Мануэль Скорса - Сказание об Агапито Роблесе
– По какому случаю веселье? – спросил дон Мигдонио.
– Госпожа Мака замуж выходит, – бросил на ходу какой-то матрос.
– Откуда это вы узнали? – Дон Мигдонио улыбнулся и гордо выпятил грудь.
– Солидоро сам сказал.
– Кто-о-о?
– Госпожа Мака выходит замуж за сеньора Солидоро.
Буря застала «Акулу Янакочи» посреди озера. Мауро Уайнате, капитан корабля, был в свое время портным. Он ликвидировал мастерскую, надеясь разбогатеть на новом поприще и тогда открыть се заново. Во всяком случае, в портняжном деле он был значительно сильнее, нежели в морском. «Акула» заблудилась в тумане и чуть было не села на мель, наткнувшись на рифы у Чакайяна. Только затемно отец Часан оказался в Янакоче. Отвергнув все другие приглашения, он направился прямо к директору Венто. Директор перелистывал альбом «Гении живописи».
– Добрый вечер, господин учитель.
– Добрый вечер, отец мой. Чему обязан честью видеть вас у себя?
– Были вы в церкви Пилъяо?
– Был вчера, отец мой.
– Что вы на это скажете?
– Скажу, что Тициан – просто жалкий подмастерье, хоть о нем и твердят взахлеб во всех книжках по искусству. Я видел картину Нуньо – дьявольское дело!
– Божье дело, дон Эулохио.
– Как же это может быть, чтобы безграмотный мужик который сводничает развратному помещику, а больше ничего и делать-то не умеет, вдруг создал такое чудо? А еще хуже то что сам он нисколечко не догадывается, каковы его картины «Ангелочков, говорит, рисую».
– Божье дело, дон Эулохио. Я уже давно молюсь за Нуньо когда служу мессу. Любовь – великая сила. Любовью расцветают деревья, любовью летают птички.
– Скажите откровенно, отец мой, вы считаете это чудом?
– Разрешите еще кружечку пива, дон Эулохио?
– Правда, будто Нуньо собирается писать картины для церкви в Чакайяне?
– Господь не попустит этого.
– Почему, отец мой?
– Потому что, если он напишет лучше Микеланджело какие еще сможем мы дать ему образцы?
Толстый Солидоро похудел в один день. Он сбрил усы. Вырядился по последней моде и оставил донью Клотильду, свою законную супругу, которая немедленно стала членом Комитета оскорбленных женщин. Солидоро же впервые обнаружил, что галстуки существуют не исключительно для завязывания мешков Он купил три пары двухцветных туфель: две пары белых с коричневым и одну черную с желтым. В клубе Солидоро публично порвал с друзьями детства, которые осмелились спросить его о здоровье доньи Клотильды. Чтоб покрыть свадебные расходы, Солидоро пришлось продать две фермы. Он заказал шесть ящиков амазонских орхидей и с того самого вечера, когда Мака ввергла его в свой кошмарный рай, ходил с огромной бутоньеркой. Потом Мака решила, что «всякому адмиралу, хоть никто в это и не верит, должны быть знакомы морские бури». Стройный (отныне) Солидоро купил за наличные катер «Королева Анд», ибо несчастный дон Мигдонио решил продать его «за сколько дадут, потому что мне сейчас позарез надо утопнуть по уши в дерьме». Не успели еще отремонтировать судно и написать на нем новое название «Султанша моих грез», как в один прекрасный день сияющий Солидоро, явившийся в пансион «Мундиаль» с оркестром Уаманов, наткнулся на запертую дверь. Солидоро постучал. В окне показалась хмурая физиономия Пукалы.
– Госпожа дома?
– Для вас – нет, сеньор.
– То есть как? Ты смеешь не впускать меня? Это же дом моей невесты!
– Она теперь невеста учителя Сиснероса, сеньор.
– А нет еще какой-нибудь картинки? – спросил Нуньо.
Директор школы полистал альбом. Остановился на репродукции «Поклонение волхвов» Фра Анжелико.
– Красиво, верно?
– Бери, сынок.
Прошел «месяц», и директор Венто вместе с отцом Часаном отправились в церковь селения Гойльярискиска. Кроме распятия и четырех деревянных резных подсвечников, церковь ничем не была украшена. Перед грубым алтарем, где служили мессу только по большим праздникам, оба остановились, ошеломленные. Священник упал на колени и принялся молиться. Свободомыслящий, образованный директор рухнул вслед за ним. Не скоро пришли они в себя, не скоро смогли выговорить хоть слово.
– Я сосчитал фигуры людей и животных. Все сходится, точка в точку.
– Только у Нуньо они живее. Вы обратили внимание, какой хвост У павлина?
– По-моему, коленопреклоненный король напоминает Нуньо, а Пресвятая Дева похожа на Маку Альборнос.
Отец Часан не слышал – он начал Росарио.
