Джон Голсуори - Сага о Форсайдах
- В таком случае, может быть, лучше сначала Джону познакомиться с ним и с его работами?
Джун уставилась было на нее, потом быстро перевела взгляд на картину Фрагонара.
- Когда мне ждать вашего отца? - спросила она.
- Может быть, я лучше сама зайду сначала?
- Сомсу обычно нравится не то, что хорошо, - задумчиво произнесла Джун. - Но если вы ему скажете, что хотите позировать, он, конечно... он вас вечно балует.
Флер улыбнулась.
- Так я зайду. Скорее на будущей неделе. - И мысленно добавила: "А скорей всего в пятницу".
Джун собралась уходить.
- Мне нравится ваш дом и ваш муж. Где он?
- Майкл? Наверно, в трущобах. Он сейчас увлечен проектом их перестройки.
- Вот молодец. Можно взглянуть на вашего сына?
- Простите, у него только что кончилась корь.
Джун вздохнула.
- Много времени прошло с тех пор, как я болела корью. Отлично помню, как болел Джон. Я тогда привезла ему книжки с приключениями, - она вдруг взглянула на Флер. - Вам его жена нравится? По-моему, глупо так рано жениться. Я все говорю Харолду, чтоб не женился, - с браком кончается все интересное. - Ее бегающий взгляд добавил: "Или начинается, а я этого не испытала". И вдруг она протянула Флер обе руки.
- Ну, приходите. Не знаю, понравятся ли ему ваши волосы!
Флер улыбнулась.
- Боюсь, что не смогу их отрастить для его удовольствия. А вот и папа идет! - Она видела, как Сомс прошел мимо окна.
- Без большой нужды я бы не стала с ним встречаться, - сказала Джун.
- Думаю, что это и его позиция. Если вы просто выйдете, он не обратит внимания.
- О! - сказала Джун и вышла.
Флер из окна смотрела, как она удаляется, словно ей некогда касаться земли.
Через минуту вошел Сомс.
- Что здесь понадобилось этой женщине? - спросил он. - Она как буревестник.
- Ничего особенного, милый. У нее новый художник, которого она пытается рекламировать.
- Опять какой-нибудь "несчастненький". Всю жизнь она ими славилась, с тех самых пор... - Он запнулся, чуть не произнеся имя Босини. - Только тогда и ходит, когда ей что-нибудь нужно. А что получила?
- Не больше, чем я, милый.
Сомс замолчал, смутно сознавая, что и сам не без греха. И правда, к чему куда-нибудь ходить, если не затем, чтобы получить что-нибудь? Это один из основных жизненных принципов.
- Я ходил взглянуть на эту картину Морланда, - сказал он, - несомненно оригинал... Я, собственно, купил ее, - и он погрузился в задумчивость...
Узнав от Майкла, что у маркиза Шропшир продается Морланд, он сразу же сказал:
- А я и не собирался его покупать.
- Я так понял, сэр. Вы на днях что-то об этом говорили. Белый пони.
- Ну конечно, - сказал Сомс. - Сколько он за него просит?
- Кажется, рыночную цену.
- Такой не существует. Оригинал?
- Он говорит, что картина никогда не переходила из рук в руки.
Сомс задумался вслух: - Маркиз Шропшир, кажется, дед той рыжей особы?
- Да, но совсем ручной. Он говорил, что хотел бы показать его вам.
- Верю, - сказал Сомс и замолк...
- Где этот Морланд? - спросил он через несколько дней.
- В доме маркиза, сэр, на Керзон-стрит.
- О! А! Ну что ж, надо посмотреть.
После завтрака на Грин-стрит, где он жил до сих пор, Сомс прошел на Керзон-стрит и дал лакею карточку, на которой написал карандашом: "Мой зять Майкл Монт говорил, что вы хотели показать мне вашего Морланда".
Лакей вернулся и распахнул одну из дверей со словами:
- Пожалуйте сюда, сэр. Морланд висит над буфетом.
В громадной столовой, где даже громоздкая мебель казалась маленькой, Морланд совсем пропадал между двумя натюрмортами голландского происхождения и соответствующих размеров. Композиция картины была проста - белая лошадь в конюшне, голубь подбирает зерно, мальчик ест яблоко, сидя на опрокинутой корзине. С первого же взгляда Сомс убедился, что перед ним оригинал и даже не реставрированный - общий тон был достаточно темный. Сомс стоял спиной к свету и внимательно разглядывал картину, На Морланда сейчас не такой большой спрос, как раньше; с другой стороны, картины его своеобразны и удобного размера. Если в галерее не так много места и хочется, чтоб этот период был представлен, Морланд, пожалуй, выгоднее всего после Констэбля - хорошего Крома-старшего дьявольски трудно найти. А Морланд - всегда Морланд, как Милле - всегда Милле, и ничем иным не станет. Как все коллекционеры периода экспериментов, Сомс снова и снова убеждался, что покупать следует не только то, что сейчас ценно, но то, что останется ценным. Те из современных художников, думал он, которые пишут современные вещи, будут похоронены и забыты еще раньше, чем сам он сойдет в могилу; да и не мог он найти в них ничего хорошего, сколько ни старался. Те из современных художников, которые пишут старомодные вещи а к ним принадлежит большая часть академиков, - те, конечно, осмотрительнее; но кто скажет, сохранятся ли их имена? Нет. Безопасно одно покупать мертвых, и притом таких мертвых, которым суждено жить. А так как Сомс не был одинок в своих выводах, то тем самым большинству из живых художников была обеспечена безвременная кончина. И действительно, они уже поговаривали о том, что картин сейчас не продать ни за какие деньги.
