. Я-то прекрасно знаю, что у коматозных пациентов рефлексы отсутствуют: что ж, теперь детектив убедилась в этом сама. Я еле сдерживался, чтобы не прекратить это безобразие. Потом Шарвийфор дунула ребенку в лицо – опять никакой реакции. Затем она наклонилась и довольно громко проговорила ему на ухо:
– Луи? Ты меня слышишь? Я – детектив Шарвийфор. Ты спишь? Я бы хотела задать тебе несколько вопросов.
Откашлявшись, я торопливо приблизился и протянул ей руку. Детектив выпрямилась; меня вновь поразила чистота ее синих глаз, ясных и пронзительных.
– Значит, вы полагаете, что Пьер Дракс преследует свою жену? – спросил я, когда мы пожали друг другу руки. Шарвийфор посмотрела на меня холодно – да, какие странные, поразительные глаза.
– Доктор Даннаше, вопросы буду задавать я, и никак не наоборот.
Эта женщина – полная противоположность Натали Дракс. Неудивительно, что они не поладили.
– Что ж, задавайте, – вежливо ответствовал я.
– Что вы можете сказать о состоянии Натали Дракс?
Жестом я попросил ее отойти; мы пересекли палату и остановились у окна в сад.
– Ясное дело, женщина убита горем. – Я слышал в голосе раздражение и – да, нарочитость. Но и сдержаться не мог. – Я считаю, у нее нормальные реакции для человека, который уже не один месяц находится в состоянии стресса, а сейчас предвидит, возможно, последнюю каплю.
Детектив пристально посмотрела на меня:
– Вы хотите сказать, она близка к нервному срыву?
– Я просто говорю, что ее состояние нестабильно.
– Значит, она все-таки может сорваться?
Еще вчера, мчась сквозь оливковую рощу, я опасался самоубийства Натали; и уж точно я считал, что Филипп правильно прописывал ей антидепрессант. Но я не собирался говорить об этом Шарвийфор. Не в таких выражениях.
– Я считаю, она может не выдержать стресса, – сказал я.
– Уверяю вас, доктор Даннаше, я делаю все возможное, чтобы раскрыть это преступление.
– Что вам удалось узнать?
– Простите, но у нас не принято разглашать подробности расследования.
– Я знаю. Но если Натали грозит опасность – например, Дракс проникнет в больницу и попытается напасть на нее, на Луи или на меня…
Шарвийфор уверила меня, что ее коллеги обеспечивают нашу безопасность. Она уже беседовала с доктором Воденом. Повсюду в городе развешены фотографии Пьера Дракса, местная полиция поднята на ноги, снова объявлен розыск. Арест Дракса – лишь вопрос времени. Его обязательно поймают, я могу не беспокоиться. Тем временем из Парижа приезжает мать Пьера Люсиль, она хочет повидаться с Луи, а кроме того, после инцидента с письмами полиция собирается допросить ее снова. Нужно постараться, чтобы Люсиль и Натали не встречались. Старая мадам Дракс недовольна разводом сына с первой мадам Дракс; она считает, Натали – худшее, что случилось с ее сыном; Натали отвечает ей взаимностью. В результате бабушка толком не виделась с Луи.
– Но теперь она твердо намерена увидеть внука, – заключила Шарвийфор.
– То есть это второй брак Пьера Дракса? – Странно, что Натали не сказала об этом. О чем еще она умолчала? Но Шарвийфор не стала вдаваться в подробности. Ее интересовало, что мне известно о падении Луи в ущелье.
– Какова версия Натали Дракс? – осторожно спросила она.
– А что?
– Мне интересно, насколько ее версии разнятся. Пока мы не поймали Пьера Дракса, мадам Дракс – наш единственный свидетель. Разве что случится чудо, Луи очнется и сам обо всем расскажет. Скажите мне как эксперт – каковы шансы?
– Очень малы.
– Но во время приступа…
– Приступ – чистая случайность. Не буду и притворяться, что способен его объяснить. Может, сильная судорога, кратковременное возвращение в сознание – но это весьма нетипично. Не рассчитывайте, что Луи так запросто очнется и начнет давать вам показания. Не очнется и не начнет.
Мы стояли и молча обдумывали судьбу несчастного Луи; затем Шарвийфор вновь заговорила:
– И все-таки, что вам рассказала Натали?
– Практически ничего. Все началось из-за конфет. Отец и сын подрались. Луи упирался, потому что Пьер вдруг захотел увезти его в Париж, а мальчик был против.
– Натали говорила, где стояла, когда это случилось?
Я покачал головой:
– Я что, должен был просить ее нарисовать план? Вы меня простите, но мне кажется, что это ваша работа, а не моя.
Шарвийфор постучала мыском туфли по полу.
– Я сегодня говорила с Ги Воденом. Я так понимаю, ваша жена звонила его супруге и была в расстроенных чувствах. Переживала, что вы с мадам Дракс… ну, довольно близки.
Я замер в ужасе. С какой стати Ги рассказал ей об этом?
– Не беспокойтесь, доктор Даннаше. Я никого не осуждаю.
Меня прошиб пот.
– Я бы не сказал, что мы с ней особенно близки, – пробормотал я.
– Может, и так. Но, по крайней мере, вы с ней дружите, лечите ее сына. Я надеялась, у вас будут какие-то полезные соображения.
– Нет, – твердо ответил я. – Вряд ли.
Шарвийфор задумалась.
– Я попрошу вас быть внимательней и ни от чего не отмахиваться, – медленно проговорила она. – Если Натали скажет что-нибудь странное, необычное или такое, что противоречит ее прежним показаниям, – позвоните мне. Например, что за история с конфетами?
– А что такого?
– Как можно поссориться из-за пакетика конфет? Вас это не удивляет?
– Когда человек на взводе, он может сорваться по любому поводу. Очень много семейных ссор происходит из-за пустяков, – холодно ответил я.
– А вам известно, что Пьер Дракс – не родной отец Луи? – медленно произнесла Шарвийфор и в упор посмотрела на меня. Моим первым порывом было сказать, что я не в курсе. Сам не знаю почему; временами я сам себя не постигаю.
– Да, мне это известно, – наконец сказал я. Голос тихий и далекий; громадный прожорливый червь тревоги ворочался во мне. Шарвийфор неотрывно смотрела на меня – изучала мою реакцию. Даже не трудилась это скрывать. Осталось только вытащить лупу и сунуть ее мне в лицо. – И кто же его настоящий отец? – спросил я как можно безразличнее.
