Франц Кафка - Превращение
Желание Грегора увидеть мать вскоре исполнилось. Заботясь о родителях, Грегор в дневное время уже не показывался у окна, ползать же по нескольким квадрат-ным метрам пола долго не удавалось, лежать неподвижно было ему уже и ночами трудно, еда вскоре перестала до-ставлять ему какое бы то ни было удовольствие, и он приобрел привычку ползать для развлечения по стенам и по потолку. Особенно любил он висеть на потолке; это было совсем не то, что лежать на полу; дышалось свобод-нее, тело легко покачивалось; в том почти блаженном со-стоянии и рассеянности, в котором он там наверху пребы-вал, он подчас, к собственному своему удивлению, сры-вался и шлепался на пол. Но теперь он, конечно, владел своим телом совсем не так, как прежде, и с какой бы вы-соты он ми падал, он не причинял себе при этом никако-го вреда. Сестра сразу заметила, что Грегор нашел новое развлечение- ведь ползая, он повсюду оставлял следы клейкого вещества,- и решила предоставить ему как можно больше места для этого занятия, выставив из комна-ты мешавшую ему ползать мебель, то есть прежде всего сундук и письменный стол. Но она была не в состоянии сделать это одна; позвать на помощь отца она не осмелива-лась, прислуга же ей, безусловно, не помогла бы, ибо, хотя эта шестнадцатилетняя девушка, нанятая после ухода прежней кухарки, не отказывалась от места, она испро-сила разрешение держать кухню на запоре и открывать дверь лишь по особому оклику; поэтому сестре ничего не оставалось, как однажды, в отсутствие отца, привести мать. Та направилась к Грегору с возгласами взволнован-ной радости, но перед дверью его комнаты умолкла. Се-стра, конечно, сначала проверила, все ли в порядке в комнате; лишь после этого она впустила мать. Грегор с величайшей поспешностью скомкал и еще дальше потянул простыню; казалось, что простыня брошена на диван и в самом деле случайно. На этот раз Грегор не стал выгля-дывать из-под простыни; он отказался от возможности увидеть мать уже а этот раз, но был рад, что она нако-нец пришла.
- Входи, его не видно,- сказала сестра и явно пове-ла мать за руку.
Грегор слышал, как слабые женщины старались сдви-нуть с места тяжелый старый сундук и как сестра все время брала на себя большую часть работы, не слушая предостережений матери, которая боялась, что та надо-рвется. Это длилось очень долго. Когда они провозились уже с четверть часа, мать сказала, что лучше оставить сундук там, где он стоит: во-первых, он слишком тяжел и они не управятся с ним до прихода отца, а стоя посреди комнаты, сундук и вовсе преградит Грегору путь, а во-вторых, еще неизвестно, приятно ли Грегору, что мебель выносят. Ей, сказала она, кажется, что ему это скорей неприятно; ее, например, вид голой стены прямо-таки удручает; почему же не должен он удручать и Грегора, коль скоро тот привык к этой мебели и потому почувст-вует себя в пустой комнате совсем заброшенным.
- И разве,- заключила мать совсем тихо, хотя она и так Говорила почти шепотом, словно не желая, чтобы Грегор, местонахождения которого она не знала, услыхал хотя бы звук ее голоса, а в том, что слов он не понимает, она не сомневалась,- разве, убирая мебель, мы не пока-зываем, что перестали надеяться на какое-либо улучшение и безжалостно предоставляем его самому себе? По-моему, лучше всего постараться оставить комнату такой же, ка-кой она была прежде, чтобы Грегор, когда он к нам воз-вратится, не нашел в ней никаких перемен и поскорее забыл это время.
Услыхав слова матери, Грегор подумал, что отсутствие непосредственного общения с людьми при однообразной жизни внутри семьи помутило, видимо, за эти два месяца его разум, ибо иначе он никак не мог объяснить себе появившейся у него вдруг потребности оказаться в пустой комнате. Неужели ему и в самом деле хотелось превра-тить свою теплую, уютно обставленную наследственной мебелью комнату в пещеру, где он, правда, мог бы беспрепятственно ползать во все стороны, но зато быстро и полностью забыл бы свое человеческое прошлое? Ведь он и теперь уже был близок к этому, и только голос ма-тери, которого он давно не слышал, его встормошил. Ни-чего не следовало удалять; все должно было оставаться на месте; благотворное воздействие мебели на его состоя-ние было необходимо; а если мебель мешала ему бессмыс-ленно ползать, то это шло ему не во вред, а на великую пользу.
Но сестра была, увы, другого мнения; привыкнув- и не без основанияпри обсуждении дел Грегора высту-пать в качестве знатока наперекор родителям, она и сей-час сочла совет матери достаточным поводом, чтобы на-стаивать на удалении не только сундука, но и вообще всей мебели, кроме дивана, без которого никак нельзя было обойтись. Требование это было вызвано, конечно, не толь-ко ребяческим упрямством сестры и ее так неожиданно и так нелегко обретенной в последнее время самоуверенно-стью; нет, она и в самом деле видела, что Грегору нужно много места для передвижения, а мебелью, судя по всему, он совершенно не пользовался. Может быть, впрочем, тут сказалась и свойственная девушкам этого возраста пыл-кость воображения, которая всегда рада случаю дать себе волю и теперь побуждала Грету сделать положение Гре-гора еще более устрашающим, чтобы оказывать ему еще большие, чем до сих пор, услуги. Ведь в помещение, где были бы только Грегор да голые стены, вряд ли осме-лился бы кто-либо, кроме Греты, войти.
Поэтому она не вняла совету матери, которая, испыты-вая в этой комнате какую-то неуверенность и тревогу, вскоре умолкла и принялась в меру своих сил помогать сестре, выставлявшей сундук за дверь. Без сундука Грегор, на худой конец, мог еще обойтись, но письменный стол должен был остаться. И едва обе женщины, вместе с сундуком, который они, кряхтя, толкали, покинули комнату, Грегор высунул голову из-под дивана, чтобы найти способ осторожно и по возможности деликатно вмешаться. Но на беду первой вернулась мать, а Грета, оставшаяся одна в соседней комнате, раскачивала, обхватив его обеи-ми руками, сундук, который, конечно, так и не сдвинула с места. Мать же не привыкла к виду Грегора, она могла даже заболеть, увидев его, и поэтому Грегор испуганно попятился к другому краю дивана, отчего висевшая спе-реди простыня все же зашевелилась. "Этого было доста-точно, чтобы привлечь внимание матери. Она останови-лась, немного постояла и ушла к Грете.
Хотя Грегор все время твердил себе, что ничего осо-бенного не происходит и что в квартире просто перестав-ляют какую-то мебель, непрестанное хождение женщин, их негромкие возгласы, звуки скребущей пол мебели- все это, как он вскоре признался себе, показалось ему огром-ным, всеохватывающим переполохом; и, втянув голову. прижав ноги к туловищу, а туловищем плотно прильнув к полу, он вынужден был сказать себе, что не выдержит этого долго. Они опустошали его комнату, отнимали у не-го все, что было ему дорого; сундук, где лежали его лоб-зик и другие инструменты, они уже вынесли; теперь они двигали успевший уже продавить паркет письменный стол, за которым он готовил уроки, учась в торговом, в реальном и даже еще в народном училище,- и ему было уже некогда вникать в добрые намерения этих женщин, о существовании которых он, кстати, почти забыл, ибо от усталости они работали уже молча и был слышен только тяжелый топот их ног.
Поэтому он выскочил из-под дивана - женщины были как раз в смежной комнате, они переводили дух, опершись на письменный стол,- четырежды поменял направление бега, и впрямь не зная, что ему спасать в первую очередь, увидел особенно заметный на уже пустой стене портрет дамы в мехах, поспешно вскарабкался на него и прижался к стеклу, которое, удерживая его, приятно охлаждало ему живот. По крайней мере этого портрета, целиком закрыто-го теперь Грегором, у него наверняка не отберет никто. Он повернул голову к двери гостиной, чтобы увидеть женщин, когда они вернутся.
Они отдыхали не очень-то долго и уже возвращались; Грета почти несла мать, обняв ее одной рукой.
- Что же мы возьмем теперь? - сказала Грета и оглянулась. Тут взгляд ее встретился со взглядом висев-шего на стене Грегора. По-видимому, благодаря присут-ствию матери сохранив самообладание, она склонилась к ней, чтобы помешать ей обернуться, и сказала- сказала, впрочем, дрожа и наобум:
- Не возвратиться ли нам на минутку в гостиную? Намерение Греты было Грегору ясно- она хотела уве-сти мать в безопасное место, а потом согнать его со сте-ны. Ну что ж, пусть попробует! Он сидит на портрете и не отдаст его. Скорей уж он вцепится Грете в лицо.
Но слова Греты как раз и встревожили мать, она от-ступила в сторону, увидела огромное бурое пятно на цве-тастых обоях, вскрикнула, прежде чем до ее сознания по-настоящему дошло, что это и есть Грегор, визгливо-прон-зительно: "Ах, боже мой, боже мой!"- упала с раскину-тыми в изнеможении руками на диван и застыла.
- Эй, Грегор! - крикнула сестра, подняв кулак и сверкая глазами.
Это были первые после случившегося с ним превра-щения слова, обращенные к нему непосредственно. Она побежала в смежную комнату за какими-нибудь каплями, с помощью которых можно было бы привести в чувство мать; Грегор тоже хотел помочь матери- спасти портрет время еще было; но Грегор прочно прилип к стеклу и на-силу от него оторвался; затем он побежал в соседнюю комнату, словно мог дать сестре какой-то совет, как в прежние времена, но вынужден был праздно стоять поза-ди нее; перебирая разные пузырьки, она обернулась и испугалась; какой-то пузырек упал на пол и разбился; осколок ранил Грегору лицо, а его всего обрызгало ка-ким-то едким лекарством; не задерживаясь долее, Грета взяла столько пузырьков, сколько могла захватить, к побе-жала к матери; дверь она захлопнула ногой. Теперь Гре-гор оказался отрезан от матери, которая по его вине была, возможно, близка к смерти; он не должен был от-крывать дверь, если не хотел прогнать сестру, а сестре следовало находиться с матерью; теперь ему ничего не оставалось, кроме как ждать; и, казнясь раскаянием и тревогой, он начал ползать, облазил все: стены, мебель и потолок - и наконец, когда вся комната уже завертелась вокруг него, в отчаянии упал на середину большого стола.
