Артуро Перес-Реверте - Добрые люди
– Вы грубиян и злоупотребляете властью. – Дон Педро не подчиняется приказу, пока один из гвардейцев не усаживает его силой. – Объясните мне, что здесь происходит. Я настаиваю!
Сержант склоняется к нему и насмешливо смотрит ему в глаза:
– Как вы сказали? Настаиваете?
– Именно, мсье. Я понятия не имею, что происходит, но вы зашли слишком далеко.
– Да что вы говорите! Так-таки слишком далеко?
– Дальше, чем позволяют честь и порядочность.
Сержант перестает улыбаться, глаза его мутнеют от ярости. Он усаживается на углу стола и складывает руки на груди.
– Потерпите, скоро вам все объяснят, – насмешливо отзывается он. – А пока ждем, сидите спокойно и помалкивайте, вот вам мой совет.
– Ждем? И кого же?
– Представителя власти.
Упомянутый представитель власти появляется четверть часа спустя. Это тот самый господин в сером рединготе, который допрашивал кучера Самарру, когда академиков уводили с постоялого двора. Он без шляпы, плохо выбрит, хмурое и неприветливое выражение лица усиливают тонкие, почти невидимые губы под маленьким курносым носом, узкий лоб, темные, недоверчивые глаза. Он появляется в сопровождении писаря – пожилого, лысого, в очках, который приносит с собой стопку бумаги и какое-то письмо. Оба входят, не поздоровавшись с задержанными и даже не взглянув в их сторону, представитель власти садится за стол, расстегивает пальто, неторопливо развязывает папку, полную каких-то бумаг, и только потом долго смотрит на задержанных, не произнося ни слова.
– Назовите ваши имена, – наконец приказывает он.
– Назовите сначала ваше имя, – возражает адмирал. – И объясните, что мы здесь делаем.
– Я – Люсьен Руйе, мэр города. И вопросы здесь задаю я. Ваши имена?
Адмирал кивает на кучу бумаг, которые гвардейцы выгрузили на стол, рядом с протоколом, куда писарь уже заносит все происходящее.
– Педро Сарате и Эрмохенес Молина. Там, на столе, все наши документы, мсье.
– Подданство?
– Испанское.
Услышав эти слова, человек по имени Руйе обменивается многозначительным взглядом с сержантом, который поднялся при его появлении и сейчас прислушивается к разговору, стоя рядом со своими подчиненными.
– Что вы делаете в Тартасе?
– Следуем из Парижа в Мадрид через Байонну.
– С какой целью?
– Везем книги, приобретенные в Париже. Среди документов вы найдете письма, подтверждающие, что мы являемся членами Испанской королевской академии.
– Членами чего?
Дон Педро чуть склоняется над столом, прямой и осмотрительный.
– Мсье мэр, раз уж вы утверждаете, что такова ваша должность, я требую, чтобы нам объяснили, зачем нас сюда привезли.
Не обращая внимания на слова адмирала, Руйе пробегает глазами кое-какие бумаги, лежащие на столе. Он делает это с безразличным видом, словно содержание бумаг не слишком его волнует.
– Кто-то из вас говорит по-английски?
– Я говорю, – произносит дон Педро.
– Насколько хорошо вы им владеете?
– Довольно прилично.
Руйе на секунду поворачивается к писарю, чтобы убедиться в том, что тот все записал. Затем с неприязнью смотрит на дона Эрмохенеса.
– А вы? – с любопытством спрашивает мэр.
Испуганный библиотекарь мотает головой.
– Ни слова не знаю, мсье.
– Надо же. Странно.
Дон Эрмохенес моргает, удивленно приоткрыв рот.
– А почему это кажется вам странным?
Мэр не удостаивает его ответом. Он вновь поворачивается к адмиралу.
– Значит, вы утверждаете, что вы подданные Испании?
– Не только утверждаю, – оскорбляется дон Педро, – но мы и есть испанцы. Я бригадир Королевской армады в отставке.
– Бригадир, ишь ты!
Кровь мгновенно ударяет в лицо адмиралу. Дон Эрмохенес замечает, как сжимаются его кулаки – даже костяшки белеют.
– Признаться, мы не привыкли к такому обращению, – возмущается дон Педро приглушенным от гнева голосом.
Физиономия Руйе выражает полнейшее бесстыдство.
– Что ж, придется привыкать.
Адмирал делает резкое движение, будто порываясь встать, но остается сидеть на стуле, потому что сержант делает к нему шаг, а один из гвардейцев наклоняет ружье так, что штык упирается ему в грудь. Потрясенный библиотекарь замечает, что на лбу адмирала выступили капельки пота. Он ни разу не видел у своего друга такой реакции. Уперев локти в стол, переплетя пальцы и уперев в них подбородок, мэр Руйе безучастно наблюдает за происходящим.
– Человек, который взят под стражу на постоялом дворе, ваш кучер?
