Василиса Савицкая - За ширмой
***
Я открыла глаза. Мне опять снился он, пятую ночь подряд я видела его во снах. В комнате было достаточно темно и тихо. Но это тихо несколько отличалось от того тихо, что было минуту назад. В этой тишине я слышала звук ветра, доносившийся с улицы, я слышала стрекотание сумасшедших сверчков, не замечающих восход солнца, я очень хорошо слышала, как оно, это солнце, поднималось. Опять новый день, опять суета. Я откинулась на подушку, до боли в печенке мне не хотелось вставать и делать то, что я делала изо дня в день.
Как и во сне, солнце медленно выползало из-за горизонта, и хоть горизонт был плохо виден из моего окна, но я всем нутром чувствовала каждое его движение вверх.
Пролежав так минут пять, я встала и пошла в ванную. Каждое утро я вставала, шла в ванную, затем пила кофе и курила сигарету. Я курила даже тогда, когда мне совсем не хотелось этого делать, когда мне было плохо, я все равно варила кофе и курила. Так было всегда, это было правило, это был закон, и я не могла его менять. А потом одевалась, красилась.
Я стояла и смотрела на себя в зеркало. Что я хотела увидеть, мне было трудно понять, но я смотрела и смотрела на себя или точнее в себя. Отсутствующий взгляд мало что мог сказать, но я не могла оторваться. Я запуталась, и это мешало мне жить. Всегда все считали меня сильным, волевым человеком, умеющим строить свою жизнь, и я, как могла, пыталась поддерживать это мнение окружающих, вылезая из кожи вон. Но сейчас, стоя перед зеркалом, я понимала, что я не могу так больше. Я устала, я не хочу. И вот так, запутанная сама в себе, голая и беззащитная, я все еще смотрела и смотрела в этот кусок стекла, покрытый серебром, и не могла объяснить себе, что делать. Я стояла как в тумане, мысли стали какими-то неуловимыми, они неслись с бешеной скоростью, и я не могла понять, о чем думаю, что происходит там, в моей голове. И только одна мысль становилась все яснее. Она медленно вползала в мою голову, в мои мозги, в мое сознание. Сразу я не очень четко могла ее понять, но с каждой секундой все отчетливей и отчетливей я слышала простое предложение: «Я хочу умереть». В ванную комнату не доносился звук ветра, звук сверчков, было только слышно: «Я хочу умереть».
Но как? Я не знала, как умирают, я не знала, зачем умирают. А что будет потом, когда меня не будет? Было грустно и страшно, но, несмотря на это, я опять и опять проговаривала про себя эту фразу. Как будто боролась. Боролась сама с собой. Я чувствовала, что мне плохо, но я понимала, что бывает и хуже. Я говорила себе, что я не имею права этого делать, кто я такая, чтобы лишать себя жизни, но в тоже время я ненавидела того, кто дал мне эту жизнь.
Я села на край ванны, мне уже не видно было себя в зеркало. Я сидела и смотрела в пол, не моргая, не сводя взгляд с одной точки. Я сопротивлялась, но воспоминания стали подползать ко мне со всех сторон, как голодные крысы, чуявшие запах крови, они впивались в мое тело, они обволакивали меня, они не оставляли мне возможности им противиться.
– Я не хочу вспоминать, – простонала я, но так тихо, что сама не расслышала, что сказала.
***
– Я не хочу тебя любить, – тихо сказала я ему.
Это было так давно, я практически не знала его.
– Почему?
– Мы разные, мы абсолютно не подходим друг другу. Я не могу воспринимать тебя как любовника, я не могу воспринимать тебя как мужчину, – говорила с улыбкой. Это был легкий разговор, он не обижался, а я не пыталась его обидеть. Мы были посторонними людьми, по воле рока зачем-то сведенными вместе. Я совсем не хотела играть с ним в любовь, но еще тогда, так давно, я чувствовала, как внутри что-то мешало мне верить в свои слова, я чувствовала, как что-то тянуло меня к нему. Я смотрела на него и видела уставшего от жизни человека, достаточно несуразного, немного смешного, замкнутого и нерешительного.
– Хорошо, не люби меня, мне это совсем не нужно…
***
Я открыла глаза. Я не хотела плакать, я не хотела себя жалеть. У меня не было больше никаких эмоций, в душе я умерла давно. Устала плакать, устала бороться то ли сама с собой, то ли с ним, а может быть, с жизнью. Я завидовала тем, у кого все было легко, мне тоже хотелось, чтобы у меня было все легко и просто. Хотя иногда думала, что, может, я просто не знаю, как у других, может, у них все еще сложнее.
Я сидела на краю ванной. В комнате часы пробили восемь. Через пятнадцать минут приедет машина, чтоб отвезти меня на работу..
«Не хочу».
***
– Ты знаешь… – Он обнял меня так, как будто обнимал последний раз, как будто он всю жизнь ждал, чтобы обнять именно меня. – Я не смогу без тебя больше.
