Харпер Ли - Пойди поставь сторожа
– Не хотела вас будить, тетя.
– Ну, мы уже встали, – сурово отвечала та. – Завтракать будешь?
– Кофе бы я выпила. Больше ничего не хочу.
– Оденешься и съездишь в город. Отвезешь Аттикуса. Он сегодня совсем никуда не годится.
Джин-Луиза пожалела, что не осталась в постели, пока Аттикус не уехал, но сообразила, что он все равно разбудил бы ее и попросил отвезти.
Прошла в дом, на кухню и села к столу. И уставилась на жутковатое приспособление, которое тетушка поставила у отцовского прибора. Аттикус наотрез отказывался, чтобы его кормили, и доктор Финч придумал выход из положения – приделал к черенкам вилки, ножа и ложки большие деревянные держаки.
– Доброе утро, – услышала она: в кухню вошел отец.
Джин-Луиза сидела, не поднимая глаз.
– Доброе утро, сэр.
– Я слышал, тебе нездоровилось вчера. Заходил к тебе, но ты спала – и очень крепко. Сегодня получше?
– Да, сэр.
– А так не скажешь…
Аттикус попросил Господа благословить всех и эти дары Его, которые они принимают от щедрот Его, взял стакан с молоком, но не удержал, и молоко пролилось ему на грудь, потекло на стол.
– Виноват, – сказал он. – По утрам мне бывает весьма…
– Не трогай, не трогай, я все сделаю! – Джин-Луиза вскочила, метнулась к раковине, два полотенца расстелила на столе, из шкафа достала третье, чистое, и принялась осторожно промокать брюки и грудь рубашки.
– Я разорюсь на прачечной, – сказал Аттикус.
– Да уж.
Тетушка положила ему на тарелку бекон с яйцом и тост. Улучив момент, когда отец занялся завтраком, Джин-Луиза наконец решилась на него посмотреть.
Он не изменился. Лицо такое же, как всегда. С чего я решила, что он будет как Дориан Грей?
От телефонного звонка ее буквально подбросило.
Она все никак не могла привыкнуть, что здесь звонят в шесть утра, в час Мэри Уэбстер. Александра взяла трубку, ответила и вернулась на кухню.
– Тебя, Аттикус. Это шериф.
– Спроси, пожалуйста, что ему нужно.
Тетушка снова скрылась и снова появилась:
– Там кто-то его просил тебе позвонить…
– Пусть позвонит Хэнку. И передаст ему все, что хотел сказать мне. – И повернувшись к дочери, добавил: – Какое счастье, что у меня есть младший партнер и не менее младшая сестрица. Что один пропустит, то другая поймает. Интересно, что понадобилось от меня шерифу спозаранку?
– Мне тоже интересно, – тускло произнесла она.
– Девочка моя, я думаю, тебе стоит показаться Аллену. Ты на себя не похожа.
– Хорошо, сэр.
Покуда отец ел, она продолжала незаметно его рассматривать. Он управлялся с громоздкой конструкцией, как с обычными столовыми приборами. Джин-Луиза метнула вороватый взгляд на его лицо – оно было покрыто седой щетиной. Носи Аттикус бороду, она была бы уже совсем белая, но голова еще только начинала седеть, и брови оставались густо-черными. А вот дядя Джек уже сплошь седой, да и тетушка тоже. А вот когда я начну седеть, то с чего начну? А почему я об этом думаю, хотелось бы знать?
– Извини, – сказала она и с чашкой кофе ушла в гостиную. Поставила чашку на журнальный столик и когда отдергивала шторы, увидела в окно, что к дому заворачивает машина Генри. У окна он ее и нашел.
– Доброе утро. Ты чего бледная такая? Прямо зеленая?
– Спасибо. Аттикус на кухне.
И Генри тоже был прежним. Вероятно, ночью он выспался, и его шрам был почти незаметен.
– Ты что – дуешься на меня? Я тебе помахал вчера, но ты, видно, не заметила.
– Ты видел меня на балконе?
– Видел. Думал, ты нас дождешься, но нет. Как себя чувствуешь сегодня? Получше?
– Да.
– Ты, я вижу, сильно не в духе…
Джин-Луиза допила кофе, сказала себе, что хочет еще, и следом за Генри вернулась на кухню. Крутя на указательном пальце ключи от машины, он прислонился к раковине. Какой он высокий, подумала Джин-Луиза, головой вровень со шкафами. Я, наверно, никогда больше не смогу сказать ему ни единого вразумительного слова.
– …следовало ожидать, – говорил меж тем Генри. – Рано или поздно должно было.
– Пьяный был?
– В стельку. Накачивался всю ночь в любимой забегаловке. Там же до утра наливают.
– Что случилось? – спросила Джин-Луиза.
– Да понимаешь ли, милая, Зибо-младший, – сказал Генри. – Шериф его арестовал, а он попросил позвонить мистеру Финчу, чтобы приехал и вытащил…
– А в чем дело-то?
