Флоринда Доннер - Жизнь-в-сновидении
-- Когда бы ты ни приехала, днем или ночью, эта корзинка будет на месте, -- звучали в ушах ее слова.
С уверенностью постоянного обитателя я направилась прямо в комнату, оставленную для меня Эсперансой. Белый с оборками гамак был готов, как будто меня на самом деле ожидали. Смутное беспокойство овладело мной, но я вовсе не была испугана. Стремясь успокоиться, я опустилась в гамак и принялась раскачиваться туда-сюда.
-- К черту все страхи! -- воскликнула я и, как кошка, с наслаждением потянулась до хруста в суставах.
-- О, ты благополучно вернулась! -- раздался голос из коридора. Я еще не видела ее, но не успела вновь воцариться тишина, как я уже знала, что это Нелида. Я ждала, когда она войдет, но ее не было.
-- Твоя еда на кухне, -- донеслось до меня, и шаги удалились в конец коридора. Я вскочила и бросилась за ней, умоляя подождать. Но никого не было ни в холле ни в комнатах, и я продолжала свой путь на кухню. Как оказалось, никого не было во всем доме. Но я все-таки была уверена, что они были здесь. Ведь я слышала их голоса, их смех, звон посуды.
Следующие несколько дней прошли в бесконечном ожидании чего-то значительного. Я не представляла себе, что именно должно произойти, но была уверена, что это будет связано с женщинами.
По какой-то непостижимой причине они не желали показываться мне на глаза. Их поразительная скрытность все время держала меня в напряжении, заставляя двигаться по коридорам бесшумно, как тень. Невзирая на всевозможные хитроумные планы, которые я строила, пытаясь застать их врасплох, мне никогда не удавалось увидеть их более чем мельком. Они проскальзывали в дом и из дома, в комнаты и из комнат, как будто между мирами, оставляя за собой лишь отзвуки голосов и смеха.
Иногда я сомневалась, есть ли здесь женщины на самом деле, и не был ли звук их шагов, шепота и смешков лишь плодом моего воображения. Но всякий раз, когда я уже была готова поверить в то, что все это -- моя фантазия, я слышала, как одна из них возится в патио. Тогда, охваченная новой страстью, ожиданием и волнением, я бежала за дом -- только для того, чтобы убедиться, что меня снова перехитрили. Тогда я поверила, что женщины, будучи настоящими магами, имеют, как летучие мыши, какую-то внутреннюю систему, вроде эхолокации, которая предупреждает их о моем появлении.
Моя досада на их таинственность исчезала лишь на кухне, при виде экзотических продуктов, которые они оставляли для меня. Изысканность блюд вполне компенсировала их небольшое количество. Я все время была голодна и с большим удовольствием ела их удивительную пищу.
В один из дней, как раз перед наступлением сумерек, я услышала мужской голос, мягко зовущий меня по имени из-за дома. Я выбежала в коридор и так обрадовалась, увидев смотрителя, что чуть не запрыгала вокруг него, как собака. Не в состоянии сдержаться, я расцеловала его в обе щеки.
-- Осторожно, нибелунга! -- Он произнес это голосом и тоном Исидоро Балтасара. Я отпрянула, широко раскрыв глаза от удивления. Он подмигнул мне и добавил:
-- Не увлекайся. То, что ты узнаешь, даст тебе преимущество передо мной.
Мгновение я не знала, как реагировать на его слова. Но когда он рассмеялся и успокаивающе похлопал меня по спине, я окончательно расслабилась.
-- Как хорошо, что мы встретились, -- сказал он мягко.
-- Эго просто удивительно, что мы встретились, -- неловко улыбнулась я и спросила его, где все остальные.
-- Они вокруг, -- сказал он неопределенно. -- Сейчас они таинственны и недоступны, но присутствуют всегда.
И, заметив мою растерянность, добавил:
-- Потерпи.
-- Я знаю, что они где-то рядом, -- прошептала я. -- Они оставляют мне пищу.
Я оглянулась через плечо и призналась:
-- Но я все время голодна, этого слишком мало.
Если верить смотрителю, это естественно для пищи силы -никто никогда не получает ее достаточно. Он сказал, что готовит себе сам -- рис и бобы с толстыми ломтями мяса или курицей -- и ест один раз в день, но всегда в разное время.
Потом он повел меня к себе. Он жил позади кухни в большой комнате, беспорядочно загроможденной разрозненными скульптурами из дерева и железа. Воздух, наполненный тяжелым ароматом жасмина и эвкалипта, с трудом проникал сюда из-за плотно задернутых занавесок. Смотритель спал на раскладной койке, которую держал сложенной в кладовке, когда не пользовался ею, и ел за маленьким, с тонкими ножками, столиком старинной английской работы.
Он признался, что, как и таинственные женщины, не выносит распорядка. Ему было все равно -- день на дворе или ночь, утро или полдень. Он подметал дворики и сгребал листья на поляне, когда чувствовал, что ему хочется это делать; были ли в это время цветы или листья на земле -- не имело значения.
