Эдвард Резерфорд - Сарум. Роман об Англии
В Европе городов пока не существовало, но от Дуная до Балтийского моря повсюду возделывали землю, разводили стада и выжигали леса и пустоши, расчищая место для пашни, – зола пожарищ служила естественным удобрением. На западе Европы, в Бретани, на северном побережье Франции, люди украшали каменные постройки и гончарные изделия замысловатыми узорами – спиралями, дугами и кругами.
Неолитическая эпоха, время земледельцев и строителей каменных сооружений, была в полном разгаре. Кое-где уже появились первые признаки новой эпохи – культуры бронзового века.
Однако в Британии, отрезанной от континентальной Европы, продолжалась эпоха охотников.
Однажды летним утром, за четыре тысячи лет до нашей эры, в залив у холма вошли шесть лодок и двинулись вверх по реке, к Саруму.
Легкие весельные лодки – деревянные каркасы пятнадцати футов длиной, обтянутые ярко раскрашенными шкурами, – были широкими суденышками с небольшой осадкой. Обычно в них сплавлялись по рекам, но в этот раз гребцы с риском для жизни переправились через Ла-Манш с бретонского побережья. По счастью, с погодой им повезло, и воды пролива были необычно тихими.
В лодках сидели двадцать воинов, женщины и дети. Все были одеты в простые кожаные безрукавки или рубахи, сотканные из грубой шерсти. И мужчины, и женщины умело орудовали веслами. В лодках везли четырех собак, восемь бурых ягнят, двенадцать телят, десять поросят и мешки с едой, а также глиняные горшки с зерном для посева.
Среди людей в лодках выделялись двое. На корме неподвижно, будто истукан, сидел бритоголовый светлоглазый толстяк. Огромное тело, обильно умащенное жиром, лоснилось и блестело. Он шумно сопел и беспрестанно оглядывал окружающих. Спутники обращались с ним почтительно, ведь от знахаря, жреца великого бога Солнца, зависело благополучие племени.
На носу первой лодки стоял чернобородый великан с грозно сверкающими темными глазами и крупным торчащим носом – предводитель переселенцев. У ног его лежала огромная черная дубина. Он настороженно вглядывался в прибрежные заросли, пытаясь отыскать следы присутствия человека, но берега были пустынны.
Однако на северном берегу залива, в зарослях камышей, прятался охотник, который заметил лодки, как только они вошли в устье реки. Узкое лицо охотника походило на мордочку хорька, сам он был жилистым и худощавым, с копной жестких черных волос и длинными, гибкими пальцами ног, как у многих окрестных обитателей. Он сидел в долбленке – примитивный челн хорошо подходил для плавания по тихим водам залива, но казался неуклюжим в сравнении с длинными лодками незнакомцев. Как только незваные гости проплыли мимо, охотник стремглав помчался через лес по едва приметной тропке.
Предводителя переселенцев звали Крун-воитель. В его родных краях это имя стало легендой. В молодости он был земледельцем и, как многие его соплеменники, обзавелся семьей. Он славился добрым нравом и жил бы долго и счастливо, в полной безвестности, однако страшное несчастье направило его жизнь в совершенно иное русло.
На селение Круна неожиданно напали воинственные кочевники. Никто не знал, откуда именно они пришли на побережье. В последующие тысячелетия подобные набеги с востока совершались с пугающей регулярностью: на Западную Европу нападали то отдельные племена, то целые народы – из Скандинавии, с германских равнин, из далеких степей Средней Азии; иногда захватчики селились на отвоеванных землях, иногда просто грабили и убивали жителей и возвращались в родные края.
В этот раз набег совершило племя жестоких воинов, высоких и смуглых. Они жили в огромных шатрах из шкур, а из всех занятий признавали только охоту, грабежи и разрушение. Стоянку они устроили на севере, милях в ста от поселка Круна, и каждую весну приходили на побережье, жгли дома и убивали жителей, которые не могли сопротивляться неожиданным нападениям. Однажды, когда Крун был в отлучке на побережье, на поселок напала банда грабителей. Всех жителей убили, в том числе жену и четверых детей Круна, а скот увели.
– Я отомщу, – поклялся Крун.
На следующий год грабителей встретил отряд селян, собравшихся из окрестных поселков. Тридцать хорошо вооруженных мужчин поджидали разбойников и не только прогнали их с побережья, но и пустились за ними в погоню. Крун горел жаждой мщения.