Без лишних церемоний и возбудив негодование всего селения, учитель Сиснерос сам погрузил на «Акулу» свою жену и восьмерых детей. Он оказался менее опрометчивым, нежели его предшественник, не хвастался своей победой, не появлялся с невестой на людях. Мака вдруг разогнала всех своих дурачков. Она с наслаждением читала, любовалась закатами. На скромных, мирных, невинных вечеринках учитель декламировал «лучшие стихи о любви Сесара Кальво», и Мака внимала умиленно. Она отпустила музыкантов, раздарила служанкам все свои роскошные наряды. Учитель отправился в Серро, дабы сыскать портниху, способную заново наполнить опустевшие шкафы будущей Маки Сиснерос платьями, «достойными моей невесты». Тут обнаружилась нехватка средств. Учитель отправился к Руперто Искьердо, инспектору местного школьного ведомства. Он решил попросить вперед все свое жалованье за год. Инспектор выслушал Сиснероса благосклонно.
– Простите, сеньор Сиснерос, что вмешиваюсь в столь интимные вопросы. Но я думаю, долгие годы нашей дружной совместной работы дают мне это право.
– Прошу вас, господин инспектор.
– Говоря откровенно, до меня доходили рассказы о необычайной красоте вашей невесты. Неужто она так прекрасна, что вы без колебаний решились разбить свой семейный очаг и теперь, беря в долг такую сумму, серьезно рискуете будущим?
Глаза учителя Сиснероса засверкали. Он достал из портфеля фотографию.
– Судите сами, дон Руперто!
Инспектор слегка пошатнулся.
– На вашем месте, друг мой, я поступил бы так же.
Шесть дней пробыл учитель Сиснерос в Серро – добывал деньги и заказывал гардероб для своей нареченной. Наконец, сияющий, сошел с катера в Янауанке. На пристани была суматоха, толпился народ, сновали полицейские. Он увидел вдруг Улыбающуюся Маку и неожиданно элегантного инспектора Искьердо. Сиснерос подошел ближе.
– Рад вас видеть снова, господин инспектор. По какому случаю вы почтили наш город своим визитом?
– Я приехал жениться.
– На ком, разрешите спросить?
– На сеньорите Альборнос.
Глава десятая
Почему члены общины селения Янакоча бросали свиньям хлеб, пожертвованный семьей Карвахаль
Исаак Карвахаль, завидев сверкающее пончо Агапито Роблеса с вытканными на нем пумами, свернул в переулок. Его бросило в холод, потом – в жар, потом – снова в холод. Исаак убегал и на ходу думал о том, что все протекшие годы были годами стыда, все зимы и лета он думал лишь об одном – нет, не станет у него сил поглядеть в глаза Агапито Роблесу. Знает ли выборный о том, что он, бывший командир дисциплинарного взвода, участник похода, служит теперь в муниципалитете Янауанки, а муниципалитет возглавляет донья Пепита Монтенегро? Знает ли, в каком страхе живет теперь Янакоча? Исаак Карвахаль вздохнул. Почему он убежал от Агапито? «Потому что работаю теперь под началом жены самого ненавистного человека». Судья представлялся ему в виде огромной горы, покрытой черным льдом. И черным снегом. Яркое пончо Агапито взбирается по склону горы. Нет, Карвахаль побежит сейчас же к Агапито, объяснит ему, скажет… Но что? Что сказать? Что все, абсолютно все участники похода под водительством старого Эрреры не могли продать свой урожай, не могли найти работу. Перекупщики не брали картофель у тех, к кому не благоволил судья. Нужда осаждала со всех сторон, и люди сдавались. Исаак Карвахаль, тот, что первым добрался до вершины Чертова Горба, в расцвете лет и сил соглашался на любую, самую грязную работу. Все напрасно! Тянулись в нищете месяц за месяцем. Наконец брат Хулио, работавший учителем в школе Уараутамбо, сказал ему, что слышал от алькальдесы, будто «в муниципалитете есть место, которое подошло бы, может быть, твоему брату Исааку».
– Работать на Монтенегро! Что сказал бы старый Раймундо, если б узнал такое?
– Старый Раймундо умер, Исаак.
– Душа его не успокоилась, он бродит по земле, принадлежавшей общине. Братья Кинтана видели старого Раймундо в Чинче. Он плакал.
Но прошло еще несколько «недель», и Исаак пришел в муниципалитет. Сеньору Монтенегро он прежде знал лишь в лицо. Страшная помещица оказалась вполне приятной на вид дамой. Она устроила Исааку экзамен по чтению и письму и взяла его на службу. Исаак писал мелом цены на черной доске, выставленной на рынке, взвешивал и мерил, собирал налоги. Никто его не упрекал. Так прошло несколько недель, и вот однажды Исаак выходил из пивной Сантильяна. Вдруг Хоакин Рохас крикнул ему вслед:
