Розали Хэм - Месть от кутюр
Последовало неловкое молчание.
– Надо же, теперь по одному человеку с каждой стороны стола, – заметила Мона.
– Когда закончится сбор урожая? – осведомилась Гертруда.
– Я же говорил, дорогая, все будет зависеть от погоды. – Уильям посмотрел на мать, ища поддержки.
Элсбет устремила взгляд в окно.
– Разве нельзя нанять работника, который присматривал бы за этим делом?
– Видишь ли, дорогая, есть, конечно, Эдвард Максуини, но я…
– Уильям, опять этот отвратительный голодранец! – Элсбет стукнула чашкой о блюдце и скрестила руки на груди.
Гертруда мило улыбнулась.
– Мне не так уж важен наш медовый месяц, правда, Уильям, просто… без срочной поездки в Мельбурн никак не обойтись. Нужно купить материал на новые шторы в нашу спальню…
– Меня и старые вполне устраивали, – перебила Элсбет.
– Кому-нибудь налить еще чаю? – спросила Мона, покрутив чайник.
– Перестань, не то на столе останутся круги! – одернула ее мать.
– Кроме того, необходимо обновить постельное белье и кое-что к моему приданому. Я хочу вступить в семейную жизнь как полагается.
Гертруда откусила тост и насыпала немного соли на краешек своей тарелки, на которой лежало яйцо.
Элсбет злобно покосилась на сына, и он вновь укрылся за газетой.
Миссис Уильям Бомонт продолжала:
– У папы есть счет в «Майерсе», и он выдал мне пустой чек…
Уильям покраснел как рак. Кровь отхлынула от лица Элсбет, а Мона взвизгнула:
– Ой, давайте поедем! Мы сто лет не ездили за покупками!
Гертруда нахмурилась, глядя на потускневшую от налета ложку, потом стукнула ею по скорлупе яйца, сваренного всмятку.
14
Тилли сидела в тени разросшейся глицинии и наблюдала, как длинный товарный поезд медленно отъезжает от элеватора и ползет на юг, постепенно исчезая за холмом. Стуча колесами, он повернул к западу и растаял за бледным горизонтом. Опять пришло знойное лето – Рождество уже прошло, сезон стрижки овец закончился, а колосья под лучами солнца налились спелостью.
Когда огромные локомотивы прибывают на станцию, чтобы сцепить вагоны с зерном у квадратного, обшитого железом элеватора, громыхание и лязг металла разносятся по всему Дангатару. На зрелище сбегается поглазеть детвора. Пустые составы подкатывают к элеватору на погрузку зерна, а со стороны Уинерпа в это же время приходят другие вагоны, уже заполненные сорго. Уинерп удобно расположился к северу от Дангатара на огромном одеяле из пушистых коричневых метелок сорго. Фермы же вокруг Дангатара – это бескрайнее золотое море пшеницы. Комбайны убирают урожай, зерно оказывается в полуприцепах, которые доставляют его на элеватор. После того как пшеница просохнет, в нее погружается огромный шнековый транспортер. Он поднимает зерно наверх и ссыпает на конвейерную ленту, откуда оно попадает на погрузочную платформу, а затем золотой поток льется в товарные вагоны, наполняя их доверху. В жаркий день удушающая зерновая пыль тучей висит над элеватором. Вагоны с пшеницей стоят на рельсах, ожидая, пока придет локомотив, их сцепят вместе и присоединят к веренице вагонов с сорго. В конце концов локомотивы увозят матово-золотые и коричневые горы зерна прочь от обширных полей, над которыми солнце светит большую часть года, а дожди редки и скудны. Локомотивы вновь и вновь останавливаются у элеватора и на соседних ветках, чтобы заправиться топливом, а потом доставить вагоны в какой-нибудь дальний порт. Пассажиры в автомобилях на переезде перед шлагбаумом насчитывают в проезжающем составе до пятидесяти вагонов.
Зерно перемелют в муку или отправят за границу. Знаменитое уинерпское сорго пойдет на корм скоту. В городе опять воцарится тишина, дети вернутся играть на берег реки, взрослые станут дожидаться футбольного сезона. Тилли знала этот ежегодный цикл, точно хорошо изученную карту.
Молли на полколеса выехала из кухни и ткнула в Тилли клюкой.
– На что уставилась?
– На жизнь, – ответила Тилли. Она взяла плетеную корзину и пошла вниз по склону, бросив: – Скоро вернусь.
– Не утруждай себя! – крикнула в спину дочери Молли. – Лучше бы вернулся мой опоссум.
Завидев Тилли, Мэриголд Петтимен и Бьюла Харриден прервали разговор.
– Решила, что умеешь держать в руках иголку? – недобро ухмыльнулась Бьюла.
– Говорят, ты скопировала оба платья из «Женского еженедельника», – произнесла Мэриголд с таким видом, будто изрекла нечто очень умное. – Значит, ты и чинить одежду умеешь?
