Джеймс Боуэн - Подарок от кота Боба. Как уличный кот помог человеку полюбить Рождество
Я с неловкой улыбкой протянул Бэлль сверток.
– Осторожно, тяжелый, – смущенно сказал я.
– Ну надо же! – воскликнула Бэлль, принимая подарок.
Она разглядывала его с неподдельным изумлением. Бэлль видела, что это не книга, не DVD и не флакон духов – в общем, что-то необычное. Она явно не понимала, что скрывается под слоем оберточной бумаги, и в этом смысле сюрприз удался. Вот только я по-прежнему не знал, как она отреагирует на такой необычный подарок.
Бэлль потянула за бантик, и я затаил дыхание. Кусок бетона лег ей на ладонь, и несколько секунд она просто молча его разглядывала.
– Ух… – наконец выдохнула Бэлль.
Я не был уверен в том, что это значит. «Ух, потрясающе!» или «Ух, что за кусок мусора ты мне подарил!»?
Бэлль изучала подарок со всех сторон. Я не понимал: она специально меня мучает или ей в самом деле интересно? И в конце концов не выдержал:
– Ну, что ты думаешь?
– Я думаю, это очень круто, Джеймс.
– Точно? Или ты говоришь это только затем, чтобы меня успокоить?
– Нет. Определенно нет. Мне очень нравится. Где ты его нашел?
Когда я рассказал ей, как водил Боба в туалет на стройку, она рассмеялась. А я почувствовал огромное облегчение. И вдруг понял, как глупо себя вел. Да, те сережки, несомненно, были хороши. И Бэлль обрадовалась бы такому подарку. Но дело было не в этом. Мы никогда не дарили друг другу дорогие вещи. И не только потому, что у нас не было денег. Просто мы оба верили, что подарок должен обязательно что-то значить. Не важно, сколько он стоил. Вложенные в него любовь и внимание делали его абсолютно бесценным. И поэтому странный кусок бетона, случайно найденный на стройке, идеально подходил в качестве рождественского подарка для Бэлль.
Но кроме него, было еще кое-что. Я протянул подруге конверт с надписью «Обещания».
Внутри действительно лежало полдюжины обещаний, которые я написал прошлой ночью на разноцветной бумаге. Там было и «Обещаю готовить тебе ужин», и «Обещаю сводить тебя в кино хотя бы раз за следующие двенадцать месяцев». Это была наша традиция с тех времен, когда мы сидели без цента в кармане. Да, этот подарок тоже мне ничего не стоил, но значил гораздо больше, чем серьги за пятнадцать фунтов. Бэлль высоко оценила мои обещания, в особенности то, что касалось походов в кино. Она любила смотреть фильмы, но в последний раз я приглашал ее в кинотеатр почти год назад. С тех пор у меня ни разу не было на это денег.
Потом мы сидели на диване, болтали и наблюдали за Бобом, который играл с ленточками и обрывками оберточной бумаги.
– Как мало нужно котам для счастья, – с улыбкой произнес я.
– Ой, чуть не забыла! – вдруг подскочила Бэлль.
Оказывается, под елкой остался еще один подарок. Я раньше его не видел – наверное, девушка тайком сунула его туда, когда пришла.
К подарку была прикреплена записка: «Джеймсу от Боба».
Я улыбнулся Бэлль:
– Что это?
– Открой и увидишь.
Внутри лежал маленький альбом для фотографий. На обложке я увидел наше с Бобом фото: мы сидим на тротуаре у станции «Эйнджел» и продаем журналы. Я пригляделся: судя по всему, снимок был сделан в этом году. А сверху шла надпись крупными буквами: «Лучшие друзья навсегда».
В альбом Бэлль вложила с десяток наших с Бобом фотографий начиная с 2007 года – года, когда я нашел кота в подъезде. Вот мы в квартире, вот сидим в автобусе, вот выступаем на Ковент-Гарден. Часть фотографий я узнал – Бэлль делала их на свой телефон. Но многие видел впервые. Она сказала, что нашла их в Интернете; люди со всего света выкладывали фотографии Боба, и среди них попадались настоящие шедевры. Самую лучшую, на мой взгляд, сделал один студент, который попросил нас с рыжим для него попозировать. На фото я держал Боба перед собой, и он тянулся носом к моему носу. Студент даже заплатил мне за снимок, но я про него почти сразу забыл.
Я снова и снова переворачивал страницы альбома, не зная, что сказать. Бэлль потратила на него немало времени и сил, и каждая фотография была не случайна. Я не расставался с альбомом до конца дня.
Бэлль принесла несколько DVD, поскольку мы оба не любили стандартные рождественские передачи. Пощелкав по каналам и не найдя ничего стоящего, мы выбрали фильм «Новая рождественская сказка» с Биллом Мюррэем. Традиционные киноверсии «Рождественской песни» Диккенса я не очень любил, а вот современное переложение мне очень нравилось. Билл Мюррэй играл Скруджа наших дней – бессердечного телевизионного магната Фрэнка Кросса, чьим перевоспитанием в сочельник занялись духи рождественского прошлого, настоящего и будущего.
– Напоминает мою жизнь на этой неделе, – хмыкнул я, когда за героем приехал веселый таксист из ада.
– Ну да, как же! – рассмеялась Бэлль.
Конечно, я погорячился. Хотя до недавнего времени Рождество, как и для Скруджа, ничего для меня не значило. Пока не появился Боб. Благодаря ему и Бэлль я научился любить этот праздник и получать от него удовольствие.
И все-таки было у нас с этим скрягой что-то общее! За прошедшую неделю я несколько раз сталкивался с людьми, которые заставили меня иначе взглянуть на свою жизнь. И я говорю не только о добрых людях с Верхней улицы. Неприятные встречи тоже дали мне пищу для размышлений.
К примеру, тот наркоторговец из Сохо. Кем он стал для меня – духом прошлого или настоящего Рождества? Ведь хоть я и слез с иглы, тяга к наркотикам навсегда останется частью моей жизни. А тот парень, что спал на Монмут-стрит? Можно ли назвать его призраком рождественского прошлого? Я повернулся к окну, за которым царила холодная темнота зимнего вечера. Интересно, где сейчас этот бездомный? Надеюсь, он все-таки дошел до приюта.
Я вернулся к альбому. Бэлль сидела рядом на диване, Боб уютно устроился между нами. Он с любопытством разглядывал фотографии, словно узнавал на них себя.
Бэлль разложила карточки в хронологическом порядке – начиная с весны 2007 года и заканчивая декабрем 2010-го, когда мы с Бобом стояли с гитарой на Нил-стрит. Листая страницы альбома, я осознавал, как сильно изменился за это время. Три года назад я боролся с наркозависимостью, и передо мной лежал долгий путь к окончательному освобождению. У меня тогда был совсем другой, болезненный вид. Я выглядел слегка потерянным, словно не понимал, что происходит. Отчасти это правда, хотя на тот момент я уже год как перешел на метадон. Я казался измученным и одиноким – и на самом деле таким был. Но с каждой фотографией я менялся к лучшему, пусть это порой давалось мне нелегко. Изменялось выражение глаз. Из них уходили затравленность и озлобленность на весь мир. И было еще кое-что – наверное, самое важное. Я становился более счастливым и уверенным в себе. Об этом можно было судить по одной-единственной детали на всех фотографиях: я улыбался.
Я понял это, когда смотрел на снимок, где мы с Бобом позировали для туристов на Ковент-Гарден. Кот сидел у меня на плече, туристы улыбались, но шире всех улыбался я сам. Я буквально лучился гордостью и неподдельной радостью. Я заметил такую же улыбку еще на нескольких фото.
Если бы кто-то задался целью сделать фотоальбом про мою жизнь за последние десять лет, вряд ли он мог найти хоть одну фотографию, на которой бы я улыбался. Максимум, на что можно было рассчитывать, – это кривая ухмылка. В то время мне было не до улыбок.
Подборка фотографий в альбоме Бэлль явилась наглядным доказательством того, о чем я уже долгое время подсознательно догадывался. За последние три года я изменился к лучшему в духовном и эмоциональном плане. Я стал не таким мрачным и угрюмым и в некотором смысле обрел душевное равновесие. Конечно, большую роль сыграл отказ от наркотиков. Но не меньший вклад в изменение моего внутреннего мира внес кот, присутствовавший на всех фотографиях в альбоме.
До появления Боба я был сломленным человеком. Я упустил столько шансов, что судьба не должна была расщедриться еще на один. Удивительно, что я вообще был жив – годы наркомании и бродяжничества сильно подорвали мое здоровье. И то, что в 2010 году я сидел и радовался Рождеству, нельзя назвать иначе как чудом. Чудом, благодарить за которое стоит уличного кота по имени Боб. Оно было лишь частью огромного подарка, что он, сам того не осознавая, мне преподнес. Боб подарил мне новую жизнь, полную счастья и надежды. И, сидя на диване рядом с ним и Бэлль той холодной декабрьской ночью, я дал себе еще одно обещание. Я пообещал беречь Боба за его бесценный дар до тех пор, пока мы вместе.
Благодарности
Я хочу сказать спасибо всем благотворительным организациям, с которыми сотрудничаем мы с Бобом. Надеюсь, мы действительно помогаем вам в вашем нелегком деле.
