Тим Дорси - Не будите спящего спинорога
– Видишь? – сказал Джим. – Они просто играют.
– Серж слишком старается, – заметила Марта.
Тренировка закончилась. Мелвин взбежал по ступенькам, обернулся и помахал рукой.
– Пока, Серж!
– Пока, Клевый Эм!
Марта и Джим переглянулись: Клевый Эм?! Парадная дверь Терьеров открылась. Вышел Пит, все еще в тренерской форме, и направился через дорогу.
– Спорим, он идет извиняться? – сказал Джим.
– Когда в аду снег пойдет!
Пит остановился перед верандой.
– Привет, сосед! – улыбнулся Джим. Пит указал на синий автомобиль.
– Можешь переставить свою тачку?
– Она не моя, – ответил Джим.
– Стоит перед твоим домом.
– Она в угоне. Мы только что позвонили в полицию…
– Переставь. Ладно, старина? Пит повернулся и пошел обратно.
– Но она не моя! – крикнул Джим вслед.
– И не тяни, – добавил Терьер. – Меня это напрягает.
12
Серж Стормс появился на свет в городе Уэст-Палм-Бич в разгар Карибского кризиса.
С самого начала его родителям пришлось несладко. Эпитеты вроде «живой» или «гиперактивный» были для Сержа слишком мягки. В три года он с головы до ног обмазался вазелином. В четыре – нашел в ванной баллончик с краской и, пока родители спали, нарисовал на каждой вещи в доме красивую красную полосу.
К шести годам период гиперактивности как будто закончился. У Сержа появилось хобби – коллекционирование марок. Папа с мамой обрадовались: вот что направит энергию сыночка в безопасное русло, – и подарили ему на Рождество набор марок для начинающего коллекционера.
Однако «русло» вскоре переполнилось. Серж стал клянчить у родителей все марки, когда-либо выпущенные в Америке. Он отказывался уходить из городского филателического киоска, пока не получит по одной марке каждого вида. Мышцы маленького Сержа сводило судорогой, и родителям приходилось выносить его из магазина под мышкой, как доску для серфинга.
Еще через два года проявилась агрессия. На первые мелкие происшествия смотрели сквозь пальцы: Серж, чудаковатый и щуплый мальчонка, выбирал жертв среди отпетых драчунов и хулиганов. Родители обиженных жаловались, учителя ахали и охали, но втайне радовались, что хоть кто-то сумел приструнить маленьких подонков. Решать «проблему Сержа» никто и не собирался.
Увы, не прошло и полугода, как самые доброжелательно настроенные учителя засомневались в своей правоте. И дело было не в том, с кем Серж расправлялся, а как тщательно он все продумывал. Теряй он голову и бросайся на обидчика с кулаками – что ж, такое любому понятно.
Но Серж оттягивал час расплаты.
У взрослых стыла в жилах кровь. В возрасте, когда обычные дети ожидают от любого действия мгновенного результата и планируют поступки минут на десять вперед, Серж оттягивал расплату на целые месяцы. Предположим, какой-нибудь задира, на фут выше Сержа и на тридцать фунтов тяжелее, в первый день занятий расквасил ему нос. Вот школу украшают к Рождеству, хулиган давно позабыл об инциденте. Серж уже втерся к нему в доверие, одалживает лучшие игрушки, подлизывается! Приходит весна. И однажды обидчик теряет бдительность и остается совсем один, без дружков. Как раз когда он в самом неудобном положении, например, сидит на унитазе, спустив трусы до пола, дверь распахивается, на голову падает волейбольная сетка, и начинается избиение до кровавой юшки. Потрясенные до глубины души жертвы не хотели даже говорить, кто их бил.
Происшествие в конце третьего класса оказалось настолько в стиле «Повелителя мух», что игнорировать «проблему Сержа» перестали. На этот раз обидели не самого Сержа, а мальчика по имени Джоуи, самого слабого в классе. Серж дружил с Джоуи, потому что тот тайком приносил в школу юмористические журналы. Некий хулиган сломал Джоуи руку и был временно исключен. К тому времени, как хулигана снова допустили к учебе, Серж накопил достаточно денег. И не думая о честной драке, он нанял громилу из средних классов.
Крики услышал пробегавший мимо спортсмен-любитель. Злосчастного хулигана кто-то привязал за библиотекой к муравейнику.
Из школы Сержа отправили в детское отделение полиции, а те – к психиатрам.
Психиатров поразила находчивость Сержа. Удивительно: его сверстники обычно проявляют агрессию, если не умеют сдерживаться. Серж никогда не показывал гнева и не терял самообладания. Нет, он терпеливо складывал из костей домино сложную смертельную комбинацию и одним касанием приводил ее в движение. Мнения психиатров разделились: специалисты никак не могли решить, каким лекарством его пичкать.