Он разглядывал картину, сложив пальцы наподобие трубки, когда послышался легкий шум; и, обернувшись, он увидел низенького старика в диагоналевом костюме, который точно так же разглядывал его самого.
Сомс опустил руку и, твердо решив не говорить "ваша светлость" или что бы там ни полагалось, сказал:
- Я смотрел на хвост - не плохо написан.
Маркиз тоже опустил руку и взглянул на визитную, кар - точку, которую держал в другой.
- Мистер Форсайт? Да. Мой дед купил ее у самого художника. Сзади есть надпись. Мне не хочется с ним расставаться, но время сейчас трудное. Хотите посмотреть его с обратной стороны?
- Да, - сказал Сомс, - я всегда смотрю на обратную сторону.
- Иногда это лучшее, что есть в картине, - проговорил маркиз, с трудом снимая Морланда.
Сомс улыбнулся уголком рта; он не желал, чтобы у этого старика создалось ложное впечатление, будто он подлизывается.
- А сказывается наследственность, мистер Форсайт, - продолжал тот, нагнув голову набок, - когда приходится продавать фамильные ценности.
- Я могу и не смотреть с той стороны, - сказал Сомс, - сразу видно, что это оригинал.
- Так вот, если желаете приобрести его, мы можем сговориться просто как джентльмен с джентльменом. Вы, и слышал, в курсе всех цен.
Сомс нагнул голову и посмотрел на обратную сторону картины. Слова старика были до того обезоруживающие, что он никак не мог решить, надо ли ему разоружаться.
"Джордж Морланд - лорду Джорджу Феррару, - прочел он. - Стоимость 80 - получена. 1797".
- Титул он получил позднее, - сказал маркиз. - Хорошо, что он уплатил Морланду, - великие повесы были наши предки, мистер Форсайт; то было время великих повес!
От лестной мысли, что "Гордый Досеет" был великий повеса, Сомс слегка оттаял.
- И Морланд был великий повеса, - сказал он. - Но в то время были настоящие художники, можно было не бояться покупать картины. Теперь не то.
- Ну не скажите, не скажите, - возразил, маркиз, - еще есть чего ждать от электрификации искусства. Все мы захвачены движением, мистер Форсайт.
- Да, - мрачно подтвердил Сомс, - но долго на такой скорости не удержаться - это неестественно. Скоро мы спять остановимся.
- Вот не знаю. Все же нужно идти в ногу с веком, не правда ли?
- Скорость - это еще не беда, - сказал Сомс, сам на себя удивляясь, если только она приведет куда-нибудь.
Маркиз прислонил картину к буфету, поставил ногу на стул и оперся локтем о колено.
- Ваш зять говорил вам, зачем мне нужны деньги? Он задумал электрифицировать кухни в трущобах. Какникак, мистер Форсайт, мы все же чище и гуманнее, чем были наши деды. Сколько же, вы думаете, стоит эта картина?
- Можно узнать мнение Думетриуса.
- Этого, с Хэймаркета? Разве он лучше осведомлен, чем вы?
- Не сказал бы, - честно признался Сомс. - Но если бы вы упомянули, что картиной интересуюсь я, он за пять гиней оценил бы ее и, возможно, сам предложил бы купить ее у вас.
- Мне не так уж интересно, чтобы знали, что я продаю картины.
- Ну, - сказал Сомс, - я не хочу, чтобы вы выручили меньше, чем могли бы. Но если бы я поручил Думетриусу достать мне Морланда, больше пятисот фунтов я бы не дал. Предлагаю вам шестьсот.
Маркиз вздернул голову.
- Не слишком ли щедро? Скажем лучше - пятьсот пятьдесят?
Сомс покачал головой.
- Не будем торговаться, - сказал он. - Шестьсот. Чек можете получить теперь же, и я заберу картину. Будет висеть у меня в галерее, в Мейплдерхеме.
Маркиз снял ногу со стула и вздохнул.
- Право же, я очень вам обязан. Приятно думать, что она попадет в хорошую обстановку.
- Когда бы вам ни вздумалось приехать посмотреть на нее...
Сомс осекся. Старик одной ногой в могиле, другой в палате лордов (что, впрочем, почти одно и то же) - да разве ему захочется ехать!
