Эмили Локхарт - Это моя вина
– Перестань.
– Ладно. Вот тебе еще интерпретация. Тебе идет эта футболка? – спросила Зеда. – Уверена, что идет.
– Да, вроде того, – захихикала Фрэнки.
– Тогда, может быть, он хотел увидеть тебя в ней. Может быть, он наряжает тебя. Ты об этом не задумывалась? О том, что он может наряжать тебя как куклу?
– Нет. Если бы он наряжал меня, он бы подобрал что-то получше старой футболки.
– Правда?
– Да перестань. Это просто старая футболка.
– Может быть, у него такие вкусы.
– Зеда. Может быть, это его вещь, которую он хотел мне отдать. Принести в жертву.
Зеда усмехнулась.
– В жертву?
– Если ты хочешь спорить дальше, – сказала Фрэнки, – то можно сказать, что он отдал мне футболку как приношение богине.
– Теперь ты говоришь глупости.
– Не больше, чем ты, когда говоришь, что он – собака, футболка – моча, а я – пожарный гидрант. Это счастливые хорошие отношения, а в твоих устах они кажутся окончательно винными.
– Какими?
– Винными. Сомнительными с моральной точки зрения.
– Как хочешь.
– Может быть, на мне сейчас одеяние, поднесенное мне Мэттью Ливингстоном как дань моей невероятной божественной сущности.
Зеда рассмеялась.
– Видишь? – продолжила Фрэнки. – Я слушала, как ты все лето рассказывала мне про феминизм. А теперь я беру его и возвращаю тебе. Выворачиваю твои аргументы наизнанку, пока они не начинают умолять о пощаде! Подарок Мэттью – это жест подчинения!
– Ладно, ладно, ты выиграла. Можем сменить тему?
– Ладно.
– Я не приеду домой на День благодарения.
– Ладно. Почему ты не можешь просто досадовать, что у меня есть парень и он подарил мне футболку?
Зеда на мгновение умолкла.
– Хорошо. Да. Я досадую, что у тебя есть парень и он подарил тебе футболку. Предохраняйтесь.
– Зеда!
– Я на всякий случай. В центре планирования семьи в городе раздают бесплатные презервативы. Можешь зайти и набить полные карманы.
– Мы встречаемся меньше четырех недель!
– Я на всякий случай.
– Мне пятнадцать!
– Хорошо. Ладно. Как хочешь. Может быть, Беркли меня портит.
– Похоже на то.
– Фрэнки?
– Да?
– Не дай ему стереть тебя.
– Что?
– Не позволь ему стереть себя, – сказала Зеда. – Я это пыталась сказать, когда говорила про футболку.
– Не переживай, – сказала Фрэнки. – Я неизгладима.
Клуб самоубийц
В понедельник после того, как Фрэнки получила футболку, мисс Дженссон – преподавательница предмета «Города, искусство и протест» – принесла стопку ксерокопий газет и журнальных статей. Она хотела помочь ученикам с идеями для итоговых работ. В одной из статей говорилось о существовавшей в Сан-Франциско группе, которая называла себя «Клуб самоубийц».
Клуб взял свое название из сборника рассказов Роберта Льюиса Стивенсона, где описывается небольшое закрытое общество, члены которого согласились покончить с собой. Они в отчаянии, но при этом проживают оставшиеся дни свободными от социальных ограничений. Члены «Клуба самоубийц» в Сан-Франциско, созданного больше чем через сто лет после публикации рассказов, не собирались кончать с собой. Они просто хотели жить с той же самой бесшабашной радостью.
Позже клуб изменил название на «Общество какофонии», а еще позже на «Какофония 2.0» – но это был тот же самый клуб, как его ни называй. Члены клуба освобождают себя от чувства, что за ними наблюдают, вызванного паноптикумом.
Паноптикум заставляет их чувствовать себя так, будто за ними наблюдают, так что они решили:
1) Проникать туда, где за ними невозможно наблюдать, например, в канализацию;
2) Делать то, что воображаемый невидимый наблюдатель запретил бы им делать, к примеру, забираться на самую верхнюю точку моста; или
3) Вести себя так, чтоб рассердить невидимого наблюдателя, не нарушая при этом никаких правил. Например, устраивать вечеринки на кладбищах или садиться в утренний автобус одетыми как клоуны.
Члены клуба отказываются подчиняться неписаным правилам и ставят публику в известность о существовании этих правил, публично нарушая их.
Позже Фрэнки написала работу о «Клубе самоубийц» и порожденных им клубах городских исследователей. Это было очень хорошее эссе. Она получила за него пятерку.
Здесь, дабы наши читатели имели всю полноту информации, мы приводим краткую выдержку из работы, которую Фрэнки сдала мисс Дженссон пятого декабря на втором курсе.
Деятельность клуба и обществ, происшедших от него: «Общества какофонии» и «Какофонии 2.0» – можно разделить на две категории: городские исследования и публичное шутовство. Как городские исследователи, они взбирались на подвесные мосты, из которых следует отметить Золотые Ворота. Они проникали в заброшенные здания и спускались в канализацию на неофициальные экскурсии. Они устраивали карнавалы на кладбищах.
В качестве городских шутов они одевались в костюмы животных и шли в боулинг. Одним из самых громких их перформансов стала акция «Клоуны в автобусе», когда десятки на первый взгляд не связанных друг с другом клоунов садились на разных остановках на утренний автобус пригородного маршрута (веб-сайт «Сантархии», веб-сайт «Какофония Лос-Анджелеса»).
Другое подобное мероприятие – «Мартовские невесты» – проводилось каждый год в течение последних восьми лет. Участники, одетые в свадебные платья, разгуливали по улицам, покупая тесты на беременность, флиртуя с продавцами в магазинах вечерней одежды, заходили в «Тиффани» и примеряли белье в «Викториа сикрет». Заканчивали они шампанским в баре, где они составляли новый план: «делать предложения туристкам, пока мы не женимся или нас не выкинут» (веб-сайт «Мартовских невест»).
Члены клуба проводили выходные, одевшись в костюмы Санта-Кпауса. Первый «СантаКон» – иногда называемый «Сантархия» – был организован как некий сюрреалистический праздник, своего рода розыгрыш. Он состоялся в 1994 году. Участники распевали непристойные версии рождественских гимнов и слонялись по улицам. Мероприятие оказалось настолько успешным, что организаторы сочли его слишком совершенным, чтобы пытаться повторить. Тем не менее впоследствии они приняли лозунг «Любое интересное дело стоит повторять, пока не надоест» (веб-сайт «Сантархии»).
Теперь «СантаКон» проводится примерно в тридцати городах. Некоторые из мероприятий посвящены сбору средств на благотворительные нужды, другие включают в себя преимущественно поход по барам. Основная идея праздника заключается не в критике коммерциализации Рождества, хотя многие авторы придерживаются именно этого мнения. Основная идея та же, что и у «Клуба самоубийц» и «Общества какофонии»: оживить сюрреалистичные ситуации, в которых исчезают привычные структуры общества.
В Портленде, когда группу Санта-Клаусов изгоняли из торгового центра, они скандировали «Хо! Хо! Хо! Мы никуда не уйдем!» и «Быть Сантой – не преступление». В ответ на угрозы полиции они закричали «Раз, два, три… С Рождеством!». Затем они разбежались и добрались на поезде в центр, где отправились в китайский ресторан (Чак Паланик, «Беглецы и бродяги»).
Многие из приключений клуба выходят за рамки розыгрыша или повседневного сюрреализма и могут быть названы социальной критикой. Недавнее мероприятие «Клоуны против коммерции» было призвано проверить, до каких границ может дойти клоун, оскорбляющий деловых людей в центре Лос-Анджелеса, прежде чем будет арестован или избит. Другое мероприятие – «Барбекю из голубей», устроенное вымышленным «Обществом друзей гриля Сан-Франциско», рекламировалось шуточными листовками, которые, тем не менее, критикуют промышленное разведение животных и генную инженерию (Листовка «Друзей гриля»),
И «Мартовские невесты» и «СантаКон» берут священные символы древних социальных институтов – свадебные платья представляют институты брака, а Санта – Рождество – и выворачивают их наизнанку.
Городские исследования бросают вызов неписаным правилам, регулирующим использование общественных зданий и служб. Нельзя забираться на мосты. Нельзя спускаться в тоннели под улицами.
Члены «Клуба самоубийц» делают все это.
И можно ли найти лучший способ социальной критики?
Впоследствии, по причинам, которые станут ясными позже, Фрэнки сожгла свое эссе. На этот раз она проделала это в душевой и не нанесла себе травм.
Чудовище
В среду Фрэнки намеренно опоздала на несколько минут на встречу с Портером.
Обмен письмами с ним вновь поднял в ней волну неуверенности, какой она не испытывала с прошлого года. Первые несколько дней после разрыва Фрэнки терзалась мыслями о том, что Бесс оказалась лучше нее. Обычная, милая Бесс, должно быть, красивее, очаровательнее, опытнее, умнее, чем Фрэнки – иначе бы Портеру не нужно было бы изменять.
Неважно, что Бесс не стала девушкой Портера. Неважно, что в глубине души Фрэнки знала, что она умна и очаровательна. Значение имело только то, что она оказалась заменимой. Что для Портера она была никем, и ее можно было с легкостью поменять на лучшую модель. И не то чтобы эта лучшая модель была так уж хороша.
