Ингрид Нолль - Неунывающие вдовушки
– Держи другую ногу, – велела Кора, – затащим его в прихожую, не надо оставлять его перед дверью.
Сказано – сделано. Кора забрала у него ключи от его машины и квартиры и связку отмычек.
Очередной обыск в нашей квартире был еще круче первого. Со стен сорвали не только драпировки, но даже обои клочьями отодрали. Мы не стали даже трогать этот первобытный бардак. Пусть им займется Катрин.
Через три минуты я уже разорвала квитанцию о штрафе за неправильную парковку, что белела у нас на лобовом стекле под дворником. Из-за поворота появился эвакуатор дорожной полиции.
– Нас не догонят! – У Коры от азарта блестели глаза. – Ну, старушка, ты по-прежнему в строю. Вместе мы непобедимы. Это надо отметить! – И она дала по газам.
И уже спустя четверть часа мы, как две школьницы, сидели на высоких табуретах в кафе и кокетничали с барменом из Италии. Кора заказала огромную порцию мороженого, целую «бомбу», хотя ясно было, что нам ее не одолеть.
– Сюда бы нашего Бэлу, – облизывая ложечку, сказала Кора, – он всегда так трогательно пачкает мороженым твою блузку! Все-таки это не здорово, что ты подкинула его мужу и успокоилась. Ни себе, ни людям. Я по нему знаешь как скучаю. Надо будет его потом в элитную школу определить, я все оплачу.
Мне опять захотелось плакать. Ну и дрянь же ты, подружка! Как ты смеешь называть меня кукушкой, плохой матерью! Что ты вообще понимаешь в детях! У тебя-то нет никого!
– Если бы Бэла был сегодня с нами, – мрачно отвечала я, – не было бы никакой Полли, никаких уроков итальянского и уж точно никакого фонарем по башке.
– Ладно, ты права. Сегодня у нас не детская программа. В следующий раз, когда приедем с Бэлой в Германию, пойдем в зоопарк. Я в туалет, а ты пока поплачь. Заплатить можешь?
Не говоря ни слова, я открыла перед Корой свой пустой кошелек.
– А! Ну да. – Кора сунула мне в руку свой и исчезла.
Самое время ей объяснить, что ее слишком долго не было рядом и что нельзя бросать меня без копейки денег. Надо ей намекнуть, чтобы оплатила мои долги.
Потом я с грустью подумала о сыне. Как-то раз мы в Италии втроем ходили в зоопарк. Молодой сторож любил детей и не поленился разъяснить нам, где живут самые интересные животные: семейка обезьян, львица со львятами.
На обратном пути Кора спросила:
– Кто из зверей тебе больше всех понравился?
– Сторож! – отвечал Бэла, немного подумав.
Да, у меня чудесный сын! Кора, видимо, завидует мне, хотя сама совершенно не желает заводить детей. Должно быть, тут скрытая глубокая коллизия: у меня есть то, что она не сможет себе купить ни за какие деньги.
Вернувшись в Дармштадт, мы пошли гулять в платановый парк на Матильдовом холме. Какая погода! Лето уходит, последнее тепло. Первые паутинки развеваются на ветру, словно седые волосы древних старух. Пахнет уже осенью, прелой листвой.
Вдруг перед нами на тротуар, неизвестно откуда, кажется, прямо с неба, упал мертвый голубь.
– Странно, – испугалась Кора, – никогда такого не видела. А ведь в городе полно птиц. Кто их хоронит, когда они умирают? Они же не валяются повсюду мертвые и не воняют.
Дворники, должно быть. Мертвая птица – дурной знак. Кора всегда смеялась над моими суевериями. Она, разумеется, не имеет понятия о том, что крылатые твари – посланцы потустороннего мира. А я ей не сказала. А зря, надо было ее предостеречь, ибо в этом случае зловещее предзнаменование сбылось.
– Эх, где бы разжиться тем препаратом, которым отравили англичанина. – И она носком туфли оттолкнула с дороги сизый символ мира. – Я бы своими руками избавилась от этой американки одним махом, не раздумывая!
Похоже, она могла думать только о замке в Тоскане.
– Я достану тебе это лекарство, у меня есть связи, – вдруг заявила я. Зачем я это сделала? Дура! Сама не знаю. Какие у меня связи! Захотелось придать себе весу, набить себе цену.
– Да ты что? Где? – удивилась Кора. – Мы же тогда можем послать подальше эту тупую Полли!
– На этот препарат нужны деньги. Много денег. Ты слиняла тогда с Феликсом и не оставила мне ни гроша. Я наделала долгов. Я должна Энди, Йонасу, Феликсу, Катрин!
Кора тут же села на низенькую каменную ограду и выписала мне сразу десять банковских чеков.
– Извини, я виновата, я не собиралась оставлять тебя без денег. Честно! – сказала она. – Смотри, чтобы Эрик не стащил у тебя и эти бумажки тоже!
