Рафаэлла Джордано - Твоя вторая жизнь, или Шанс все изменить
– Замечательно, я не отниму у вас много времени.
– Оставайтесь у нас сколько потребуется.
Я подошла к изысканному деревянному столику, на котором стоял телефон. Рядом – некий предмет современного искусства. Да, у этих людей бездна вкуса, и они, судя по всему, располагают немалыми средствами… Мне здорово повезло, что именно они встретились на моем пути (а не какие-нибудь неотесанные дикари, равнодушные к несчастьям ближнего).
Сняв трубку, я набрала номер страхового агента. Назвать точные координаты машины я не могла и предложила заехать за мной к моим спасителям, предварительно заручившись их согласием. Агент пообещал, что эвакуатор приедет через час. Я вздохнула с облегчением: все не так плохо, как могло бы быть.
Затем я позвонила домой. Не желая из деликатности присутствовать при моем разговоре, Клод, вооружившись кочергой, направился к камину в другом конце комнаты. Поленья в камине едва тлели. После восьми бесконечных гудков мой муж наконец соблаговолил снять трубку. По его голосу я поняла, что он дремал в кресле перед телевизором. Мой поздний звонок не удивил и не расстроил его, он уже привык к моим поздним возвращениям. Я стала рассказывать о своих злоключениях. Он без конца прерывал меня раздраженными репликами и обидными замечаниями. Не проявив ко мне ни капли сострадания, муж ограничил свое участие в моей судьбе тем, что задал несколько дежурных вопросов: «Когда за тобой приедут?.. Сколько это будет стоить?..» Нервы были напряжены до предела, и я с трудом сдержалась, чтобы не наброситься на него с упреками. Неужели нельзя было проявить чуть больше сочувствия ко мне? Неужели это так трудно? Взбешенная, я повесила трубку, сказав на прощание, что со своими проблемами разберусь сама, а он пусть ложится спать без меня.
Глаза помимо воли наполнились слезами, я с трудом сдерживала дрожь. Клод подошел ко мне так незаметно, что я даже вздрогнула от неожиданности, когда его рука коснулась моего плеча.
– Все в порядке? Как вы себя чувствуете? – спросил он. В его голосе слышалось желание помочь, доброжелательность. Именно этого я так и не дождалась от мужа.
Заглянув в мое лицо, он повторил еще раз:
– Вы хорошо себя чувствуете?
И в этот момент меня прорвало: губы задрожали, из глаз хлынули слезы, сдержать которые я уже не могла. Тушь потекла по лицу, и обиды, копившиеся в душе на протяжении последних часов, дней, месяцев и даже лет, прорвались наружу…
3
Вначале Клод не произнес ни слова. Он неподвижно стоял рядом со мной, а его теплая рука лежала на моем плече в знак симпатии и понимания.
Когда слезы иссякли, вошла его жена. Поставив передо мной чашку чая и положив несколько носовых платков, она незаметно поднялась на второй этаж, понимая, что ее присутствие может помешать благотворной исповеди.
– Извините меня, это так смешно! Сама не знаю, что со мной произошло… Я столько натерпелась сегодня, день был таким тяжелым…
Клод сел в кресло напротив и внимательно слушал мои излияния. Что-то в нем взывало к откровенности. В его взгляде не было ни праздного любопытства, ни пустого интереса, ни желания покопаться в чужой жизни. В нем светились доброта, сочувствие, понимание. Этим взглядом он будто открывал мне свои объятия.
Смотря в глаза Клода, я понимала, что не имею права лукавить, что могу с ним быть сама собой… Я говорила и говорила, не в силах остановиться. Одна за другой обнажались мои внутренние язвы. Ну что же, тем хуже! А может, тем лучше?
Откровенно, как на исповеди, я рассказала ему о том, как пусто у меня на душе, как накопившиеся микротравмы, обиды, фрустрации[2] отравили мое существование, лишили радости жизни, в то время как у меня, казалось бы, есть все, чтобы чувствовать себя счастливой.
– Видите ли, я не могу сказать, что я несчастна, но и счастливой себя не назову… Это ужасно, но у меня постоянное ощущение, что жизнь утекает как бы сквозь пальцы! И даже если я решу обратиться к врачу, уверена, что он мне не поможет. Ведь я хорошо знаю, на что способна современная медицина. Мне скажут, что у меня депрессия, примутся пичкать лекарствами. А на самом деле это никакая не депрессия – просто хандра, недовольство собой. Ничего существенного, но все же… Как будто сердце вынули из груди. Я вообще не знаю, имеет ли мое существование хоть какой-нибудь смысл.
Мне показалось, что эти слова задели его за живое. Он пришел в такое волнение, что я даже подумала, а не вызвал ли у него мой монолог какие-то очень личные воспоминания. Еще я подумала о том, что мы знакомы менее часа, но между нами установились на удивление доверительные, теплые отношения. Только что я была для него абсолютно чужим человеком, и вот я уже откровенничаю с ним, обнажаю перед ним свою душу. И нет, конечно, никаких сомнений, что в моей исповеди каким-то образом отразилась история его жизни. То, о чем я рассказала, видимо, затронуло самые чувствительные струны его души, вызвав желание поддержать меня.
– «Мы все в большей степени нуждаемся не в том, чем жить, а в том, ради чего стоит жить», – говорил аббат Пьер[3], – мягко прозвучал голос Клода. – И не думайте, Камилла, что он сказал это ради красного словца. Наоборот, все это оказывает колоссальное влияние на нашу жизнь. Душевные страдания нельзя сбрасывать со счетов. Когда я слушал вас, я подумал, что знаю, чем вызваны ваши переживания…
– Неужели? – спросила я с некоторым недоверием.
– Да…
Поколебавшись мгновение в попытке понять, готова ли я внять его словам или нет, он все-таки решился продолжить:
– По всей вероятности, вы страдаете острой формой рутинита.
– Острой формой чего?
– Рутинита. Это душевные страдания, которым подвергается все больше и больше людей в мире, особенно на Западе. Симптомы почти всегда одни и те же: снижение мотивации, постоянная хандра, потеря ориентиров и смысла жизни, невозможность быть счастливым, несмотря на обилие материальных благ, разочарование, хроническая усталость…
– Но… откуда вам это известно?
– Я рутинолог.
– Рутино… что?
Сюрреализм какой-то!
Казалось, Клод уже привык к подобному типу реакций, потому что оставался невозмутимым и продолжал пребывать в состоянии блаженного погружения в свою тему.
В двух словах он мне объяснил, что рутинология – это новая, еще неизвестная во Франции научная дисциплина, но уже завоевавшая популярность в других частях мира. Он рассказал, как исследователи пришли к пониманию того, что этот синдром не щадит никого и почему, даже если вы не склонны к депрессиям, вас может охватывать ощущение пустоты и безотчетной тревоги в душе. Обладая всем для того, чтобы быть счастливым, вы не можете в полной мере насладиться своим счастьем.
Я слушала его, широко раскрыв глаза, буквально впитывая каждое слово. А что, если это поможет мне распутать клубок противоречивых чувств, поселившихся в моей душе?
Заметив мое сосредоточенное внимание, Клод продолжил с еще большим воодушевлением:
– Знаете ли, Камилла, с первого взгляда рутинит кажется довольно безобидным заболеванием. Но на самом деле он может причинить непоправимый ущерб: навлечь эпидемиию панического ужаса, вызвать цунами душевного опустошения, спровоцировать ураганы катастрофической тоски и тревоги. А улыбки вообще скоро исчезнут с наших лиц. Не смейтесь, это правда! Я уж не говорю об эффекте бабочки[4]. Чем быстрее распространяется этот феномен, тем более широкие слои населения он захватывает… Неуправляемый рутинит может даже снизить уровень настроения целой страны.
Чувствуя, что за его многословием скрывается желание приободрить меня, я произнесла:
– А вы не преувеличиваете?
– Если и преувеличиваю, то совсем немного. Вы даже не представляете, сколько людей страдает атрофией чувства счастья! Я уж не говорю об эмоциональной безграмотности. Это настоящий бич… Думаю, и вам в голову приходила мысль о том, что нет ничего хуже этого удручающего ощущения… Ощущения, будто плетешься в хвосте собственной жизни и не имеешь ни смелости, ни решимости устроить ее в соответствии со своими желаниями. Будто ты пренебрег своими внутренними ценностями, изменил себе и своим детским мечтам…
– М-м… Да, это так.
– К сожалению, в школе не учат, как развивать способности к счастью, хотя существует множество разных техник. Можно иметь много денег и быть при этом глубоко несчастным, и можно, наоборот, извлекать максимум удовольствия из своего существования, даже не будучи богатым. Вот этому, последнему, реально научиться. Способность быть счастливым развивается, ее тренируют день за днем. И прежде всего нужно пересмотреть всю систему ценностей, научиться видеть свою жизнь и события, которые ее формируют, другими глазами.