То же самое повторилось спустя год, только теперь Крун собрал не тридцать, а шестьдесят человек, а поскольку они защищали свои семьи и имущество, то сражались, не щадя себя. Селяне вымазывали лица синей глиной, прятались в укрытие и дожидались приближения врагов, а потом осыпали их градом стрел с кремнёвыми наконечниками. Но хуже всего разбойникам пришлось в рукопашном бою: селяне, вооруженные тяжелыми каменными топорами, яростно расправлялись с противником.
Сам Крун признавал только одно оружие: громадную дубину, почерневшую от времени, сделанную из тяжелого узловатого сука. В рукоять был вставлен длинный заточенный осколок кремня. Разбойники страшились Круна пуще остальных противников: в битве он или одним ударом сваливал врага с ног, или ловко пропарывал ему живот острым концом дубины.
Впрочем, когда не требовалось защищать свои владения, Крун превращался из храброго воина в мирного земледельца. В окрестных поселках сложилась поговорка: «Не бойся Круна, бойся его дубины».
Лет через десять разбойники отчаялись и ушли на юг, и на побережье вновь воцарился мир, однако покоя не прибавилось: грабители могли и вернуться. Вдобавок почва в окрестностях была скудной, обрабатывать ее было тяжело, но под защиту Круна стремились земледельцы со всей округи. На побережье скопилось слишком много людей. Мужчины помоложе, из тех, кто сражался под началом Круна, хотели испытать свои силы, найти и освоить новые земли.
– Остров за морем богат и плодороден, людей мало, они охотой промышляют, – заявил один из юношей. – Там можно обосноваться, земли на всех хватит.
– Охотники убьют незваных гостей, – заметил другой.
– Пусть нас Крун поведет, – предложил третий.
К этому времени Крун устал от бесконечных битв. Жизнь его клонилась к закату, ему было почти сорок лет. Он защитил родные края, отомстил за убитых родственников, взял в жены молодую бойкую девушку, которая родила ему двоих сыновей, и отправился на остров, чтобы основать там новое поселение.
На острове Крун огляделся и решил, что места ему нравятся: укромная, тихая заводь, пустынные лесистые берега, плодородная земля в низинах. Впрочем, оборонять эти места трудно, поэтому Крун велел спутникам подняться выше по течению. Лодки проплыли еще миль десять вглубь острова, и поселенцы разбили стоянку на ночь.
На следующий день к полудню путники достигли места слияния пяти рек. Крун окинул взглядом ложбину в окружении пологих гор и удовлетворенно вздохнул. Лодки подошли к входу в северную долину и остановились у холма.
– Здесь и обоснуемся, – заявил Крун.
Надо было решить, как вести себя при встрече с местными охотниками. Крун был не только отважным воином, но и мудрым главой племени.
– С охотниками надо подружиться, – объяснил он своим спутникам. – Они хорошо знают здешние места. Если с ними повздорить, то нас убьют исподтишка.
Как только шесть лодок пристали к берегу, на опушку леса бесшумно вышли мужчины, вооруженные луками и стрелами. Таку, охотник с длинными пальцами ног, еще вчера предупредил соплеменников о прибытии незнакомцев. Местные жители настороженно уставились на незваных гостей.
Крун медленно вышел на берег, в знак мирных намерений положил дубинку на песок и двинулся к охотникам. Объясняться пришлось языком жестов.
КРУН. Мы пришли с миром.
ОХОТНИКИ. Откуда?
КРУН. Из-за моря.
Охотники недоверчиво зашептались.
КРУН. Мы привезли подарки.
По знаку Круна его жена Лиама вынесла на берег глиняный горшок, формой похожий на кожаную котомку, и рубаху из домо тканой шерсти, богато расшитую бисером. Охотники с восторгом разглядывали необычные дары: глубокую округлую посудину с блестками кремня, обожженную до темно-коричневого цвета, и одежду, украшенную яркими бусинами, осколками янтаря и даже жемчужинами, которые выменивали у торговцев с юга.
ОХОТНИКИ. Что вам здесь нужно?
КРУН. Мы хотим жить в долине.
ОХОТНИКИ. Эта наша долина. На всех дичи не хватит.
КРУН. Мы не будем охотиться.
Охотники недоуменно переглянулись: если не охотиться, умрешь с голоду.
КРУН. У нас есть скот.
Он показал охотникам овец и коров в лодках, но охотники все равно ничего не поняли.
КРУН. Если вы разрешите нам жить в долине, мы не тронем ваши охотничьи угодья и щедро вас наградим. Отдайте нам долину, ловите дичь в горах и холмах. Мы будем жить в мире.
В подтверждение его слов женщины принесли на берег еще шесть горшков и три рубахи. Охотники, никогда прежде не видевшие такого великолепия, стали оживленно переговариваться между собой. Таку уговаривал соплеменников убить пришельцев:
