Алексей Слаповский - У нас убивают по вторникам (сборник)
– Фурией! – с удовольствием подсказала Маша.
– Да. Выбежала фурией Ирина и закричала, что за ним есть теперь кому ухаживать, и начала тряпкой все вытирать, а потом принесла тазик и нарочно вымыла так, чтобы все стало мокро. Гергий в это время заснул у двери, Ирина потащила его в квартиру, а он начал на нее нецензурно возмущаться, а она закричала, что такими словами он может обзывать жену, а она не позволит. И утащила Георгия, – Людмила подумала и добавила, помня, что в книгах есть красивые сравнения с животным миром. – Как хищная птица утаскивает добычу в свое гнездо! После этого Георгий не показывался, из чего следует вывод, что она продолжала его держать в алкогольном дурмане, а сама предприняла самые непредсказуемые последствия. Она вызвала сначала милицию, но милиция, воочию убедившись в ситуации, не сочла нужным забирать Ольгу, так как не видела состава преступления, так как Ольга не врывалась в квартиру, а просто сидела, а документы у нее все были при себе и в порядке. Тогда Ирина вызвала психиатрическую бригаду, но психиатры как приехали, так сразу и уехали, поняв с одного взгляда, что еще неизвестно, кто тут на самом деле психованный. Тогда Ирина решила поступить в частном порядке и позвала на помощь своего брата с другом. Брат и друг взяли Ольгу за руки и за ноги и пытались втащить в лифт, но у Ольги оказались неимоверные силы сопротивления. Она расцарапала щеку одному и чуть не вырвала пальцами глаз у другого, тогда один из мужчин ударил ее.
– Гад! – сказала Маша, всхлипнув и презрительно посмотрев на Глеба Галкина, который сделал вид, что он тут ни при чем.
– После этого они испугались, потому что из лица у Ольги пошла кровь, и ушли, поссорившись с Ириной и сказав, что они ничего не могут сделать, когда им наносят такой физический ущерб, а в тюрьму им неохота. Так Ольга сидела на лестнице несколько дней, никуда не отлучаясь. Она ничего не ела и не пила. Она даже не ходила куда-то…
Людмила запнулась. Речь шла о деликатном деле, ей не сразу пришли на ум слова, выражающие это художественно. И – недаром она столько читает! – она вспомнила такие слова.
– Она даже не ходила куда-то по неотложным физиологическим проблемам, а свои естественные потребности отправляла в мусоропровод, стараясь это делать аккуратно во избежание конфликта с жильцами. Но потом этих потребностей уже не осталось. Ольге стало совсем плохо, а Георгий и Ирина закрылись и сидели в квартире, как мертвые. За все время только одна старушка вынесла Ольге стакан воды и этим поддержала ее угасающие силы. И эта же старушка принесла ей кусок хлеба с маслом. Ольга жадно набросилась на него, но тут же у нее начались страшные боли в животе, настолько сильные, что она потеряла сознание. И ее без сознания отвезли в больницу, когда она этого не чувствовала.
Людмила замолчала. Отпила чаю. Глеб и Маша не торопили, они понимали, что в этом месте нужно сделать передышку. Сделав еще несколько глотков (Маша тут же подлила свежего), Людмила сказала:
– После недельного заболевания Ольгу отпустили домой. Она больше не поехала на ту предательскую квартиру. Она взяла отпуск и отгулы и просидела дома целый месяц. Она даже не могла поехать к дочери, которая была ее единственным утешением, чтобы не напугать ее своим видом. И однажды раздался звонок в дверь.
– Явился! – воскликнула Маша, угадав это своим женским сердцем.
– Да, это явился Георгий. Он явился с вещами и сказал: «Я безрассудно увлекся этой женщиной. Она моложе тебя и красивее, если быть верным объективным обстоятельствам. Но я к этому быстро привык. Зато я задал себе вопрос: а могла бы она просидеть вот так четыре дня без пищи и воды ради меня и нашей любви? И ответил себе: нет! Она впадает в истерику, если ей покажется, что несвежая сметана или что погода на улице не такая, как ей хочется, не говоря о глобальных вещах. Я оценил, – сказал он Ольге, – твой поступок и понял, что никто меня так не будет любить и никого я не буду любить так, как тебя, потому что я вспомнил, что я тебя все-таки люблю». Но Ольга сказала: «Уходи».
– Молодец! – закричала Маша и хлопнула себя по коленке.
– Он просил и умолял, но она сказала: «Уходи. Я могу тебя простить, но как мне простить свое унижение? Я не могу простить себя!»
– А себя-то чего? – не поняла Маша.
Людмила досадливо поморщилась: не мешай!
– «Я не хочу, чтобы ты жил с женщиной, которую не уважаешь, потому что ты видел мое унижение, поэтому уходи и живи, как хочешь!» После некоторых препирательств он ушел, но не насовсем. Он сел на лестнице и стал там сидеть. Он сидел, а она терпела. Прошли сутки. Прошли вторые. Он все сидел. Она вышла и сказала, что это бесполезно. Он сказал, что, если ты считаешь, что унижалась, я тоже тогда унижусь и будем наравне. «Хотя, – сказал он ей, – я считаю, что это подвиг, потому что уже подыхаю от голода и не представляю, как ты выдержала». И тогда Ольга сказала: «Пойдем, я приготовлю тебе ужин».
Людмила замолчала.
– И все? – спросил Глеб Галкин.
