Тьерри Коэн - История моего безумия
Я провел у экрана четыре часа, наслаждаясь работой. Играл словами, сомневался, исправлял, начинал с начала, чтобы добиться нужного результата.
Я закрыл файл с романом и вдруг понял, что впервые за долгое время забыл о Фейсбуке. Я возгордился, как ребенок, но любопытство взяло верх – имеет же человек право слегка расслабиться!
Однофамилец оставил новое послание. Я хотел проигнорировать его, чтобы не портить себе настроение, но потом все-таки решил прочесть.
Лучше бы я этого не делал…
Ты знаешь, что нужен Мэйан?
Что это значит? Он знаком с моей дочерью? Нет, невозможно, я делал все, чтобы Мэйан никак не участвовала в моей публичной жизни.
Через секунду до меня дошло: второй роман вышел с посвящением дочери. Так он узнал имя.
У чокнутого была своя логика: он задавал вопросы о главном. О смысле жизни, об отношении к собственным романам, а теперь вот о моем единственном ребенке.
Хитрость незнакомца раздражала и немного пугала, и я решил удалить его из контактов, но в последний момент передумал. Почему бы не попытаться выяснить, кто он и чего хочет? Расстаться с ним я всегда успею.
Кто вы?
Ответ не заставил себя ждать.
– Я… Сэмюэль Сандерсон.
– Имя и фамилия настоящие?
– Да.
– Что вам от меня нужно?
– Я желаю тебе добра.
– Допустим. Но зачем все эти вопросы?
– Хочу помочь принять правильные решения. И избежать драм в будущем.
Его слова обескуражили меня. Он угрожает? Этот человек – сумасшедший или очередной шут гороховый? Я ответил, тщательно подбирая слова.
– Благодарю за заботу, но я сам управляю своей жизнью.
Я сознательно не стал спрашивать, что он подразумевает под драмами – не хотел выдавать своих чувств.
– Ты только думаешь, что управляешь.
Разговор надоел мне, и я решил выйти из Сети, но похолодел, прочитав следующую фразу.
– Ты знаешь, где сейчас твоя дочь?
Я едва не задохнулся от гнева и тревоги, а он продолжил, не дожидаясь ответной реакции.
– Конечно, не знаешь, потому что тебе нет до нее дела.
«Да пошел ты, придурок хренов!» – заорал я, но писать ничего не стал – незачем выдавать свои чувства.
Я сделал глубокий вдох и написал фразу, призванную дать понять неизвестному, что его заявление меня совершенно не трогает.
– Желаю вам доброй ночи. Всего хорошего.
Он ответил мгновенно.
– Твоя дочь общается с наркоманами.
У меня перехватило дыхание. Какая наглая ложь! Потом пришли сомнения. Что, если этот тип знаком с Мэйан и просто пытается предупредить меня об опасности? Я медлил, не зная, как реагировать, но он меня опередил.
Она сейчас в Кротон-парке[17], с бандой уродов.
Я оцепенел. Вдруг он не врет? Иначе зачем называть точный адрес?
Кто вы? Откуда знаете, где находится моя дочь?
Теперь мне было все равно, поймет он, что «достал» меня, или нет, я хотел, чтобы он раскрылся и все объяснил. Но Однофамилец не ответил.
Время близилось к полуночи. Сомнения никуда не исчезли, и я все-таки набрал номер Даны.
– Ты совсем с катушек съехал, Сэмюэль? Ты на часы смотрел?
– Где Мэйан? Она дома?
– Ты снова напился?
– Ничего подобного, я просто беспокоюсь за нее!
– Сейчас? В двенадцать ночи? – возмутилась Дана.
– Да… – Я колебался, не зная, стоит ли говорить правду. – Кто-то оставил для меня сообщение на Фейсбуке. Там сказано, что Мэйан сейчас в парке… где тусуются наркоши.
– В парке? В полночь? С наркоманами? Бред какой-то! Она со своей подружкой Пернилой.
– С Пернилой? Это та, что с татуировками и пирсингом?
– Да. Откуда ты ее знаешь?
– Видел фотографии в Интернете.
– Она, конечно, оригиналка, но очаровательная, а Мэйан – серьезная и ответственная. Я полностью доверяю нашей дочери.
– Прошу тебя, попробуй ей позвонить. Я подожду.
– Ты совсем рехнулся? – Дана вышла из себя. – Будишь меня среди ночи, говоришь, что девочка общается с наркоманами, а сам… Может, ты под кайфом и у тебя глюки? Иди к черту, Сэмюэль Сандерсон!
Она швырнула трубку.
Дозвониться на мобильный Мэйан тоже не удалось.
