Мифы древнего мира - Беккер Карл Фридрих
Несчастный, окровавленный и обессиленный царь хотел с помощью некоторых друзей удалиться, но в это время подоспели посланные Тарквинием убийцы и положили конец существованию Сервия.
Преисполненная радости Туллия прибыла на площадь, чтобы приветствовать своего мужа как царя. При этом вполне проявился характер этой дочери. Возвращаясь домой, она с торжеством переехала в колеснице через труп своего отца, и кровь его обрызгала ее одежду.
VII. ПЕРСИДСКОЕ ГОСУДАРСТВО
1. Персидское государство при Камбизе.
Кир царствовал почти тридцать лет и умер в 529 году до Р. X. Он завещал свое государство старшему сыну Камбизу. Младший же сын его Смердис получил в управление восточные области.
С честолюбивым характером своего отца Камбиз соединял в себе наклонность к дикости и жестокости. Он хотел присоединить к завоеваниям отца еще богатый и цветущий Египет, к тому же он считал себя лично оскорбленным царем Египта Амазисом. Дело в том, что Камбиз попросил у Амазиса руки его дочери, а тот вместо своей дочери отправил ему дочь своего предшественника Хофры — Нитетис, нарядив ее в царское платье. Через некоторое время в дружеском разговоре об отце она сказала Камбизу: «Царь, ты и не подозреваешь обмана. Амазис обманул тебя, выдав меня за свою дочь. В действительности я дочь Хофры, его бывшего повелителя». Этот обман глубоко оскорбил Камбиза и побудил его к войне с Египтом.
Ко времени похода Камбиза в Египет случилось следующее. В войске Амазиса был один ионийский грек по имени Фанет, человек умный и храбрый воин. Рассердившись за что-то на Амазиса, он бежал в Персию и указал Камбизу удобный путь в Египет через владения арабского царя. Пока Камбиз шел в Египет, Амазис умер и на египетский престол, вступил его сын Псамменит. Он расположился со своим войском в устье Нила, при Пелузии.
Находившиеся в египетском войске ионийские наемники решили жестоко отомстить Фанету за предательство. Они привели в лагерь сыновей Фанета, зарезали их над чашей, влили в ту же чашу вина с водой, напились из этой чаши и после того пошли в сражение. Персы победили в этом сражении, а египтяне обратились в бегство и заперлись в Мемфисе. По свидетельству Геродота, после битвы при Пелузии еще через семьдесят лет место сражения было усеяно черепами убитых воинов, и весьма легко было отличить персидские черепа от египетских. Персидские были мягки и хрупки, египетские крепки. Это объясняют тем, что персы с раннего детства носят войлочные шапки; бритые же головы египтян закаляются солнцем.
Затворившиеся в Мемфисе египтяне горели мщением и ненавистью.
Когда Камбиз послал по Нилу на митиленском корабле вестника с предложением городу сдаться, египтяне изрубили в куски весь экипаж и уничтожили корабль. Тогда Камбиз окружил город, принудил его к сдаче и заключил царя и других знатных египтян под стражу в предместье города. Судьи персидского царя решили, что за каждого убитого перса должны быть казнены десять знатнейших египтян. Несчастный Псамменит, процарствовавший всего шесть месяцев, сидел безутешный, окруженный персидской стражей. Прежде всего он увидел, как провели на казнь во главе двух тысяч египетски юношей его единственного сына с веревкой на шее и удилами во рту, и не заплакал, в то время как другие отцы громко рыдали. Затем увидел он, как его любимая дочь вместе с другими знатными молодыми египтянками в одежде рабыни, с кувшином на голове шла из неприятельского стана, громко сетуя на то, что ей приходится исполнять непривычную для нее, унизительную работу, — и снова не проронил ни одной слезы среди всеобщего плача. Но вскоре затем взор его упал на одного старого друга и сотрапезника, жившего до тех пор в постоянном довольстве, а теперь хилого старика, который был лишен всего имущества и обходил воинов с униженной просьбой о милостыне. Тут Псамменит разразился горькими рыданиями, стал бить себя по голове и звать друга по имени.
Извещенный об этом Камбиз велел спросить Псамменита о причинах такого поступка. «О сын Кира! — отвечал царь. — О несчастии друга я могу еще плакать, но моя личная скорбь слишком велика и не может быть выражена слезами».
Камбиз не остался нечувствительным к этому ответу: он милостиво обошелся с пленником и послал приказание, чтобы сына его не убивали. Но посланные опоздали, так как царственный юноша был казнен первым.
