Джулиан Барнс - Англия, Англия
5. «ЛУНА-ПАРК». Туда-сюда обратно, тебе и мне приятно. Могучие кони и златорогие козлы наперебой звали с собой; о, как переливались змейки электрогирлянд, как гремела, затягивая в водоворот, музыка! Взлетаешь на качелях, размазываешься по стенам «Сюрприз-вертушки», рвешь путы земного притяжения, исследуешь потенциальные возможности человеческого тела, одновременно проверяя его на прочность. И конечно, были – по идее, были – призы, хотя чаще, чем ты ожидала, кольцо рикошетом отскакивало от деревянного колышка, разболтанная удочка ничегошеньки не подцепляла на крючок, а в павильоне «Сбей орех» кокос, как оказывалось, был прочно приклеен к чашке.
6. ПОИСКИ ИДЕАЛА. В разных постелях, иногда путем прямого отказа или отмазки от постели. Гипотеза, будто полное счастье возможно, желанно, жизненно важно – и достижимо лишь в присутствии и с помощью Другого. Надежда на То, что Так Возможно, воплощенная: а) в Томасе, который повез ее в Венецию, где она обнаружила, что ее глаза куда ярче сияют при виде Джорджоне, чем когда она стоит перед Томасом, одетая в специально купленное иссиня-черное нижнее белье, а за окном причмокивает узкий канал-переулок; б) в Мэтью, который превыше всего обожал ходить по магазинам, который, даже не снимая вещь с вешалки, безошибочно определял, пойдет ли она Марте, который доводил собственноручно состряпанный ризотто до нужной кондиции липкой влажности, но вот Марту, как ни бился, до сходной кондиции довести не мог; в) в Теде, который показал ей, чем хороши деньги и благостное ханжество, порождаемое их наличием, который сказал, что любит ее, что хочет жениться на ней и иметь от нее детей, но не соизволил упомянуть, что каждое утро по дороге из ее квартиры в свой офис всегда проводит заветный час наедине со своим психиатром; г) в Расселле, с которым она беспечно сбежала ради интима и любви в горы Уэльса, в хижину на полпути к облакам, чтобы жить на холодной воде, которую приходилось качать ручным насосом, и парном козьем молоке; он был идеалист и аккуратист, он был бескорыстный сознательный член общества, но она вскоре начала подозревать, что просто не может жить без самодовольства, суеты, лености и порочности современной городской жизни. Опыт общения с Расселом также заставил ее усомниться в том, что любовь можно воспитать в себе усилием воли или сознательным решением; похоже, порядочный человек – еще не все, что нужно для любви. И вообще, где это написано, будто возможно еще что-то, помимо приятного компанейского разврата? (В книгах, но книгам она не верила.) После этих открытий ее жизнь несколько лет сопровождало чувство легкого, почти пьянящего отчаяния.
6-бис. ПРИЛОЖЕНИЕ. Не забыть – несколько женатых. Выбор за тобой, Марта, а предлагается вот что: мобильники, телефоны в машине, автоответчики; чувства, не поверяемые бумаге, боязнь расплачиваться кредитной карточкой; секс без предупреждения, а не успеешь опомниться, дверь квартиры захлопывается за гостем; интимные послания по электронной почте и безмолвие на Пасху; живенький такой темп беспечной непричастности ни к чему, просьба не пользоваться никакой парфюмерией; прелести воровской жизни, минимализированные надежды, ревность, которую каленым железом не выжжешь. А также друзья, в которых видишь потенциальных секс-партнеров. А также секс-партнеры, в которых видишь потенциальных друзей. А также (но до дела так и не дошло) Джейн (если бы не слишком устала, если бы не так зверски хотелось спать).
7. СТРЕМЛЕНИЕ К САМОДОСТАТОЧНОСТИ. Потребность мечтать. Реальность этой мечты. Другой может страховать тебя со спины, помогать, и его условное присутствие дополнительно скрасит вашу гипотетическую общую реальность. Но от его реальности – и от его «я» – ты абстрагируешься, и в этом твое спасение. Ты это серьезно, Марта, спрашивала она себя порой, или просто завертываешь в красивый фантик свою склонность к беззастенчивому эгоизму в сексе?
7-бис. Не забыть – десять с половиной месяцев целомудрия. Лучше, хуже или просто по-другому?
8. СОВРЕМЕННАЯ СИТУАЦИЯ. К примеру, вот этот. Как раньше говорили, хороший добытчик. Показал себя таковым. Хороший упругий член без проблем; симпатичный торс с несколько бабскими сосками, похожими на моллюски «блюдечко»; ноги коротковаты, но в лежачем положении незаметно. А как он хлопочет, как хлопочет, отлично знает, чего ему надо, подгоняет ее к какому-то шаблону вечной женственности, который давно уж создал сам. Словно Марта – банкомат: набери правильный код, и деньги потекут рекой. Лощеная уверенность, самодовольное знание, что проверенный метод в очередной раз даст отличный результат.
Откуда такая уверенность берется? От недомыслия; внесли свою лепту и ее предшественницы, подкрепляя его поведение своими положительными реакциями. Да и она реагировала на него по-своему положительно: в смысле, могла положиться на то, что он по уши занят своими хлопотами и не отвлечется на что не надо. А самодовольство означало, что он и не заметит, как она абстрагируется от его реальности. И даже обратив внимание на ее отрешенность, только возгордится: вознес, дескать, подругу к новым вершинам блаженства, на пятое, шестое, седьмое небо.
Исподтишка послюнив палец, она начала теребить себе клитор. Партнер замялся, точно получив нагоняй, передвинулся поудобнее, рыкнул, намекая, что возбужден столь вопиющей порочностью, и возобновил свои хлоп-хлоп-хлопоты. Она мысленно покинула его: пусть себе остается там, ниже пояса, наедине со своими выделениями и гидравликой, своим надежным таймером и верхней, чемпионской ступенькой пьедестала. Когда придет время, она организует притворную овацию.
(В скобках: тайна женского оргазма, за которым когда-то охотились, точно за редким зверем – нарвалом каким-нибудь, единорогом... Где он – в дальних странах, в недоступных океанских впадинах, среди мерзлой тундры? Вначале его выслеживали женщины, затем к погоне присоединились мужчины. Драка за совочек в песочнице. Мужчины на каких-то странных основаниях возомнили его своей собственностью – дескать, без их помощи никак. Они хотели промчаться по улицам триумфальной кавалькадой, волоча его за собой. Но кто его в свое время потерял? Мужчины же и потеряли, так что женщины имеют полное право завладеть тем, что с воза упало. Необходима новая завеса секретности, новые законы об охране живой природы.)
Она распознала знакомые симптомы. Почувствовала, как все сильнее напрягается его тело, услышала придушенные хрипы – басовитые, как кряхтение при запоре; и звуки более высокие, точно в самолете уши заложило и пытаешься их прочистить. Она исполнила свою партию, изобразила нежные протесты, возмущение и бурный восторг жертвы, пронзаемой сладостным клинком; и вот, в одно и то же мгновение времени, но в разных секторах вселенной, он кончил и кончила она.
Вскоре он пробормотал:
– Понравилось?
Вероятно, он хохмил, но все равно фраза была произнесена очень уж по-официантски. Надежно защищенная двусмысленностью слов, она ответила:
– Отличное угощение.
Он хохотнул:
– Мне не говори, скажи своим подругам.
Куда девается ненормативная лексика, когда она тебе действительно нужна? Проблема, впрочем, в том, что большая часть таких слов описывает то, что проделывает уже битый час она сама. А остальные слабоваты. Даже эту его звонкую фразочку она уже слыхивала когда-то на своем извилистом жизненном пути. И стопроцентно услышит вновь: она поделится впечатлениями о нем, хотя и не теми, на которые он рассчитывал. Чуть-чуть об этой ночи и этом партнере; и долго-долго – о сладкой, мать ее за ногу, силе обмана, что срывает, возвышает, к земле швыряет и вновь хватает.
* * *Величайшие из дающих право на налоговые льготы умов были приглашены выступить перед Координационным комитетом Проекта. Среди них был французский интеллектуал, оказавшийся на поверку щуплым, отглаженным человечком в английском твидовом пиджаке, который был ему велик на полразмера; пиджак дополнялся голубой рубашкой из американского хлопка, с воротником на пуговках, итальянским цветисто-строгим галстуком, интернациональными угольно-черными чистошерстяными брюками и французскими туфлями-мокасинами. Круглое лицо, загоревшее под несколькими поколениями настольных ламп; пенсне; редкие, очень коротко остриженные волосы. Портфеля он с собой не принес и шпаргалки в кулачке не прятал. Зато скупо-изящными жестами он извлекал из своих рукавов голубей, а изо рта – длинную гирлянду флагов. Паскаль выводил к Соссюру через Лоренса Стерна; Руссо – к Бодрийяру с остановками в Эдгаре По, маркизе де Саде, Джерри Льюисе, Декстере Гордоне, Бернаре Иноле и ранней Анн Сильвестр, далее везде; Леви-Стросс – к Леви-Строссу.
– Здесь фундаментально, – провозгласил он, как только цветные платки спланировали на пол, а голуби расселись по карнизам, – здесь фундаментально осознать, что ваш великий Проект – а у нас во Франции всегда рады приветствовать чужие grands projets – глубоко современен. Мы в нашей стране имеем определенную концепцию patrimonie, а вы в вашей стране имеете определенную концепцию culturel-наследия. Мы не говорим о таких концепциях здесь, то есть избегаем прямых аллюзий, хотя, разумеется, в нашем интертекстуальном мире подобные аллюзии, при всей их мronмe, естественно, имплицитны и неизбежны. Надеюсь, все мы понимаем, что территории, свободной от аллюзий, в природе не существует. Но это все, как вы выражаетесь, попутные слова.
