Цент на двоих. Сказки века джаза (сборник) - Фицджеральд Фрэнсис Скотт

Жюли. Да здесь даже мебели нет.

Молодой человек. Какой странный дом!

Жюли. Все зависит от угла зрения.

Молодой человек (сентиментально). Мне нравится говорить с вами так, когда нет ничего, кроме голоса. Я даже рад, что не вижу вас.

Жюли (с признательностью). И я тоже.

Молодой человек. В чем вы?

Жюли (критически осмотрев свои плечи). Ну, скажем так, в светло-розовом.

Молодой человек. Он вам идет?

Жюли. Очень. Я уже привыкла. Давно ношу.

Молодой человек. Мне казалось, что вы не терпите старой одежды.

Жюли. Да, но это был подарок на день рождения, и я просто вынуждена его носить.

Молодой человек. Светло-розовый. Бьюсь об заклад, это божественно. Хорошо сидит?

Жюли. Весьма. Очень простая, стандартная модель.

Молодой человек. Какой у вас голос! Какое эхо! Иногда я закрываю глаза, и мне кажется, что вы – на далеком необитаемом острове, зовете меня. И я стремительно плыву к вам в волнах, слыша ваш зов, а вы стоите, и вода стекает с вашего тела…

(С края ванны соскальзывает мыло и плюхается в воду. Молодой человек моргает.)

Молодой человек. Что это было? Мне показалось?

Жюли. Да. Вы… Вы поэт, не правда ли?

Молодой человек (все еще во власти грез). Нет. Я пишу прозу. Стихи я пишу только если в душе у меня буря…

Жюли (в сторону). В стакане воды…

Молодой человек. Я люблю поэзию. Я до сих пор помню наизусть первое прочитанное мной стихотворение. Оно называлось «Евангелина».

Жюли. Вранье.

Молодой человек. Разве я сказал «Евангелина»? Я имел в виду «Скелет в доспехах».

Жюли. Хоть я и не интеллектуалка, но тоже помню свое первое стихотворение. В нем всего одно четверостишие:

Молодой человек (пылко). Вам всегда нравилась литература?

Жюли. Если она не слишком древняя, или не чересчур умная, или не чересчур мрачная. Так же, как и люди. Мне обычно все нравятся, если только они не древние, не чересчур умные и не нагоняют тоску.

Молодой человек. Конечно же я ведь тоже очень много читал. Вчера вы мне сказали, что вам нравится Вальтер Скотт.

Жюли (задумавшись). Скотт? Подождите… Да, я читала «Айвенго» и «Последнего из могикан».

Молодой человек. Это написал Купер.

Жюли (сердито). «Айвенго»? Вы с ума сошли! Уж наверное я знаю! Я ее читала!

Молодой человек. «Последнего из могикан» написал Купер.

Жюли. Какая разница! Мне нравится О. Генри. Не понимаю, как ему вообще удалось что-то написать. Ведь все рассказы он писал в тюрьме. «Балладу о Ридин Готе» он придумал в тюрьме.

Молодой человек (закусив губу). Да, литература. О, литература! Как много она для меня значила!

Жюли. Ну что ж, как сказала Гэби Дэслис мистеру Бергсону для нас – с моей внешностью и вашими мозгами – нет ничего невозможного.

Молодой человек (рассмеявшись). С вами трудно ладить. Сегодня вы прямо ужасно милая, а завтра вы будете нестерпимо капризны. Если бы я не понимал ваш характер так хорошо…

Жюли (раздраженно). А, так вы – один из этих психологов-любителей, да? Раскусываете людей за пять минут, а затем надеваете умную мину, как только о них заходит разговор. Ненавижу это.

Молодой человек. Я не хвастаюсь, что раскусил вас. Признаюсь, вы для меня – загадка.

Жюли. За всю историю в мире было лишь два настоящих человека-загадки.

Молодой человек. Кто же это?

Жюли. «Железная Маска» и тот, кто говорит «ту-ту-туу-туу-туу», когда телефонная станция занята.

Молодой человек. Вы загадочны. Я люблю вас. Вы прекрасны, умны и добродетельны, а это редчайшее сочетание.