Псаммениту не пришлось бы испытать дальнейших оскорблений, и он сохранил бы свой сан при персидском правлении, потому что персы обычно с почтением относятся к царским детям. Но он сделал попытку возбудить египтян к бунту. Узнав об этом, Камбиз велел напоить его бычьей кровью, от чего Псамменит умер.
Весь Египет оказался под властью персов. Обитавшие на западном морском берегу народы Ливии покорились добровольно, послали Камбизу дары и уплатили дань. Камбиз решил присоединить к своему государству и лежавшую далеко на юге Эфиопию, которая еще в древнейших народных преданиях изображалась как высокообразованная и богатая страна. Сначала он послал туда с подарками лазутчиков, которым было приказано сделать вид, что они имеют поручение уговорить эфиопов вступить с персами в дружественный союз. Но эфиопский повелитель разгадал их хитрость и сказал им: «Удалитесь. Ваш царь человек несправедливый. Если бы он не был таковым, то не искал бы другой земли, кроме своей, и не старался бы порабощать себе людей, которые ничем его не обидели. Отнесите ему этот лук и передайте совет, чтобы он тогда только приблизился к эфиопам, когда персы будут в состоянии так же легко, как мы натягивать этот лук, и скажите ему, что он может возблагодарить богов за то, что они не внушили эфиопам желания завладеть чужой собственностью».
Камбиз, достигший в это время Фив, пришел в ярость от такого ответа и, несмотря на то, что ни один перс не мог натянуть эфиопский лук, тотчас дал приказание выступить в Эфиопию. В Фивах он оставил эллинов, а пятьдесят тысяч человек послал завоевать оазис, где находился оракул Юпитера Аммона, который был на десятидневном расстоянии к западу от Фив. Но это войско было засыпано в пустыне песчаным ураганом и бесследно исчезло. Не лучше шли дела и в главном войске, с которым сам Камбиз выступил против эфиопов. Очень скоро все взятые с собой припасы были съедены и истреблен даже вьючный скот. В пустыне не было ни дерева, ни былинки, и голод вынудил войско, подобно гибнущим мореплавателям, выбирать из своей среды одного из десяти, убивать его и съедать. Это заставило Камбиза отказаться от дальнейшего похода, и он повел войско назад в Мемфис.
Здесь он нашел народ в шумной радости по случаю рождения после долгого ожидания нового аписа — священного быка. Жрецы были заняты жертвоприношениями и молитвами, а народ с радостными криками следовал за процессиями аписа по всему городу. Но Камбиз, усмотрев в этом ликовании выражение радости по случаю постигшего оба его войска несчастья, готовил веселому празднеству ужасный конец. Он приказал привести к себе аписа и с презрительным смехом воткнул ему в бок свой кинжал. Затем велел бить жрецов плетьми, а жителей рубить мечами. В мемфисском храме бога Фта он вступил в его сокровенную часть, доступную только для одних жрецов, и приказал бросить в огонь изображения богов. Он велел вытащить из. могилы труп Амазиса и сжечь его после всевозможных поруганий. Деспотизм и ярость его не знали никаких пределов. Когда из всех персов только его брат Смердис смог натянуть эфиопский лук, Камбиз велел отослать его в Персию, а следом послал своего любимца Прексаспа с приказанием убить Смердиса, что тот и сделал.
Крезу, сопровождавшему Камбиза в походах, иногда удавалось удерживать царя от неправых поступков или высказывать ему правду. Как-то Камбиз спросил своего любимого придворного Прексаспа: «Скажи, что думают обо мне персы?» «Государь, — отвечал тот, — они тебя очень хвалят, но находят, что ты слишком склонен к употреблению вина». «Ах — воскликнул царь. — Так они думают, что тогда я неспособен владеть собой? Ты должен немедленно убедиться, правы ли они. Если я попаду твоему сыну, который стоит там, на дворе, прямо в сердце, то будет очевидно, что персы говорят неправду». Он натянул лук, и мальчик упал мертвым. Царь приказал вскрыть его тело и действительно нашли стрелу, пронзившую сердце. «Итак, Прексасп, — воскликнул торжествующий Камбиз, — будут ли персы и теперь утверждать, что я не владею собой? Знаешь ли ты хоть одного человека в мире, который стрелял бы так же хорошо, как и я?» Прексасп видя, что царь не в здравом уме и опасаясь за собственную жизнь, отвечал: «Я полагаю, царь, что сами боги не могут стрелять лучше».
