Рейнбоу Рауэлл - Верность
– А я и не обращаю, – ответил Линкольн.
– Что-что?
– А я и не обращаю! – Линкольн нисколько не волновался. Эти ребята его вообще не интересовали.
Они въехали в пригород и остановились у длинного одноэтажного торгового центра, около места под названием «Стальная гитара».
– Это разве не сельский бар? – спросил Линкольн.
– Был сто лет назад, когда пошла мода выстраиваться в танцах в одну линию. Сейчас этой фигней только раз в неделю занимаются. По четвергам, кажется.
– А всю неделю здесь что делают?
– Что и все. Сюда девчонки ходят, значит и мы пойдем.
Народу было уже полно. На танцполе было тесно, громко играл хип-хоп – самый противный, музыка грохала, кто-то что-то орал про шикарные тачки. Джастин занял высокий столик у танцпола и махнул официантке – на ней был патронташ со вставленными вместо патронов стеклянными стопками. На поясе болтались бутылки с алкоголем. Это было сильно.
– Два «Егермейстера», мисс, – попросил Джастин. – Спасибо.
Он подтолкнул рюмку Линкольну, а свою поднял:
– За тебя, Линкольн. Вперед!
Линкольн чокнулся и выпил рюмку одним глотком.
– Ты же вроде сегодня дежурный шофер, – заметил Линкольн.
– Ну да, – кивнул Джастин и опять закурил.
– По идее, не надо бы тебе пить.
– Не пить, а напиваться. Или уж напиться побыстрее, чтобы все выветрилось.
Джастин уже заказывал еще две рюмки и оглядывал бар.
Он был огромный, точно пещера, и весь черный. Где-то стояла дымовая пушка, везде черные светильники. Скульптура гитары, сделанная из дорогого на вид металла, нависала в темноте над танцполом.
Там были только девушки. Почти все они танцевали сами по себе или с подругами. В середине кружком расположилась компания холостячек. Музыка играла просто жуткая, под нее только и можно было, что трясти головой и сгибаться-разгибаться. Казалось, все девицы слушают печальный рассказ и повторяют как заведенные: «Да-да-да… Ужасно… Да-да-да».
Несколько девушек стояли на приподнятых черных платформах позади танцпола, под рядом зеленых мигающих ламп. Они танцевали, сомкнув бедра, механически хватая друг друга за ноги и изгибая спины. Зрелище было противное. Все равно что мастурбация в передвижном туалете.
Джастин тоже разглядывал их.
– Смотреть тошно, – заметил он, покачивая головой. – Когда мы росли, девчонки даже с парнями так не танцевали. Вон туда посмотри. – Джастин ткнул пальцем в сторону столика у двери. – Вон те наши. Высокое мнение о себе не позволяет им заниматься сексом прямо в одежде, но против выпивки они возражать не будут.
Джастин уже шел к ним, так что Линкольну оставалось только присоединиться. Они остановились у столика, где сидели две женщины, кивая в такт музыке. Из-за плохого освещения Линкольн не понимал, сколько им лет. Он вообще еле их различал. Обе были моложавы, светловолосы, одеты одинаково, для субботы – топы в облипку, бретельки лифчиков ярких кислотных цветов, небрежно распущенные волосы до плеч, светло-бежевая помада.
– Здрасьте, – уже говорил им Джастин, – не возражаете, если мы к вам подсядем? Мой друг Линкольн готов всем все купить.
Девушки заулыбались и убрали со стульев свои черные рюкзачки. Линкольн опустился на стул рядом с Джастином и улыбнулся своей соседке. Странно, но он был совершенно спокоен. Это место и эта девушка были настолько далеки от его обычной жизни, что казались какими-то ненастоящими. По крайней мере, не такими настоящими, как женщины, которые, он чувствовал, сторонились его на тротуарах и в коридорах. К тому же здесь заправлял Джастин, налаживая общение и заказывая всем выпивку. Как там у него были дела с «Егермейстером»? И сколько Линкольн уже выпил? Две рюмки? Три? Три, точно.
– Лайза, – представилась девушка, протягивая ухоженную ручку.
– Линкольн, – ответил он с улыбкой. – Что вам заказать?
– Ваш друг уже заказал.
– А-а… Да-да…
– Вот если вы поделитесь сигаретой…
– Извините, не курю, – ответил Линкольн.
– Вот и хорошо. Я тоже. То есть иногда – в баре там, на вечеринке. Терпеть не могу запах курева. Но если от меня все равно будет пахнуть сигаретами, значит мне тоже можно покурить.
– У друга есть. – Линкольн обернулся было к Джастину, но тот уже вел свою соседку на танцпол. Ну дает! Линкольну вообще не хотелось танцевать.
– Не беда, – сказала Лайза.