Жюли. Вы историк? Расскажите мне, упоминаются ли в истории ванны? Мне кажется, что о них несправедливо умалчивают.

Молодой человек. Ванны? Постойте-ка. Да, Агамемнона утопили в ванне. И Шарлотта Корде заколола Марата в ванне.

Жюли (вздохнув). Седая старина! Ничто не ново на этом свете, правда? Наш дед-священник на прошлом журфиксе заявил, что оркестр «галимый», а потом выяснилось, что ему понравилось и это так в старину хвалили!

Молодой человек. Я презираю все эти модные танцы. О, Лоис, я жажду видеть тебя. Подойди к окну.

(Раздается громкий удар по водопроводной трубе, из открытых кранов неожиданно начинает течь вода. Жюли быстро закрывает краны.)

Молодой человек (озадаченно). Боже, что это?

Жюли (невинно). Мне тоже что-то послышалось.

Молодой человек. Похоже на звук воды.

Жюли. Правда? Как странно… Правда, тут есть аквариум с золотой рыбкой…

Молодой человек (все еще озадаченно). А что это был за шум?

Жюли. Одна из рыбок щелкнула своими золотыми зубками.

Молодой человек (с внезапной решимостью). Лоис, я люблю тебя. Я не светский человек, я привык сразу убивать…

Жюли (с интересом). Очаровательно.

Молодой человек. …убивать сомнения. Лоис, я хочу тебя.

Жюли (со скепсисом). Хм… Что ты действительно хочешь, так это чтобы все вокруг стали по стойке «смирно» до тех пор, пока ты не скажешь «Вольно!».

Молодой человек. Лоис, я… Я…

(Он замолкает, так как в это время открывается дверь и входит Лоис. Она хлопает дверью, сварливо глядя на Жюли, и вдруг замечает молодого человека в окне.)

Лоис (в ужасе). Мистер Калкинс!

Молодой человек (удивленно). Но ведь вы сказали, что на вас светло-розовый!

(С отчаянием во взгляде Лоис вскрикивает, всплескивает руками и оседает на пол.)

Молодой человек (потрясенно). О боже! Ей дурно! Подождите, я уже иду к вам!

(Взгляд Жюли останавливается на полотенце, выпавшем из бессильной руки Лоис.)

Жюли. Ну тогда и мне уже пора… куда-нибудь подальше от вас.

(Чтобы встать, она берется руками за бортики ванны; в публике поднимается легкий шум, слышатся судорожные вздохи и приглушенные вскрики.

Но на сцене, как у Беласко, мгновенно наступает тьма.)

ЗАНАВЕС

Огромный, как «Ритц», алмаз

Семья Джона Т. Ангера вот уже несколько поколений была хорошо известна в Аиде – небольшом городке на реке Миссисипи. Отец Джона в жарких состязаниях среди любителей много лет удерживал кубок чемпиона по гольфу; миссис Ангер, как говорили люди, была «широко известна в широких и узких кругах» благодаря своим политическим выступлениям; юный же Джон Т. Ангер, которому только что исполнилось шестнадцать, танцевал все новейшие нью-йоркские танцы задолго до того, как впервые надел свои первые «взрослые» брюки. И вот теперь ему предстояло на время покинуть дом. Его родители не смогли избежать воздействия типичной отравы, ежегодно уносящей из провинции самую перспективную молодежь: ими овладело известное почтение к школам Новой Англии. Для их обожаемого и талантливого сына Аид был слишком мал, и учиться ему подобало лишь в подготовительной школе имени Святого Мидаса, невдалеке от Бостона, – и только там!

Сегодня в Аиде – как вы уже, наверное, знаете, если бывали там, – названия самых модных подготовительных школ и колледжей уже никому ничего не говорят. Жители городка столь долго были оторваны от внешнего мира, что давным-давно питаются лишь слухами, хотя и стараются демонстрировать новейшие тенденции в одежде, манерах и выборе книг; так что любой прием, который в Аиде сочтут «оригинальным», какая-нибудь дочка чикагского «мясного короля», без сомнения, сочтет «типичным мещанством».