Следующие несколько дней я провела отвратительно, пытаясь приспособиться к этому, казалось, беспорядочному образу жизни. Скорее вынужденно, чем из желания быть полезной, я помогала смотрителю в его работе по дому. Кроме того, я неизменно получала приглашение разделить с ним трапезу. Блюда были так же изысканны, как и его общество.
Я была уверена, что на самом деле он больше чем просто смотритель, и делала все возможное, чтобы своими расспросами застать его врасплох. Бесполезный прием, -- я никогда не получала нужных ответов.
-- Откуда ты? -- внезапно спросила я его за столом в один из дней. Он оторвал глаза от тарелки и с таким видом, будто ждал этого вопроса, покорно показал на горы на востоке, выглядевшие как картина за распахнутым окном.
-- С гор Бакатете? -- голос выдавал мое недоверие. -- Но ведь ты не индеец.
-- Мне кажется, только нагваль Мариано Аурелиано, Делия и Хенаро Флорес -- индейцы, -- заметила я смущенно. И, ободренная выражением удивления и интереса, появившимся на его лице, добавила, что, по-моему, Эсперанса вообще находится выше расовых отличий.
Перегнувшись через стол, я таинственным тоном поведала ему то, о чем уже говорила Флоринде:
-- Эсперанса родилась не как человек, она была создана силами тьмы. Она -- настоящий дьявол.
Откинувшись на спинку своего стула, смотритель весело воскликнул:
-- А что ты можешь сказать насчет Флоринды? Ты знаешь, что она француженка? Точнее, ее родители были французы. Они вышли из тех семей, что приехали в Мексику с Максимилианом и Шарлоттой.
-- Она очень красива, -- ответила я негромко, пытаясь вспомнить, когда именно в девятнадцатом веке Наполеон отправил в Мексику австрийского принца.
-- Ты еще не видела ее совсем разодетой, -- оживился смотритель. -- Она -- нечто особенное. Возраст не имеет для нее никакого значения.
-- Кармела говорила мне, что я похожа на Флоринду, -сказала я, в порыве тщеславия выдавая желаемое за действительное.
Не в силах удержаться от смеха, смотритель вскочил со стула.
-- Ну и денек, -- произнес он без всякого выражения, будто его нисколько не заботило, как эти слова будут восприняты.
Задетая этим равнодушным замечанием, я следила за ним с плохо скрываемым раздражением. Затем, стремясь сменить тему, спросила о нагвале Мариано Аурелиано:
-- Откуда он на самом деле появился?
-- Кто знает, откуда появляются нагвали? -- проворчал смотритель, подходя к окну.
Он долго молчал, пристально глядя на горы, видневшиеся вдали, затем снова повернулся ко мне и сказал:
-- Некоторые говорят, что нагвали сами поднимаются из преисподней. Я верю этому. Другие говорят, что нагвали -совсем не люди.
Он снова замолчал, и я удивилась долгой паузе, которая опять повторилась. Словно уловив мое нетерпение, он подошел и сел рядом.
-- Если хочешь знать, я думаю, что нагвали -- сверхлюди. В этом кроется причина того, что они знают все о человеческой природе. Нагваля невозможно обмануть. Они видят тебя насквозь. Они видят насквозь все что угодно. Они могут смотреть сквозь пространство на другие миры в нашем мире и за его пределами.
Я беспокойно заерзала на стуле, не зная, как остановить его. Я уже жалела о том, что начала этот разговор. У меня не осталось ни малейшего сомнения в его безумии.
-- Я не безумец: -- Он так неожиданно откликнулся на мои мысли, что я громко вскрикнула. -- Я просто говорю то, о чем ты никогда раньше не слышала, вот и все.
Я растерянно заморгала, вынужденная защищаться. Но тревога придала мне уверенности, и я перешла в наступление:
-- Почему все они скрываются от меня?
-- Это очевидно, -- бросил он, но, заметив, что это вовсе не очевидно для меня, продолжал: -- Ты должна это знать. Все здесь, кроме меня, -- одна компания. Я всего лишь смотритель и не принадлежу к таким, как они. Я лишь как смазка для этой машины.
-- Ты сбиваешь меня с толку еще больше -- рассердилась я. Но тут меня поразила внезапная догадка. -- А что это за компания, о которой ты говоришь?
-- Все женщины, которых ты встретила, когда была здесь в последний раз -- сновидящие и сталкеры. Они сказали мне, что ты -- сталкер, такой же, как они.
Он налил себе стакан воды и подошел к окну. Сделав несколько маленьких глотков, он рассказал мне, что нагваль Мариано Аурелиано уже испытывал мои способности сталкера в Тусоне, когда послал меня в кофейню подсунуть таракана в мою тарелку. Смотритель повернулся спиной к окну, взглянул мне прямо в лицо и добавил: -- Ты не справилась.