Тилли бросила на бессовестных сплетниц короткий взгляд.
– Умею, – равнодушно сказала она и, стиснув зубы, направилась вверх по холму с корзиной продуктов и крепко сжатыми кулаками.
Подойдя к дому, она увидела Лоис Пикетт, которая сидела на ступеньке и прижимала к груди пухлый и мятый бумажный пакет.
– С этого места открывается красивый вид, – заметила она, – и огородик ты уже неплохой вырастила.
Тилли прошла мимо нее на веранду. Лоис поднялась.
– Я слышала, ты хорошо шьешь. Сама сшила то платье, в котором была на скачках. А еще Мюриэль сказала, что для свадебного платья Герти ты даже не делала выкройки, обошлась манекеном.
– Входите, – любезно промолвила Тилли.
Лоис вытряхнула из бумажного пакета на кухонный стол старое замызганное платье и указала на протертые до дыр подмышки.
– Видишь, что стало…
Тилли поморщилась, покачала головой и хотела что-то сказать, но в этот момент с веранды послышалось громкое «Э-эй, есть кто дома?», и, стуча каблуками, в дом вошла Перл Бандл, яркая блондинка в красных бриджах и туфлях без задника на высоченной шпильке, классическая барменша. Небрежно швырнув Тилли несколько метров шелковой материи и кружев, она заявила:
– Мне нужен комплект из вечернего платья и нижнего белья. Хочу вдохнуть немного жизни в моего мужа, старого тюфяка. Премного благодарна.
– Хорошо, – кивнула Тилли.
– Можно просто отрезать верх и сделать из этого юбку? – нерешительно спросила Лоис.
Молли расчесывала кожу на бедрах под толстым пледом, а Барни развалясь сидел на ступеньке у ее ног. Его пухлая нижняя губа отвисла, изо рта капала слюна, на лице застыло восхищенное изумление. На участке между свалкой и вагончиками Максуини Тилли играла в гольф клюшкой номер три. Один из мячей просвистел мимо мисс Димм, которая почему-то оказалась на вершине холма. Учительница посмотрела в небо и попыталась нащупать рукой невидимое препятствие. Под мышкой она держала свернутый в рулон отрез хлопка в сине-белую клетку и бумажный пакет, набитый пуговицами, молниями и выкройками школьной формы от 6-го до 20-го размера[17].
Мисс Димм была крайне близорука и столь же спесива, поэтому очки надевала только на уроках. Она всегда стриглась «под пажа» и неизменно носила белую блузку, которую плотно заправляла в просторную присборенную юбку. Обладательница чрезвычайно толстого зада, мисс Димм гордилась своими маленькими ступнями, поэтому всегда семенила в изящных мягких туфлях на плоской подошве с завязками из лент, а когда садилась, выставляла напоказ скрещенные щиколотки.
Споткнувшись о сумку с принадлежностями для игры в гольф, мисс Димм нащупала что-то длинное и выступающее.
– Клюшки для гольфа, – подсказала Тилли, демонстрируя одну из них.
– А, надо же, как вам повезло! У вас их много, – светски произнесла мисс Димм. – Я ищу юную Миртл Даннедж.
Она зашагала к дому. На веранде мисс Димм устремила взор на розово-голубой чехол для чайника, которым Молли украсила собственную голову, и заявила:
– Я пришла от имени школьного комитета родителей и учителей и хотела бы видеть юную Миртл Даннедж.
– Хочешь – увидишь, – отреагировала Молли. – Да, тебе и в самом деле надо бы получше видеть, чтобы ты знала, что нам приходится терпеть всякий раз, глядя на тебя.
– Входите, мисс Димм, – пригласила Тилли.
– А, вот ты где. – Мисс Димм повернулась лицом к глицинии, отбрасывающей ажурную тень за спиной Молли, и протянула руку в приветственном жесте.
Они договорились о сходной цене, фасоне и отделке школьной формы для девяти учеников. Уходя, мисс Димм еще раз поблагодарила стеганый чехол на голове Молли, упала со ступеньки, встала и убралась восвояси. Барни, собравший мячи для гольфа в плетеную корзину, толкал их вверх по склону первым айроном[18] Тилли, когда полуслепая учительница прошла мимо него, споткнулась, едва не кубарем покатилась вниз – только замелькали кружева нижней юбки да развязавшиеся ленты – и исчезла из виду. Во время своего скоростного спуска мисс Димм сшибла с ног Тедди, который поднимался наверх.
– О господи, – вздохнул он и пополз к учительнице, беспомощно лежавшей на спине.
Ее юбка задралась, обнажив дряблые бедра – все вместе это напоминало два больших белых куска сала на лиловой парчовой скатерти. С гребня холма свесился Барни.
– Ты что же творишь, олух? – Тедди встал на ноги и отряхнул траву с новеньких клетчатых брюк.