– А чего тебе еще? – раздраженно спросила Маша. – Люди опять стали жить вместе, разве не ясно?
– Да, – подтвердила Людмила, улыбнувшись. – Георгий и Ольга стали жить вместе, но отношения у них стали намного лучше, потому что они прошли испытания, которые закалили их любовь.
Галкин, услышав эти слова, как-то сразу заскучал и поднялся:
– Пойду, а то Серега там без меня. Ему тоже отдохнуть надо.
– Иди, иди! – насмешливо проводила его Маша.
Потом долго с печальной улыбкой глядела в окно.
И вдруг встрепенулась.
– Постой, Людмила! Ты прошлым летом целый месяц на работу не выходила. И ребенок у тебя был в деревне у бабки.
– Сын, а не дочь. А не выходила – нормальный отпуск был.
– Да ты вышла после этого нормального отпуска, как из Освенцима! Щеки к зубам прилипали. И еще я вспомнила: тебя один раз назад вне очереди послали, с другим поездом, значит – раньше приехала!
– Ас тобой такого не было? По три раза за сезон. Ты что, думаешь, я про себя рассказывала? Вот чудачка! – негромко засмеялась Людмила. – Говорю же: сестра двоюродная, Ольга Витушанская, стюардесса.
– Прошлый раз она у тебя, кажется, моделью была?
– Она подрабатывает. С такой фигурой – почему нет? Со мной такого быть не может. А если было бы, я что, стала бы рассказывать, что ли? Очень надо.
Действительно, Людмила о себе рассказывать не любит и не умеет.
А когда будто бы о ком-то другом, пусть даже и придуманном, – ничего, получается. И, главное, не так больно, как если бы о себе.
А двоюродной сестры Ольги Витушанской у Людмилы нет, была одноклассница, подруга с такой фамилией, которая Людмиле очень нравилась своей благозвучностью. История настоящая – и фамилия настоящая, соединяешь – все как в жизни.
Обман
– Ольга, как вы знаете, была стюардессой. Однажды она, вернувшись из рейса в отсутствие мужа Георгия, который был на работе, пользуясь свободным временем, пошла на рынок. Была весна. Светило солнце. У Ольги было отличное настроение. Ее целью были продукты, но там же располагались многочисленные павильоны с одеждой и обувью. Вообще-то Ольга предпочитала привозить себе вещи из-за границы.
– Она разве за границу летает? – спросила Маша.
– В том числе, – ответила Людмила. – За границей можно найти вещи и качественней, и дешевле. Но тут, проходя мимо одного из ларьков, Ольге бросилось в глаза кожаное пальто, о котором она давно мечтала. Ольга, как и все женщины, любила модные вещи, но не всегда могла себе это позволить. Но не расстраивалась. Она заметила, что модные вещи все равно выходят из моды. Ты будешь попусту завидовать, что у тебя нет модной вещи, а через два года никто уже ее не носит и завидовать нечему, а тебе получается все равно, носила ты ее или нет, потому что ведь уже никто не носит.
– Большая разница, – мудро возразил Глеб Галкин. – Что получается? Все, например, сидят и выпивают на день рождение, а тебе нельзя, потому что в рейс, а когда закончат, то все равно, кто пил, а кто не пил?
– Кто пил, тем хуже, – возразила на это возражение Маша.
Глеб пожал плечами.
– Вы будете слушать? – спросила Людмила.
– Давай, давай, – поощрила Маша.
– Ну вот. Но это пальто было не из разряда моды, а совсем другое. Такое пальто когда-то носила одноклассница Ольги, красавица Нина Петельникова. Оно сидело на ней безукоризненно, подчеркивая талию и вызывая интерес у одноклассников. Но родители Ольги не могли позволить купить дочери такое пальто. А потом Ольга хотела купить сама, невзирая на моду, но таких пальто или не было или они стоили слишком дорого. И вот Ольга увидела пальто, которое было точно такое же, как у Нины Петельниковой. Оно висело прямо на двери павильона. Пощупав материал пальто, он ей понравился, и Ольга вошла в павильон, где находился мужчина выше среднего возраста. «Чего желаем, мадам, у нас все есть!» – воскликнул он. «Я хочу посмотреть это пальто», – сказала Ольга, ничем не выдавая своего волнения. Продавец ловко снял его, а Ольга скинула плащ и одела пальто. Оно сидело великолепно. Ольга смотрела в зеркало и чувствовала, будто вернула себе всю свою молодость и красоту. «Вам очень идет! – сказал продавец, и в голосе его Ольга услышала искреннее восхищение. – И вам повезло, последнее такое пальто осталось. Натуральная кожа, шелковая подкладка, вы посмотрите!» Ольга отвернула край пальто и посмотрела на подкладку, которая была бордового цвета, очень эффектно. Все было отлично, но какова цена? И Ольга спросила с замиранием сердца: «Сколько стоит?» Продавец ответил ей, что для кожаного пальто это стоит ерунду, восемь тысяч, обычно такие пальто стоят от пятнадцати и выше, но он боится, что кончится сезон, поэтому продает со скидкой. Ольга огорчилась: у нее было с собой всего семь тысяч с половиной. Это были все ее деньги до конца месяца, но она рассчитывала на зарплату мужа. И она сказала, что у нее всего семь с половиной тысяч. Продавец сначала огорчился, а потом сказал: «Только из-за моей доброты, отдаю за семь с половиной, берите, мадам, и будьте счастливы!»