Прошло двадцать лет. За несколько месяцев до пожара, устроенного Коулмэном и Шэрон, Сержу должно было исполниться тридцать пять. Почти вся его сознательная жизнь прошла в тумане, наведенном целым коктейлем психотропных препаратов. Когда Серж принимал лекарства, все было хорошо: он не падал в обморок, не совершал ужасных поступков, а пожарной команде не приходилось снимать его с водонапорной башни.
Но лекарства отупляли, а Серж стремился к знаниям. Временами до него доносилось эхо детства, мелькали яркие вспышки воспоминаний, и он мечтал догнать прошлое, зажать его в руке, как старые карманные часы. Серж полюбил родные места, которые раньше воспринимал как должное, и погрузился в ревностное изучение истории Флориды. Он путешествовал по штату, дни напролет просиживал в библиотеках, листая понятные лишь посвященным записи в «специальных коллекциях». Наглотавшись таблеток, мог часами смотреть на одну и ту же страницу и перечитывать абзац снова и снова, ничего не понимая: мозг загустевал, как мед в горшке. Серж начинал биться лбом о стол, пока его не просили покинуть помещение.
На улице он швырял лекарство в канаву – а на следующий день возвращался в библиотеку и умолял дать ему еще один шанс. Он говорил так мило и вежливо, что обычно добивался своего. Теперь Серж глотал книги, карты, журналы и микрофильмы как ученый-энциклопедист – но за это приходилось платить. В ту же ночь он грабил и унижал людей.
Серж не понимал, почему так происходит, и не без любопытства наблюдал за самим собой. Он будто попал внутрь сошедшего с ума робота из идиотского научно-фантастического фильма 1959 года. Иногда робот слушался управления, иногда – превращался в берсеркера.
На основе прочитанных книг и собственных наблюдений Серж постепенно выстраивал теорию культурных особенностей Флориды и развития современного общества. Однажды теплым весенним вечером к нему пришла абсолютная ясность: люди лишились уважения друг к другу и готовности к взаимовыручке. Сержу захотелось выбежать на дорогу, замахать руками и всех предостеречь. Но если люди остановятся, думал он, я вполне могу на них напасть. Что же делать?
К лету Серж добрался до залива Тампа и опять отказался от лекарств, чтобы поработать в библиотеке Южнофлоридского университета. Вскоре он даже стал читать там лекции, не будучи преподавателем (об этом маленьком «но» руководство и не подозревало). Однажды днем, выйдя из библиотеки, Серж случайно попал в небольшую аудиторию. Несколько студентов штудировали учебники, остальные дружно валяли дурака, то есть смотрели дневное ток-шоу по телевизору, привинченному над кафедрой. Серж возмутился.
Ведущий шоу расспрашивал Донни Осмонда о проблемах личного характера.
– Знаете что? – прокричал Серж студентам. – Насрать мне на Донни Осмонда и его проблемы! – Он выдернул вилку из розетки. – Что за бред! Не страна, а сборище энуретиков!
Серж начал мерить сцену шагами в психотическом возбуждении, которое студенты приняли за лекторский прием. Потом пустился в бессвязные рассуждения об истории и социологии, что еще больше убедило студентов в том, что они случайно забрели на чужую лекцию.
Студенты поднялись и собрались было уйти.
Серж заиграл на воображаемом электрическом органе.
– «Вот так, вот так, ах-ха, ах-ха, так в самый раз…» «К. С. энд Саншайн бэнд», лучшие музыканты Флориды, карьера которых началась в студии «Т. К.» в Хайалиа. Тогда они называли себя «К. С. энд Саншайн джанкану бэнд». «Джанкану» – особый стиль музыки, импортированный с Багам, – оказал большое влияние на их изысканные духовые и перкуссию, пока все это великолепие не забрызгала омерзительная грязь диско… «Ночью выходи… И-и-и-и!»
Часть студентов села. Вот так лектор! Интересно, что он еще отчебучит. Кто-то заглянул из коридора.
Серж продолжал бродить вокруг кафедры и путано рассуждать. Он даже снял туфли и босиком прошелся по сцене, показывая, как век назад ходили по пляжу почтальоны. Серж вещал чуть ли не час – о первых полетах «Пан Америкэн» из Бискейна в Гавану, об Артуре Годфри [2], который играл на укулеле прямо в бассейне. Он сыпал историческими фактами как аукционист, в нем словно прорвало плотину. Студенты были в восторге.
К концу лекции мокрый от пота Серж чуть не упал в обморок. Нащупав рукой стул, он буквально осел. Какая-то девушка бросила ему полотенце. Серж вытерся, встал и пошатываясь подошел к краю сцены. На бис он выгрыз из ломтиков сыра форму шестидесяти семи графств.
