Редьярд Киплинг - Девять сборников рассказов
"Мой мост, -- подумал Финдлейсон. -- Как это было давно! Какое дело богам до моего моста?"
Глаза его искали во мраке то место, откуда донесся рев. Крокодилица. тупоносая гангская Магар, гроза бродов, подползла к зверям, яростно колотя хвостом направо и налево.
-- Его построили слишком прочным для меня. За всю эту ночь мне удалось оторвать только несколько досок. Стены стоят! Башни стоят! Мой поток сковали, и река моя уже несвободна. Небожители, снимите это ярмо! Верните мне вольную воду от берега до берега! Я говорю, я, Матерь Ганга. Правосудие богов! Окажите мне правосудие богов.
-- Что я говорил? -- прошептал Перу. -- Поистине, это панчаят богов. Теперь мы знаем, что весь мир погиб, кроме вас и меня, сахиб.
Попугай снова закричал и захлопал крыльями, а тигрица, прижав уши к голове, злобно зарычала.
Где-то в тени закачались блестящие бивни и огромный хобот, и негромкое ворчанье нарушило тишину, наступившую после рыка тигрицы.
-- Мы здесь, -- прозвучал низкий голос. -- Мы великие. Единственный и множество. Шива, отец мой, здесь с Индрой. Кали уже говорила. Хануман тоже слушает.
-- Каши остался нынче без своего котвала! -- крикнул человек с винной бутылкой, швырнув жезл на землю, и на островке зазвучал собачий лай. -Окажите Каши правосудие богов.
-- Вы молчали, когда они оскверняли мои воды, -- заревела большая крокодилица. -- Вы и не шевельнулись, когда реку мою загнали в стены. Ниоткуда мне не было помощи, кроме как от собственных моих сил, а они не выдержали -- силы Матери Ганги не выдержали перед их сторожевыми башнями. Что я могла поделать? Я сделала все, что могла. А теперь, небожители, всему конец!
-- Я несла смерть; я влекла пятнистый недуг от хижины к хижине в их рабочем поселке, и все-таки они не переставали строить. -- Кривоногая облезлая ослица с раскроенной мордой и истертой шкурой, хромая, выступила вперед. -- Я дышала на них смертью из моих ноздрей, но они не переставали строить.
Перу хотелось двинуться, но тело его отяжелело от опиума.
-- Так! -- произнес он, сплюнув.-- Вот и сама Шитала -- Мать Оспа. Нет ли у сахиба носового платка прикрыть лицо?
-- Пропали мои старания! Целый месяц кормили меня трупами, и я выкидывала их на свои песчаные отмели, но строители продолжали работать. Демоны они и сыны демонов! А вы покинули Матерь Гангу одну на посмешище их огненной повозке! Да свершится суд богов над строителями моста!
Бык передвинул жвачку во рту и не спеша отозвался:
-- Если бы суд богов поражал всех, кто насмехается над священными предметами, в стране было бы много потухших жертвенников, мать.
-- Но это больше чем насмешка, -- сказала тигрица, выбросив вперед цепкую лапу. -- Ты знаешь, Шива, и все вы, небожители, знаете, как они осквернили Гангу. Они непременно должны предстать перед Разрушителем. Пусть их судит Индра.
-- Как давно началось это зло? -- откликнулся самец антилопы, не двигаясь.
-- Три года назад по счету людей,-- ответила Магар, припадая к земле.
-- Разве Матерь Ганга должна умереть в этом году, что она так спешит сейчас же получить отмщение? Еще вчера глубокое море было там, где она течет теперь, и море снова покроет ее завтра, ибо так ведут боги счет тому, что люди называют временем. Кто скажет, что их мост простоит до завтра? -промолвил самец антилопы.
Наступила долгая тишина, а буря утихла, и полная луна встала над мокрыми деревьями.
-- Так судите же теперь, -- угрюмо промолвила река. -- Я рассказала о своем позоре. Паводок все убывает. Больше я ничего не могу сделать.
-- Что касается меня, -- послышался из храма голос большой обезьяны, -мне нравится смотреть на этих людей: ведь, помнится, я тоже построил не маленький мост в пору юности мира.
-- Говорят также, -- прорычала тигрица, -- что эти люди произошли из остатков твоих войск, Хануман, и потому ты им помогал...
-- Они трудятся, как трудились мои войска на Ланке, и верят, что труды их не пропадут. Индра слишком высоко вознесен, но ты, Шива, тыто знаешь, как густо они унизали страну своими огненными повозками.
-- Да, я знаю, -- проговорил бык. -- Их боги научили их этому.
По кругу прокатился взрыв хохота.
-- Их боги! Что могут знать их боги? Они родились вчера, а создавшие их умерли и едва успели остыть, -- сказала крокодилица. -- Завтра их боги умрут.
-- Хо! -- произнес Перу. -- Матерь Ганга говорит умные речи. То же самое я говорил падри-сахибу, который проповедовал на "Момбассе", но он потребовал от барамалама заковать меня в кандалы за такую великую дерзость.
-- Наверное, они все это делают для того, чтобы порадовать своих богов, -- сказал бык.
-- Не совсем, -- возразил слон, выступив вперед. -- Они делают это на пользу моим махаджанам -- моим жирным ростовщикам, которые поклоняются мне в день Нового года, рисуя мое изображение на первой странице счетных книг. А я выглядываю из-за их плеч и вижу при свете ламп, что имена, вписанные в эти книги, принадлежат людям, живущим в далеких местах, ибо все города связаны друг с другом огненными повозками, деньги быстро приходят и уходят, а счетные книги толстеют не хуже меня самого. И я, Ганеша Удачи, я благословляю своих поклонников.
-- Они изменили лицо страны, моей страны. Они совершали убийства и строили города на моих берегах, -- сказала Магар.
-- Все это только пустое перекатыванье комочка грязи. Пусть грязь копается в грязи, если это нравится грязи, -- отозвался слон.
-- А потом что? -- сказала тигрица. -- Потом они увидят, что Матерь Ганга не в силах отомстить за оскорбление, и сначала они отойдут от нее, а позже и от всех нас, одного за другим. В конце концов, Ганеша, мы останемся при пустых жертвенниках.
Пьяный человек, шатаясь, встал на ноги и громогласно икнул в лицо собравшимся богам.
-- Кали лжет. Сестра моя лжет! Вот этот мой жезл -- это котвал Каши, и он ведет счет моим паломникам. Когда наступает пора поклоняться Бхайрону -а эта пора никогда не кончается, -- огненные повозки трогаются одна за другой, и каждая везет тысячу паломников. Они уже не ходят пешком, они катятся на колесах, и слава моя все возрастает.
-- Ганга, я видел, как берег твой у Праяга был черен от паломников, -сказала обезьяна, наклоняясь вперед, -- а не будь огненных повозок, они приходили бы медленно и их было бы меньше. Запомни это.
-- Ко мне они приходят всегда, -- заплетающимся языком продолжал Бхайрон. -- Ночью и днем все простые люди молятся мне на полях и дорогах. Кто в наши дни подобен Бхайрону? К чему говорить о том, что веры меняются7 Разве мой жезл -- котвал Каши -- бездействует? Он ведет счет и говорит, что никогда не было столько жертвенников, сколько их воздвигнуто теперь, и огненная повозка хорошо им служит. Я Бхайрон, Бхайрон простого народа и ныне -- главнейший из всех небожителей. И еще мой жезл говорит...
-- Молчи, ты! -- прервал его бык -- Мне поклоняются в школах, где люди беседуют весьма мудро, обсуждая вопрос, един ли я или множествен, как нравится верить моему народу, -- но вы-то знаете, каков я Кали, супруга моя, ты тоже знаешь.
-- Да, я знаю, -- отозвалась тигрица, опустив голову.
-- И я более велик, чем Ганга. Ибо вы знаете, кто побудил людские умы считать из всех рек одну лишь Гангу священной. Вы знаете, что говорят люди: кто умирает в ее воде, тот приходит к нам, богам, не понеся кары, и Ганга знает, что огненная повозка привозит к ней множество жаждущих этого, и Кали знает, что самые пышные свои пиры она справляет среди паломников, которых везет огненная повозка. Кто поразил недугом тысячи людей за один день и одну ночь в Пури, у ног тамошнего идола, и привязал болезнь к колесам огненных повозок, так что она разнеслась по всей стране из конца в конец? Кто, как не Кали? Раньше, до того как появилась огненная повозка, это было трудно сделать. Огненные повозки хорошо тебе послужили, Матерь Смерти. Но я говорю о своих собственных жертвенниках, а я не Бхайрон простого народа, но Шива Люди приходят и уходят, болтая и разнося молву о чужих богах, а я слушаю. В школах мои поклонники сменяют веру за верой, но я не гневаюсь, ибо когда все слова сказаны и новые речи кончены, люди в конце концов возвращаются к Шиве.
-- Верно Это верно, -- пробормотал Хануман.-- К Шиве и к прочим возвращаются они, Мать. Из храма в храм перехожу я на север, где они поклоняются единому богу и его пророку, и теперь лишь мое изображение осталось в их храмах.
-- Ну и что же? -- произнес самец антилопы, медленно поворачивая голову -- Ведь этот единый -- я, и я же -- его пророк.
-- Именно так, отец,-- молвил Хануман -- И на юг я иду, я, старейший из богов, по мнению людей, и я касаюсь жертвенников новой веры и той женщины, которую, как мы знаем, изображают двенадцатирукой и все же зовут Марией.
-- Ну и что же? -- сказала тигрица -- Ведь эта женщина -- я.
-- Именно так, сестра, и я иду на запад вместе с огненными повозками и во многих видах являюсь строителям мостов, и благодаря мне они меняют свои веры и становятся весьма мудрыми. Хо! Хо! Я сам строитель мостов -- мостов между тем и этим, и каждый мост в конце концов обязательно ведет к нам. Будь довольна, Ганга. Ни эти люди, ни те, что следуют за ними, вовсе над тобой не смеются.