Дон Эрмохенес берет слово, отчаянно желая смягчить ситуацию.
– Именно, мсье, – подтверждает он. – Он сопровождает нас от самого Мадрида, это слуга маркиза де Оксинага. И он сможет объяснить вам…
– О, ничего он не объяснит. – Руйе злорадно хихикает. – Слишком напуган. И, скорее всего, не спроста. Сейчас он утверждает то же, что и вы.
– Разумеется. Потому что нет ничего такого…
– Какие книги вы везете?
– Двадцать восемь томов «Энциклопедии», о которой вы, скорее всего, слышали. И еще кое-какие отдельные произведения, которые мы купили в Париже.
– И вы утверждаете, что везете эти книги в Испанию?
– Именно!
На лице Руйе изображается хитрая улыбка.
– «Энциклопедия» в Испании запрещена! – победно восклицает он. – Сомневаюсь, что вам разрешат переправить ее через границу.
– У нас есть особое разрешение, – поясняет адмирал, которому, похоже, удалось взять себя в руки.
– Вот как? – Руйе поворачивается к нему. – И чье же оно?
– Королевский приказ.
– Так-так. И что же это за король – Испании или Англии?
Думая только о том, что происходящее – вопиющая нелепица, дон Педро бессильно машет рукой.
– Все это полнейший абсурд, – заключает он, пожимая плечами. – Это просто смешно!
– Что же вы находите здесь смешного?
Адмирал указывает на самого Руйе, затем на сержанта и его подчиненных:
– Да весь этот разговор. Эти солдаты и их штыки… Мсье сержант и его хамское поведение на постоялом дворе.
Руйе скривился, и лицо его приняло недоброе выражение.
– Слышишь, Бернард? – обращается он к сержанту. – Этому господину ваше поведение показалось хамским!
Тот щелкает языком, нахально улыбаясь.
– Хм… Надо будет исправить дело, когда настанет момент.
Адмирал с презрением выдерживает его взгляд. Затем вновь обращается к мэру:
– Да и вы, мсье, с этой вашей манерой…
Он не заканчивает фразу, но гримаса на лице Руйе становится отчетливее. В его недоверчивых глазах явно заметно раздражение.
– Ах так? Значит, я тоже кажусь вам хамом, как и Бернард? А может, таким же смешным, как и весь разговор?
– Я этого не говорил. Я только хочу сказать, что вы с этим допросом…
– Знаете, мсье, что в самом деле смешно? Вы уверены, что мы, жители этого города, – дураки.
Адмирал и библиотекарь переглядываются, совсем сбитые с толку.
– Нет, мы ни разу… – начинает дон Эрмохенес.
– Да, это маленькое скромное местечко, – перебивает Руйе. – Но мы, его жители, верные подданные Его Величества короля… Мы люди порядочные и вполне разумные. – Он соединяет указательный и большой палец. – Кроме того, учтите: без нас тут и мышь не пробежит!
– Это какое-то недоразумение, – после секундного замешательства говорит дон Педро. – Скорее всего, вы нас с кем-то перепутали… Я не знаю, что происходит, мсье мэр, но в одном абсолютно уверен: вы совершаете большую ошибку.
– Это мы еще увидим. Пока во всей этой истории концы с концами не сходятся.
Адмирал кивает на папки, наваленные горой на столе.
– В этих документах вы найдете все объяснения и подтверждения.
Руйе пожимает плечами:
– Эти документы в свое время будут изучены, уверяю вас. Самым тщательным образом. А пока пускай полежат здесь, покуда все не прояснится.
– Что именно должно проясниться? Можете сказать нам, какого черта здесь происходит?
– Все очень просто: вы задержаны именем короля.
– Да что вы такое говорите? – возмущается дон Эрмохенес. – В такой культурной стране, как Франция, король должен быть отцом, который наказывает, когда это необходимо, а не хозяином-самодуром, хватающим людей ни за что ни про что!
– Не старайтесь, дон Эрмохенес, – замечает адмирал. – Этим людям явно не до риторических тонкостей.
– В камеру их, – приказывает Руйе гвардейцам.
– В камеру? Вы с ума сошли? – Адмирал вскакивает. – Повторяю, мы – ученые! Даю вам слово, что…
Его останавливает рука сержанта, бесцеремонно ухватившая за плечо. Униженный и уязвленный, дон Педро резким ударом инстинктивно сбрасывает с себя эту руку. Руйе пытается совладать с ним насильственным способом, однако адмирал с неожиданной энергией дает отпор, отбиваясь от навалившихся на него гвардейцев. Видя, что друг попал в переделку, дон Эрмохенес тоже вскакивает и пытается прийти на помощь, но удар кулаком отбрасывает его обратно на стул. Все смешалось: голосящий Руйе, усердствующие в глубине комнаты гвардейцы и академики, которых в конце концов силой загоняют в угол, прижав штыками, а потом, почти волоком, затаскивают в железную клетку, расположенную в соседнем помещении.
