Лора Флоранд - Француженки не крадут шоколад
Кэйд замерла. Она узнала особу, приблизившуюся к витринам кондитерской, и теперь следила за ней. Пурпурный брючный костюм исчез, зато не менее выразительно бросался в глаза новый бордовый наряд, украшенный перьями. Установив камеру на треногу, Кэйд быстро навела ее на панель охранного пульта и включила режим записи на случай, если кто-нибудь заявится туда и наберет код, а сама выскочила из квартиры и сбежала по лестнице вниз.
Пять лестничных пролетов со ступеньками примерно два дюйма высотой. Полустертых подошвами посередине. Она не сомневалась, что долетела до первого этажа целой и невредимой только потому, что Бог в этой битве был на стороне «Шоколада Кори».
– Привет, а я как раз пришла забрать свой паспорт, – весело прощебетала Мэгги Сондерс.
Ее талию опоясывал широкий кожаный ремень с фирменной в классическом стиле пряжкой Диора с рельефной буквой D. Похоже, ее сделали под платину, или это действительно драгоценный металл?
– Пятнадцать тысяч долларов? – произнесла Кэйд. – Неужели вы без малейших угрызений совести облегчили мою кредитку на пятнадцать тысяч баксов, чтобы отказаться от мастер-класса, стоившего пару тысяч?
Мэгги пожала плечами и вытащила из сумочки кредитку Кэйд.
– Вы сами предоставили мне ее на день. И я не видела причин не воспользоваться такой удачей. Вы же не страдаете угрызениями совести, покупая все, что вам угодно.
– Я не грешу аппетитами Пэрис Хилтон, – отозвалась Кэйд, быстро забирая карту.
Она встречалась с Пэрис, но между ними не было ничего общего, кроме денег. А это не настолько ценный показатель общности, как можно подумать.
– И для меня многовато выплатить пятнадцать тысяч долларов за один мастер-класс по изготовлению шоколада.
– Ну, по-моему, ваши часики стоят гораздо дороже. – Мэгги выразительно посмотрела на усыпанный бриллиантами шедевр на руке Кейд, охваченной белым кожаным ремешком. – Просто обменный курс оказался не слишком выгодным. Но позднее мне повезло.
Кэйд смерила ее взглядом, подумав, что не заблокировала карту из-за моральных сомнений по поводу разрыва заключенной сделки.
– Так вы полагаете, что это взаимовыгодная сделка?
Мэгги пожала плечами.
– У вас есть деньги. А я имела предусмотрительность сразу записаться на этот мастер-класс, чтобы попасть сюда. К тому же не забывайте, что вы сами предложили мне сделку, предоставив карту на день.
Кэйд скрипнула зубами.
– Мне даже не позволили остаться в мастерской на целый день. И я не сумела занять ваше место. Вы можете вернуться завтра.
Завтра жизнь в этой лаборатории опять будет бить ключом, и участники мастер-класса убедятся в этом. Но не она. Сильван Маркиз отправил ее в изгнание.
– Правда? – просияла Мэгги. – Ой, а знаете, что пришло мне голову? Я очень тосковала с тех пор, как муж покинул меня, но предчувствовала, что в Париже мне обязательно повезет! Я даже подумала, что сам Господь подсказал мне поехать сюда. Мой пастор сомневался, но сама-то я чувствовала свою правоту. И Он послал мне вас.
Забавно, всякий раз, когда кто-то благодарил Бога за нее, это случалось потому, что они получали приличную сумму денег. Обычно, конечно, эти деньги предназначались на благотворительность. Досада Кэйд исчезла. Может, действительно Господь послал ее в помощь этой дамочке в нелепом пурпурном брючном костюме, чтобы отыскать новый путь в жизни? Не слишком ли щедрая помощь?
– К тому же вы так же великодушны, как мои алименты! – радостно воскликнула Мэгги Сондерс.
– Достаточно, спасибо! – бросила Кэйд и, развернувшись, направилась обратно к своему дому.
«По крайней мере ты сделала доброе дело, пусть и заплатив за него почти двадцать тысяч баксов, – мысленно утешила она себя. – Помогла кому-то развеяться после развода».
– Пожалуйста, не стоит благодарности! – крикнула ей вслед Мэгги.
Удержавшись, Кэйд не стала биться головой о непробиваемую стену и, захлопнув за собой дверь парадной, похромала вверх по лестницам. Колени ныли после головокружительно слаломного спуска за своей кредиткой.
Сильвану Маркизу придется за многое ответить. Это его вина.
– Тридцать тысяч долларов? – потрясенно воскликнула Кэйд, разговаривая по телефону и не сводя глаз с двери в лабораторию на противоположной стороне улицы. – За одно утро вы выдали с моей карты тридцать тысяч, и вам не пришло в голову приостановить выплаты?
– Мисс Кори, мы узнали, что вы в Париже! И разумеется, сочли, что вы могли себе позволить потратить деньги у Диора и Эрме.
Разумеется… Кэйд усомнилась в своей адекватности миру. И даже в адекватности всех ее родственников. Ей расхотелось приобретать парижские изыски в бутиках на рю Фобур де Сент-Оноре. Правда, она туда еще даже не заглядывала.
– Разве я когда-нибудь тратила за одно утро тридцать тысяч?
Внизу на улице появилась блондинка. Может, вчерашняя подружка Сильвана? Кэйд вздрогнула, загораясь надеждой, смешанной со страхом. Неужели ей известен код?
– Нет, но вы же в Париже, – ответила сотрудница кредитной компании с завистью.
Такую же зависть обычно испытывала и Кэйд. Париж, мировой символ романтичной жизни!
– Вы намерены опротестовать эти выплаты? – любезно спросила женщина, словно это не подразумевало головной боли для всех них.
– Нет, не беспокойтесь, – вздохнув, ответила она. – Картой пользовалась одна моя знакомая.
Молчание предполагало, что подобные наглые знакомые у богатых действительно встречались.
– Но вы можете заблокировать карту сейчас и срочно доставить мне новую через «Федерал экспресс»?
– Конечно, – ответила женщина профессионально поставленным нейтральным тоном, даже испытывая облегчение от того, что солидный клиент не поставил в вину компании опрометчивую выплату тридцати тысяч долларов без подтверждения владельца карты. – Она будет у вас завтра утром.
– Отлично.
Кэйд бросила телефон на кровать и протерла линзы бинокля.
Блондинка Шанталь остановилась перед дверью лаборатории. Кэйд хватило выдержки, чтобы не отшвырнуть бинокль: Шанталь действительно знала входной код. Безупречная, красивая chic Parisienne[69] знала заветную формулу «сезам, откройся», открывающую доступ в волшебную пещеру.
Похоже, Сильван Маркиз нагло позабавился с Кэйд. Или, что еще хуже, действовал по привычке.
Глава 10
Улицы Парижа облачились в черный вечерний плащ, подобно парижанкам, нарядившимся для развлечений, – скользящие черные платья облегали их тела, переливаясь и поблескивая. Париж натянул ажурные черные чулки на изящные ножки, добавил черные туфли, и их высокие каблучки звонко зацокали по тротуарам. Дома расцветились гирляндами драгоценных огоньков – серьгами, браслетами, приглушенным блеском макияжа, блеском пудры.
Кэйд стояла у окна, глядя на этот сверкающий обещаниями вечер из-за проклятого оконного стекла. Наблюдала за вечерним весельем до полного его изнеможения, пока драгоценности не начали исчезать, беспечно брошенные на прикроватные тумбочки, – огни квартир гасли, цокот каблучков затихал, и ноющие ноги обретали блаженство под теплыми одеялами.
И вот она увидела, как погасло окно последнего бессонного страдальца, и на улице остались лишь строгие силуэты фонарей, выхватывающих из мрака лужицы янтарного света. Прекратилось движение машин. Давно удалился последний прохожий, еще один подвыпивший гуляка, и улочка под окнами опустела и затихла. Полное безлюдье устраивало ее; чем дольше оно продлится, тем больше вероятности, что у нее хватит смелости покинуть свое затворничество. Да, вот так проводила Кэйд очередной одинокий вечер в романтическом, мечтательном Париже, на сей раз в своей комнате. Город уже внушал ей страх, не позволяя оробевшей душе отправиться одной в ресторан или прогуляться в полночь вокруг Эйфелевой башни.
Более того, ей страшно выйти в Париж ночью, чтобы осуществить задуманный план мести. Мысленно поздравив себя, Кэйд выглянула из окна на затихшую улицу, сознавая, как бездарно проходит ее жизнь в Париже, хотя…
Она решительно развернулась и направилась к лифту.
Дубликат, сделанный с украденного ключа, подошел к двери в лабораторию Сильвана. После четырех попыток ей удалось набрать правильный код, его возможные варианты Кэйд вычислила с помощью просмотра записи видеокамеры и наблюдения в бинокль, но лишь четвертый вариант совпал с той волшебной открывающей комбинацией.
Дверь с тихим щелчком открылась, но Кэйд медлила, изумляясь собственному безрассудству, подвигнувшему ее на опасную авантюру. От выброса адреналина кровь быстрее побежала по жилам. Чувствуя стеснение в груди, она с трудом перевела дух.
Темная лаборатория манила разнообразными таинственными возможностями. Заглатывая мелкими порциями сырой воздух, Кэйд уловила запах шоколада, просачивающийся сквозь дверную щель. Переступив через порог, она бесшумно закрыла за собой дверь.
