Мэри Монро - Летние девчонки
Заговорила Дора:
– Я тоже ничего не знаю. Я всегда считала, что папа зарабатывает сценариями.
Карсон опустила руку и с упреком посмотрела на Мамму.
– Они ничего не знают?
Мамма поджала губы.
– Это было его личное дело.
– Так значит, миф о Паркере Мьюре, художнике, писателе, предпринимателе и любимом сыне семейства Мьюр, живет и здравствует, – с сарказмом объявила Карсон. – Молодец, Мамма.
Дора положила руки на стол.
– Это и наше дело, Мамма. Мы больше не дети. Это наш отец, как мало бы мы с ним ни общались, и, оказывается, он оставил большую дыру в семейном бюджете. Ты только что сказала, что продаешь «Си Бриз» из-за его долгов. Это касается каждой из нас. Ведь мы, в конце концов, твои наследницы. Разумеется, после наших матерей.
Мамма заерзала на месте.
– Ваших матерей? – сказала она, повысив от возмущения голос. – Мои невестки меня разочаровали. У моего сына было три жены, но виноваты-то всегда оба.
Карсон резко встала и взяла бутылку шампанского. Наполнила свой бокал и прошла по кругу, наливая сестрам.
Мамма пожалела о сказанном и уставилась в центр стола. В свете свечей розы смотрелись потусторонне. Она снова вспомнила семейные обеды прошлых лет, когда Паркер был молодым и многообещающим. Тонкие шутки, изящные манеры, стильный вид – он был ослепителен. Жаль, что дочери не видели его таким.
Харпер повернулась к ней и спокойно заговорила:
– Мамма, я не знала отца. Лишь несколько твоих историй да немногие замечания от моей матери – мне он был совершенно незнаком. От тебя я знала, что он был писателем, бедным художником. Очень романтическим персонажем. Мать говорила, что он был ужасным алкоголиком, бездарным писателем с огромным самомнением. И даже бабником.
– Боюсь, твоя мама права. – Карсон подняла бокал и насмешливо провозгласила ехидный тост: – За дорогого папочку!
– Ну хватит, Карсон, – отрезала глубоко обиженная Мамма. Она посмотрела на внучку, пытаясь понять причину ее резкого поведения.
Карсон нахмурилась и поставила бокал на стол.
– Ты не ответила на вопрос Харпер, – напомнила Дора, возвращаясь к разговору. – Как папа зарабатывал на жизнь, пока жил в Калифорнии?
Карсон медленно повернулась к Мамме, вертя пальцами ножку бокала и с вызовом ожидая ответа на вопрос. Не дождавшись ответа от Маммы, Карсон опустила бокал и уставилась на него.
– Добрая мамочка высылала своему малышу ежемесячное пособие, – сообщила всем Карсон. – Это всегда было в нашем доме большим событием. Папа очень ждал чека. – Она выпила, снова опустила взгляд на бокал и сказала изменившимся голосом: – Ты хотела ему помочь, я понимаю.
– Не только ему, но и тебе, – ответила Мамма.
Карсон снова потянулась за бутылкой и наполнила бокал.
– Сперва все было неплохо. У нас была уютная квартирка. Мамма с дедушкой дали ему немалую сумму на новый проект. Я была совсем маленькой и мало что помню.
– На фильм, – сказала Мамма.
Карсон посмотрела на нее долгим взглядом.
– Нет, не думаю.
– Я-то знаю, – возразила Мамма. – Прекрасно помню. Он написал сценарий и нашел продюсера. Название не помню, – махнула она рукой.
– Хотелось бы посмотреть, – сказала Дора, – фильм, снятый по папиному сценарию. Уже кое-что, верно? – Последнюю фразу она сказала тоном чирлидера, призывающего девочек гордиться своим отцом.
Мамма придержала язык. Эдвард сразу с подозрением отнесся к проекту, но она настояла на финансовой поддержке, поверив заверениям Паркера, что за одним фильмом последуют другие. Она молилась, чтобы это солидное вложение помогло ему наконец сделать карьеру. Когда фильм был закончен, они с Эдвардом полетели в Атланту его смотреть. Она надела по этому случаю новое платье и хотела устроить вечеринку, но сын почему-то был против любых торжеств и не хотел, чтобы они смотрели фильм. Его показывали в обшарпанном кинотеатре в неблагополучной части города, что уже должно было вызвать у них подозрения. Мамма была так шокирована, а Эдвард разгневан фильмом, что они ушли через пятнадцать минут после начала сеанса. По дороге домой в Чарльстон Эдварду пришлось объяснить Мамме, что такое мягкая порнография.
– А где фильм? Хочу его посмотреть, – сказала Харпер.
– Не знаю, – отрешенно ответила Мамма. – Наверное, пропал. Утерян.
Карсон повернулась и пояснила:
– Фильм не сохранился. Сухим остатком: он никогда не был успешен, и других не последовало. Конец истории.
Она повернулась к Мамме, глазами говоря, что пора остановиться. Мамма сразу поняла, что Карсон была в курсе всех подробностей, но не хотела их обсуждать. Она смутилась, а еще хотела защитить репутацию своего отца и, наверное, Маммы.
– Потом становилось все хуже и хуже, – продолжила Карсон. – Нас постоянно выселяли, и мы переезжали во все более обшарпанные квартиры. В одном папа был мастер, – со смешком сказала она. – Убегать от коллекторов. Хотя подождите. – Она подняла вверх палец. – Он хорошо умел кое-что еще, – признала Карсон. – Папа был чертовски хорошим рассказчиком. Ужасно жаль, что он не записывал свои истории. Его единственными слушателями были собутыльники. – Она опустошила стакан. – Он умер в одиночестве, в баре. Вы знали? – Она переводила взгляд с одной сестры на другую, потом наконец посмотрела на Мамму. – Мне позвонили из полиции, попросили опознать тело. – Она умолкла, теребя ножку бокала. – Не самое счастливое воспоминание.
Мамма поднесла руку к горлу, ей стало нехорошо. Она никогда этого не знала. Когда Карсон ей позвонила, тело уже отправили в морг. Эдвард сразу полетел в Лос-Анджелес, чтобы забрать тело и привезти его и Карсон домой, в Южную Каролину. Мамма всегда считала, что тело опознал Эдвард, и он никогда этого не опровергал, очевидно, пытаясь ее защитить. Это было так на него похоже.
– Я думала, – начала Дора, но остановилась и глубоко вздохнула, смутившись. – Боже, я думала, все было совсем иначе, – медленно сказала она. Потом посмотрела на Карсон. – Все те годы, что ты жила в Калифорнии, я всегда представляла, что вы живете в роскошной квартире с видом на океан. Наслаждаетесь жизнью со знаменитостями. Я тебе завидовала, Карсон. Думала, тебе повезло.
– Роскошная жизнь? – горько усмехнулась Карсон. – Не совсем.
– Ты хотя бы знала, что он любил тебя, – твердо сказала Дора. – Я знала, что он меня не любил. Моя мама достаточно часто об этом напоминала. Говорила, что я лишь досадная помеха, кому он только отправлял подарки на день рождения и Рождество, если вспоминал. А вспоминал он нечасто. – Дора сложила руки на груди и посмотрела в сторону.
– Ах, Дора, – пробормотала Мамма, готовая задушить Уинни за бессердечие. Ужасная женщина. Как мать могла говорить такое маленькой дочери?
Дора повернулась и посмотрела на Карсон.
– И знаешь, что самое безумное? Я не ненавидела его. Я ненавидела тебя, потому что тебя папа любил больше всех. Он забрал тебя к себе, бросив нас с Харпер.
– Любил меня? Да он таскал меня за собой, чтобы я за ним ухаживала.
– Карсон, – резко прервала ее Мамма. – Это неправда. Он хотел, чтобы ты была с ним. У тебя, в отличие от остальных, не было матери.
– У меня была ты, – сорвавшимся голосом сказала Карсон. – Я хотела остаться с тобой. Я умоляла тебя, но тщетно.
Мамма вздохнула, услышав в словах Карсон горечь.
– Мне очень хотелось тебя оставить. Но что я могла сделать? – воскликнула она. – Ты была его дочерью!
– Нет! – воскликнула Карсон. – Ты отпустила меня не поэтому. Ты просто никогда не могла ему отказать. – У нее потекли слезы. – Даже ради меня.
Мамма приложила ладони к щекам.
– Ты не веришь! Паркер… Любил тебя, – запинаясь, сказала она. – Любил каждую из вас.
– Правда? – всхлипывая и утирая слезы, пожала плечами Карсон. – Возможно. Не знаю. Он пытался. Но знаешь что? Даже если так, мне плевать. Он был ужасным отцом. Бездельником и лентяем.
– Карсон, прекрати! – выкрикнула Дора. – Папа таким не был.
– Откуда ты знаешь? – ощетинилась Карсон. – Ты видела его, только когда он прилетел домой, чтобы провести тебя по церкви. – Она подалась вперед, буравя взглядом Дору. – Ты не помнишь, как сказала, что не хочешь, чтобы он вел тебя к алтарю, потому что боялась, что он будет настолько пьян, что не сможет устоять на ногах? К твоему сведению, он знал об этом. И ему было обидно.
Дора побледнела.
Мамма почувствовала, как у нее внутри все сжалось. Она не могла вздохнуть.
Заговорила Харпер:
– Я видела его всего один раз, на свадьбе у Доры. Мне было четырнадцать. Я очень волновалась и была очень счастлива, что увижу его. Но, когда он зашел в церковь, даже я поняла, что он пьян. Как и говорила моя мать. Я помню, дедушка на него ужасно разозлился. Уже потом, на приеме, мне пришлось с ним поговорить. Он ведь был моим отцом. Я искала его. И нашла у стены в коридоре. Он заметил меня и улыбнулся. Мой желудок сжался, я так мечтала, что он обнимет меня и скажет, как меня любит. Но когда он приблизился, то просто остановился и уставился на меня, немного пошатываясь, а я просто улыбалась до боли в щеках. А он усмехнулся и сказал: «Ты очень похожа на мать».