В коммуналке Феликс налил нам чаю «ройбуш». В благодарность Кора потрепала его по стриженой голове, а потом ушла с мобильником в комнату и заказала себе билет на рейс во Флоренцию на завтра.
Задрав ноги на табурет, я поведала Феликсу, как мы одолели очередного злодея. Но аплодисментов и восклицаний «Браво, девочки!» не последовало. Феликс расстроился и растревожился: ой, лучше бы нам держаться подальше от всего этого, ой, не наше это дело! Ой, зря мы в это лезем! Теперь на свете живут три злых козла, которые мечтают нам отомстить. Ой, надо Катрин предупредить, когда появится! Ой, пусть не суется в квартиру и не ходит одна на работу! Да и увезли бы мы ее с собой в Италию!
И он был прав. Кора улетает завтра. Пора бы и мне. И побыстрее. Все равно я плохая мать, чего уж теперь. Так тому и быть!
Я энергично, словно Кора, взялась за дело. Путь мой лежал прежде всего в Гейдельберг.
Позвонила родителям Коры. Никто не отвечал. Йонаса не надо предупреждать заранее, крестьянская семья в самую жаркую пору сбора урожая никуда из дома не денется.
Мы пили всего только по второй чашке чая, когда зазвонил телефон. Я сидела ближе всех, сняла трубку, ожидая услышать болтовню Катрин.
– Феликс! Это тебя. Бабушка.
Он взял трубку. Побледнел и сорвался с места: дед умирает! Зовет Шарлотту!
– Я с тобой! Она ведь и моя бабушка тоже! – сострадательным тоном весьма убедительно произнесла Кора.
Вошел Энди, за ним на поводке, как на буксире, притащился пес. Я сидела одна. Наш таксист выглядел измученным, но он нашел в себе силы подойти ко мне и поцеловать в лоб.
– Пойду-ка прилягу, – объявил он, – смена была тяжелая. Мне бы киску в кроватку. Все лучше, чем эта старая дворняга.
И я пошла с ним.
Запах. Как странно он пахнет, этот мужчина. Взрослый, а пахнет как ребенок. Мне нравится.
Прежде чем Энди уснул, я спросила:
– Помнишь, ты говорил, что тебе на улице постоянно предлагают наркотики?
– И тебе предложат, если окажешься в нужное время в нужном месте с парой банкнот в кармане. А зачем тебе? – Он зевнул.
Зачем? Я успела выдумать зачем, пока раздевалась. Слегка изменила историю Полли. Одна школьная подруга Коры, наркоманка со стажем, родила вполне здорового ребенка и резко захотела слезть с героина. Теперь она получает лекарственную терапию в присутствии куратора из социальной службы. Но Кора пригласила Полли во Флоренцию, ей полезно будет сменить обстановку, поездка ее укрепит в желании бороться с наркоманией. Так вот, ей нужен этот препарат, чтобы взять с собой в Италию.
Вот такие вот мы с Корой добрые самаритянки. Я погладила Энди по волосам, убирая их со лба.
– Ну, допустим, – согласился он. – Но ты сама знаешь, с этим лекарством шутки плохи, оно может быть смертельно опасно. Двадцать миллиграммов на день хватит? Как, говоришь, ее зовут, Полли? Один мой приятель по работе встречался с некой Полли Вакер, та еще тварь! Но она не может быть вашей подругой! А Кора, говорят, богатенькая?
Я тут же заполнила один из тех чеков, которые выдала мне Кора.
– Если что останется, починишь машину Макса, пусть опять бегает. Слушай, а Кора уже пыталась тебя охмурить?
– Да с чего ты взяла? – пробурчал Энди и скоро уснул.
Это что – любовь? Что-то нас связывает? Вряд ли. Скорее, если уж честно, мы просто нашли друг в друге утешение и успокоение. Мы оба боимся жизни, нам страшно жить. Для нас обоих жизнь – шаткая, неверная лестница неизвестно куда. Любой порыв ветра или чья-то злая воля могут ее опрокинуть.
Я выскользнула из комнаты Энди, спать мне еще не хотелось. Я стала ждать остальных. Кора и Феликс вскоре вернулись. Ну? Что? Как?
– Жив, – отвечала Кора, – но без сознания.
– Он со мной попрощался еще позавчера, знал, что ему недолго осталось, – признался Феликс.
– И что он тебе сказал? – загорелась Кора.
Да, что?
Феликс опустил глаза и смущенно проговорил:
– «Парень, – сказал мне Хуго, – если у тебя есть любимая, женитесь скорее и рожайте детей. Цепочка не должна прерываться».
Кора захохотала.
Оскорбленный Феликс метнул взгляд, как молнию, но не на кузину, а на меня. От растерянности я засуетилась и стала убирать со стола. Феликс вышел, Кора поднесла платок к глазам.
– Эти трогательные старички, – сказала я, – твоя бабушка и ее возлюбленный задали мне загадку: неужели можно всю жизнь любить одного-единственного человека? Бывает ли такая любовь? Или это только пустая мечта?