– Хотите потанцевать? – спросил Линкольн.
– Не возражаю. А вы?
– А я нет, честно говоря. Ничего страшного?
– Ничего, – подтвердила она. – Там все равно нельзя разговаривать.
Теперь Линкольн уже сильно нервничал. Джастин забрал с собой на танцпол всю энергию, нужную для такого вечера.
– Кем вы работаете? – спросил он.
– Специалист по гигиене полости рта. А вы?
– По компьютерам.
Лайза кивнула с улыбкой и повторила:
– По компьютерам. Круто!
Взгляд ее заскользил куда-то в сторону. Они допили то, что было в рюмках, и Линкольн заказал еще, просто так, от нечего делать. Надо было поесть, когда они сюда собирались. Плохо, что это не простая деревенская забегаловка, – в них ведь всегда есть арахис, кажется. А может, это только в кино так – раздают актерам, чтобы было чем занять руки.
Лайза рвала на мелкие кусочки бумажный подстаканник и шевелила губами в такт музыке. Линкольн подумал, что надо бы уйти: чего мешать ей знакомиться с кем-нибудь другим? А она уж точно с кем-нибудь познакомится. Такая красотка… Наверное. Из-за черно-зеленого света Лайза сейчас была похожа на синяк недельной давности. Как, впрочем, и все вокруг.
– Не такое это место, чтобы знакомиться, – сказал Линкольн.
– Что-что? – Лайза, не расслышав, подалась вперед.
– Не такое это место, чтобы знакомиться, – громче повторил он.
Лайза потягивала выпивку через тонкую соломинку. Она замерла и, не выпуская соломинки изо рта, пристально посмотрела на него, как будто прикидывала: прямо сейчас подняться из-за столика или все-таки дождаться подруги. А прождать можно было долго. Джастин с соседкой переместились с танцпола куда-то в уголок. Во вспышках света Линкольн разглядел, что они целуются. Джастин не выпускал из руки зажженную сигарету и бутылку пива.
– Извините… – сказал Линкольн, – я вовсе не хотел сказать, что с вами нельзя знакомиться. Я хотел сказать, что для знакомства это место неподходящее.
Лайза все так же щурилась.
– Вам здесь нравится? – спросил он.
– Да ничего, – передернула она плечами. – Бар как бар.
– Вот именно. Все они ужасные.
– Сколько вам пришлось выпить? – спросила она. – Вы что, из грустных пьяниц?
– Понятия не имею, я не так часто напиваюсь. Но разве можно здесь грустить?
– Мне не грустно, – покачала головой Лайза.
– Значит, вы просто не обращаете внимания. – Линкольн почти кричал, так было шумно, и от этого казалось, что он сердится. – В смысле… Вы только посмотрите вокруг. Прислушайтесь к этой музыке.
– Вам не нравится рэп? По четвергам здесь играют кантри.
– Нет, это не музыка, – решительно качнул он головой. – Вы же сюда пришли, чтобы с кем-нибудь познакомиться, правильно? С каким-нибудь молодым человеком?
– Правильно.
– Точнее, не с каким-нибудь, а с нормальным молодым человеком, правильно?
Лайза опустила глаза на свой стакан:
– Правильно.
– Ну вот, когда вы думаете об этом молодом человеке – а мы оба знаем, что это не я, – когда думаете, где бы с ним познакомиться, неужели вы представляете себе такое место? Такое безобразное? Оглушительное? Неужели вам хочется, чтобы от него несло «Егермейстером» и сигаретами? Хотите танцевать с ним первый раз под песню о стриптизершах?
Лайза обвела глазами бар и снова пожала плечами:
– А что…
– Что? Ну конечно же нет.
– Не рассказывайте мне, чего я хочу. – Лайза заглянула в сумочку подруги в поисках сигареты.
– Вы правы, – ответил Линкольн. – Извините меня.
Она нашла сигарету и сунула ее в рот, не закуривая.
– А где еще прикажете знакомиться? – спросила она, смотря на танцоров. – Не в саду же?
– Разве плохо в саду? – спросил он. – Входную плату я бы взял на себя.
– Ну это как у мамы в церкви. – Лайза снова заглянула в сумочку подруги. – Мне кажется, если я познакомлюсь с молодым человеком, ну знаете, с таким, нормальным, то, наверное, мне будет пофиг, где я встретила его или там чем от него пахнет. Я, наверное, просто, ну, сильно обрадуюсь. – Она поднялась и закончила: – Знаете, очень приятно было с вами познакомиться. Пойду поищу зажигалку.
– О… а, ну да… – Линкольн было привстал, стукнулся головой о неоновую рекламу пива «Бад лайт» и снова сел. – И мне тоже было приятно.
Ему хотелось снова извиниться, но он не стал этого делать.
И не стал смотреть, как она уходит.