Мы стояли недалеко от моего дома. Было темно, наверное, перевалило за полночь, но мы стояли и не могли оторваться друг от друга. Никто не хотел уходить. Мы просто были рядом, мы молчали. Было хорошо. С ним всегда было спокойно. Чувство защищенности и спокойствия всегда появлялись рядом с ним, а в жизни так не хватало этого.
Я смотрела на него. Уже тогда я начинала понимать, что я – я, которая еще недавно рассказывала себе, что никогда не влюблюсь в этого человека, я, которая видела в нем несуразное, нелепое существо с уставшими глазами, не излучающими ни радости, ни счастья, я молчала сейчас и понимала, что не смогу жить больше без его нелепости и несуразности.
– Знаешь, что мне хочется? – не отпуская меня, спросил он.
– Нет.
– Мне хочется положить тебя в карман и носить тебя там всегда.
– Зачем? – рассмеялась я.
– Как зачем, я хочу, чтоб ты всегда была рядом, – он еще крепче прижал меня и уткнулся лицом в мои волосы.
***
Я открыла глаза и пошла в комнату. Я стояла и смотрела, как медленно закипает кофе, как маленькие пузырьки поднимаются со дна и лопаются, соприкасаясь с воздухом. Темно-коричневая пена поползла вверх, перекинулась через край и начала стекать вниз на плитку, издавая жуткое шипение. Я очнулась.
– Черт! – выругалась и отставила кофе в сторону.
Я перестала звонить ему, просто перестала. Я всегда звонила ему, я не могла дожидаться его звонков, мне хотелось слышать его голос, мне хотелось знать заранее, что он будет со мной, но я устала. Устала от чувства навязчивости, что это все стало нужно только мне, и я перестала. Последний раз, когда я позвонила ему, мы поссорились, я не помню из-за чего. Я перестала звонить ему пять дней назад.
Каждый день был новым испытанием. Я боролась с зависимостью. Люди бросают пить и борются с алкогольной зависимостью, люди перестают принимать наркотики и борются с наркотической зависимостью, а я перестала звонить.
Утром было легче. Утром была надежда, что он позвонит, утром была суета, отвлекающая от ожидания, но с каждым продвижением стрелок вперед становилось все тяжелее и тяжелее. Я бродила по дому, как наркоман, пытающийся перебороть ломку, глядя на телефон, пытаясь придумать, что сказать ему, понимая, что слишком поздно. Я не хотела слышать его, я не знала, что сказать ему. От его звонка не станет легче, просто опять начнется борьба. Борьба за место под солнцем, которое я уже пять дней ненавидела. Мы переступили через черту, за которой не было ничего. Но мне было тяжело. Я привыкла к нему, он влюбил меня в себя, он долго шел к этому, он практически заставил меня сделать это. Я не могла искоренить зависимость от него. Но самое большее, что меня угнетало, – это борьба самой с собой, ведь он даже не понимал, что я перестала быть его, я не звоню, потому что меня больше нет.
Он всегда был немного чокнутым, он был не таким, как все. За все существование человечества выработался определенный стереотип отношений, которому в общем следовали все люди. На устоявшиеся вопросы были устоявшиеся ответы, люди опирались на какие-то ритуальные моменты в отношениях, какие-то жесты, какое-то поведение. Я не знаю, плохо это или хорошо, но я была продуктом этого онтогенеза и привыкла, как и все, следовать этим правилам, а с ним было все не так, он был как пришелец с другой планеты. Не отрицая этого, он всегда объяснял свое поведение неумением общаться с людьми или недостаточностью опыта, но меня не устраивали эти объяснения, я не могла подстроиться к нему, мне было сложно воспринимать его таким, каким он был, и я боролась, боролась не понятно с кем. В те моменты, когда мы сорились, в те моменты, когда я была уверена в его реакции, он вел себя радикально наоборот, и мне ничего не оставалось делать, как мириться с этим.
Я говорила ему: «Мне болит голова». Мне болит – это диалектное, так надо?да
– Выпей таблетку, – не отрываясь от своих дел, говорил он. И это было сказано так искренне, это было пропитано такой заботой, что мне ничего не оставалось делать, как пить таблетку. Но я была взрослым человеком и прекрасно понимала, что когда что-либо болит, нужно пить таблетку. Мне нужна была другая реакция. Я не знаю: то ли жалость, то ли сочувствие или соучастие, но не «выпей таблетку».
Он часто говорил, что я схожу с ума, что требую сама не знаю что. Но полгода наших отношений были поистине волшебны. Я просто не верила, что есть такие люди, как он, я даже думала, что он единственный экземпляр, выживший в этой суматохе. Эти полгода прошли, и все стало меняться. То ли мы стали привыкать друг к другу и наши отношения приобретали новый оттенок, который мне не подходил, то ли он понял, что я действительно сильно его люблю. Я не знаю, что случилось, но все стало не так, все менялось, и не в лучшую сторону.