– Сегодня на рассвете ехал из негритянского квартала, несся как угорелый и сбил старого мистера Хили, когда тот дорогу переходил. Задавил насмерть.
– О господи…
– Чья машина была? – спросил Аттикус.
– Отцовская, я так думаю.
– И что ты сказал шерифу?
– Попросил передать Зибо-младшему, что вы не станете встревать в это дело.
Аттикус поставил локти на стол и откачнулся назад.
– Это ты напрасно сделал, Хэнк, – сказал он мягко. – За это дело мы, разумеется, возьмемся.
Слава тебе, Господи. Джин-Луиза чуть заметно вздохнула, потерла глаза. Зибо-младший приходился Кэлпурнии внуком. Все, что угодно, мог забыть Аттикус, но не это. Вчера стремительно истаивало, исчезало, превращаясь в дурной сон. Бедный мистер Хили, наверняка был так пьян – и понять ничего не успел.
– Но как же, мистер Финч… – начал Генри. – Я думал, никто из…
Аттикус расслабил руку на подлокотнике. Сосредоточенно размышляя, он имел обыкновение перебирать звенья часовой цепочки и бесцельно шарить в жилетном кармане. Сейчас его руки были неподвижны.
– Я предполагаю, Хэнк, что когда выяснятся все обстоятельства дела, наилучшим выходом для парня будет признать себя виновным. А для нас – стать рядом с ним перед судом, не допустив, чтобы он попал не в те руки.
Лицо Генри медленно расплылось в улыбке:
– Я понял, мистер Финч.
– А я вот нет, – вмешалась Джин-Луиза. – У кого это «не те руки»?
Аттикус повернулся к ней:
– Глазастик, ты, наверно, не знаешь: нанятые Ассоциацией адвокаты только и ждут такого – кружат как стервятники над падалью.
– В смысле – цветные?
– Именно, – кивнул Аттикус. – В штате их сейчас не то трое, не то четверо. Главным образом, где-нибудь в Бирмингеме, но кочуют из одного судебного округа в другой, следят и ждут, когда чернокожий совершит преступление против белого, – и не поверишь, как скоро об этом узнают! – и вот тогда являются и… ну, чтобы тебе было понятно – требуют включить в число присяжных негров. Грозят вчинить иск чиновникам, формирующим жюри, требуют отвода судьи, используют каждую зацепку, чтобы придраться, – а это они умеют, – делают все, чтобы судья допустил ошибку. И из кожи вон лезут, чтобы дело передали в федеральный суд, а уж там карты лягут так, как им нужно. В соседнем округе такое уже было, и нигде не сказано, что это не может случиться у нас.
Он обернулся к Генри:
– Вот поэтому я и говорю, что мы в это дело встрянем непременно, раз он хочет.
– Я думала, Ассоциация в Алабаме запрещена, – сказала Джин-Луиза.
Аттикус и Генри рассмеялись:
– Ты ведь не знаешь, что творилось в округе Эбботт, когда там такое произошло. Весной нам совсем уж было показалось, что дело плохо. До того дошло, что даже здесь, за рекой, раскупали все боеприпасы, какие только…
Не дослушав, Джин-Луиза вышла. Из гостиной до нее донесся ровный голос отца:
– …этому надо будет воспрепятствовать… хорошо, что он потребовал защитника из Мейкомба…
Кофе просился наружу, но она не поддастся, пусть хоть земля перевернется или начнется потоп. К кому в трудную минуту неизменно прибегали люди из племени Кэлпурнии? Скольких разводов добился Аттикус для Зибо-старшего? Пяти, по меньшей мере. От какого брака этот парнишка? На этот раз он влетел серьезно, ему нужна настоящая помощь, а эти двое сидят на кухне и толкуют об Ассоциации… еще недавно Аттикус сделал бы это просто по доброте душевной, ради старухи Кэлпурнии. Сегодня же утром надо с ней повидаться…
Что же за морок напал на людей, которых она так любила? Потому ли ей предстало все так отчетливо, что она не варится в этом котле? Развивалось ли это постепенно, годами? Или было всегда, у нее под носом, а она просто не замечала? Нет, вот уж это нет. Что заставляет обычных людей во всю глотку выкрикивать мерзкие слова, отчего ее близкие так ожесточились и зачерствели сердцем, что произносят слово «черномазый», невозможное прежде в их устах?
– …и, надеюсь, им укажут их место, – сказала тетушка, входя в гостиную вместе с Аттикусом и Генри.
– Это само собой разумеется, – сказал Генри. – Все сделаем, как положено. – И спросил Джин-Луизу: – В половине восьмого, да?
– Да.
– Могла бы хоть порадоваться слегка.
– Ты ей уже надоел, Хэнк, – усмехнулся Аттикус.
– Давайте я свезу вас в город, мистер Финч? Понимаю, что еще рано, зато не жарко, я по прохладе с делами хочу управиться.