Я попробовал успокоиться, убеждал себя в том, что Однофамилец – этот негодяй, этот мерзкий манипулятор – просто пытался произвести впечатление. А может, у него такой юмор – черный? Не исключен и другой вариант: некто, знакомый с моей дочерью и желающий сохранить анонимность, решил предупредить меня, что ей грозит опасность. Но к чему такие сложности, зачем скрываться за псевдонимом и задавать вопросы о моей жизни и моих романах?
Разве мог я сидеть дома, предаваясь мрачным мыслям? У меня было слишком богатое воображение и недостаточно здравого смысла, чтобы просто лечь и заснуть.
Я натянул куртку и кинулся в гараж.
Глава 17
Я уже пятнадцать минут ездил вокруг Кротон-парка.
Находился он в Бронксе, в конце Фултон-авеню, перед скоростной автомагистралью. В парке было много игровых и спортивных площадок, но с наступлением ночи порядочных граждан сменяли всякие подозрительные типы, в основном дилеры и их клиенты. Парк считался одним из самых опасных мест в городе.
Тут и там группками стояли молодые парни и девушки. Разговаривали они вполголоса, как будто боялись потревожить покой соседей или замышляли что-то противоправное. Время от времени тишину нарушал смех или возглас, и я вскидывался, уверенный, что узнал голос Мэйан.
Ко мне осторожно подгребали дилеры, решившие, что я ищу дозу, и мой рот наполнялся горькой слюной при мысли, что Мэйан общается с такими выродками. Я говорил себе: «Успокойся, этот мерзавец – завзятый манипулятор, ему зачем-то понадобилось отравить тебе жизнь…»
Я уже собрался уходить, и вдруг один силуэт привлек мое внимание. Пышные волосы, манера держаться, рост… Неужели это она, Мэйан? А кто эти пятеро? Темнота мешала разглядеть лица.
Я бросил машину и пошел пешком, молясь всем богам, чтобы это оказалась не моя дочь, но и за двадцать метров ничего не смог разглядеть. В голову пришла спасительная мысль о телефоне. Я набрал номер, и одна из фигур открыла сумку, достала мобильник, взглянула на экран и тут же бросила его обратно.
Я ринулся вперед, крича во все горло:
– Мэйан!
Она вздрогнула, выпрямилась, и я увидел на ее застывшем лице выражение полного недоумения.
Друзья дочери смотрели на меня, не зная, как реагировать, потом один из них – с татуировками на шее и пирсингом в ушах – шагнул вперед и выставил вперед руку, намереваясь остановить меня.
– Куда прешь?
Он схватил меня за рубашку и повернулся к Мэйан.
– Что это еще за чучело?
Я вырвался и вцепился в руку дочери – сам не знаю зачем, наверное, просто хотел дотронуться, убедиться, что с ней все в порядке, посмотреть в глаза и понять, под кайфом она или нет.
Парень с татуировкой занес кулак для удара.
– Остынь, это мой отец, – рявкнула Мэйан.
Он отступил, явно удивившись происходящему.
– Чего заявился? – взъярилась моя дочь. – Что тебе нужно?
В ее глазах полыхал огонь, зажженный худшим из наркотиков – ненавистью. Той самой, что родилась после нашего с Даной разрыва и стала еще гуще, когда пресса начала смаковать мои «подвиги». Пернила никак не реагировала на нашу перепалку, как будто ее это вообще не касалось.
– Нам нужно поговорить, – произнес я, ошеломленный взрывом эмоций.
– Не о чем нам говорить!
– Дай мне несколько минут…
– Ты что, не понял? – вмешался татуированный парень. – Хорош ныть и пошел вон!
Он был лет на десять старше Мэйан. Стоявший рядом тощий юнец изо всех сил пытался напустить на себя угрожающий вид. Что моя дочь делает среди этих людей?
Я схватил Мэйан за запястье.
– Пойдем со мной.
– Отстань! – выкрикнула она, пытаясь вырваться.
Татуированный положил руку мне на плечо, я отреагировал мгновенно – ударом в челюсть, и он упал.
Привлеченные шумом, подростки подошли ближе, решая, стоит ли вмешиваться или можно погодить.
Я дотащил Мэйан до машины, запихнул на сиденье и резко рванул с места.
Она молчала, пытаясь справиться с изумлением и гневом.
– Что ты забыла в парке с этими… чокнутыми?
Мэйан неожиданно впала в истерику.
– Сам ты чокнутый! Что тебе нужно? Выпусти меня!
Она подергала ручку, но я предусмотрительно заблокировал двери.
– Успокойся, детка… Я все объясню. Кто-то прислал мне сообщение, что ты в опасности.
Мэйан посмотрела на меня – смысл сказанного не сразу дошел до нее, – но ничего не ответила. Она тяжело дышала, и я кожей чувствовал ее напряжение.
