Джон Мильтон - Потерянный рай
"- Виновник Зла, безвестного досель На Небе и до бунта твоего Неведомого даже по названью, А ныне изобильного! Взгляни На беды ненавистной всем борьбы, Которые по праву на тебя И на твоих сообщников падут Безмерно тяжело! Как ты возмог Нарушить благодатный мир Небес, Злосчастие в Природу привнести, Не бытовавшее до мятежа Преступного! Как заразить дерзнул Своею злобой тысячи других, Когда-то верных, чистых, а теперь Запятнанных изменой! Не мечтай Расстроить бунтом наш святой покой. Тебя изгонят Небеса; приют Блаженный не потерпит мрачных дел Насилья и войны. Изыди в Ад, И да изыдет заодно с тобой, В обитель Зла, твое исчадье - Зло, И вся твоя бесчестная орда! Там смуту сей, покуда этот меч Карающий твою не начал казнь Иль месть, которой дал Господь крыла, Внезапная, иная ниспадет, Тебя низвергнув, для горчайших мук!"
Так молвил Князь Небесных сил; ему Противник прекословил: "- Ты не тщись Угроз воздушных ветром испугать Того, кому деяния твои Не страшны: разве в бегство обратил Ты из моих бойцов хоть одного, Слабейшего? И разве тот, кто пал, Непобежденным не вставал опять? Неужли проще справиться со мной, Властолюбивый, с помощью угроз И повелений? Зря не уповай! Не этим завершится ратный спор, Который бедоносным ты честишь, А мы считаем славным. Наша цель Достичь победы, или Небо в Ад, Измышленный тобой, мы превратим; Коль нам не царствовать, мы будем здесь, По крайней мере, вольными. Напружь Всю мощь, и на помогу призови Всесильного,- как ты Его зовешь. Не отступлю; тебя-то я искал Повсюду - издал?ка и вблизи!"
Умолкли, несказанный бой начать Готовясь; даже ангельский язык Слов не найдет, чтоб рассказать о нем; С каким земным событием сыскать Сопоставленье, чтоб на высоту Богоподобной мощи вознести Понятие людское? Два врага, В покое ли, в движении, равны,Оружьем, видом, поступью,- богам, Достойным предопределять судьбу Небесного владычества. Мечи Взмахнулись пламенные, описав Ужасные окружности; щиты, Друг против друга, блещут и слепят, Как два огромных солнца. Ожиданье Застыло в страхе. Обе стороны Ожесточенных Духов, только что Сражавшихся несметною толпой, Освободили, спешно отступив, Обширную равнину, ибо вихрь Единоборства этого для них Небезопасен. Поединок был,Насколько при посредстве малых дел Великое возможно описать,Как если бы гармония Природы Расстроилась и вспыхнула война Созвездий, и под гнетом грозных сил, Навстречу обоюдно устремясь, Две злобные планеты, средь Небес, Сразились, в битве яростной смесив Материю своих враждебных сфер.
Противники десницы вознесли, Мощнейшие на Небе, после рук Всемощного, и каждый помышлял Одним ударом завершить борьбу, Не повторив убийственный замах. Ни силой, ни искусством боевым Они не различались, но двуручный. Меч Михаила, выданный ему Из Божьей оружейной, обладал Таким закалом, что клинки любые, Любые латы рассекал легко. Стремительно упав, он меч Врага Перерубил и, быстро обратись, Вонзился и рассек весь правый бок Отступника. Впервые Сатана Изведал боль; от нестерпимых мук Он изогнулся в корчах, уязвлен Отверстой раной, что ему нанес Разящий меч, но тут же ткань срослась Эфирная; разъятой не дано Ей оставаться долго; из рубца Нектарной влаги хлынула струя Пурпурная,- Небесных Духов кровь,Блестящие доспехи запятнав. Примчалось много Ангелов к нему,Клевретов сильных, чтобы заслонить Владыку; а другие - на щиты Поспешно взгромоздили Сатану И к царской колеснице отнесли, Стоявшей от сраженья вдалеке, И на нее сложили. Он стонал От скорби, озлобленья и стыда И скрежетал зубами, осознав, Что несравненным дольше полагать Себя не вправе, что былая спесь Его, соперничавшего с Творцом, Унижена; однако исцелел Он вскоре, ибо Ангельский состав Во всех частях единой наделен Живучестью, в отличье от людей,У коих печень, легкие, нутро, Равно как сердце, почки, голова, Ранимы насмерть. Духов же убить Нельзя, не уничтожив целиком; Смертельным уязвленьям их тела Текучие не более чем воздух Подвержены; их жизненная суть Вся - голова, вся - сердце, вся - глаза, Вся - уши, вся - сознание, вся - ум; Они любые члены для себя Создать способны и любой размер, Обличие любое, всякий цвет, И плотный и разреженный состав По изволенью могут принимать.
Меж тем свершались и в иных местах Преславные деянья: Гавриил Со всей своею ратью вторгся в строй Когорт Молоха; этот ярый царь Его на поединок вызывал, За колесницей поволочь грозясь Привязанного, и гласил худу, Не пощадив кощунным языком Единого, кто свят на Небесах; Но вдруг, преполовиненный мечом До пояса и яростно рыча От боли, не испытанной досель, Пустился в бег в расколотой броне. На флангах Уриил и Рафаил, Сразившись каждый со своим врагом, Сломили Асмодея, вкупе с ним Адрамелеха; эти два Престола Могучие отвергли даже мысль Считаться рангом ниже Божества, Но панцири из адамантных скал И сила исполинская спасти Безумцев от разгрома не могли, Кольчугам и щитам не удалось Увечья тяжкие предотвратить; Изнемогая от ужасных ран, Смиренью научились беглецы. Не мешкал Абдиил, громя орду Безбожную; двойным его ударом Был Ариил сражен и Ариох, Он Рамиила буйство укротил, Обжег и, пораженного, поверг.
Я мог бы тысячи других имен Бессмертно возвеличить на Земле, Но Ангелам-избранникам хвалы Людской не надо; тешатся они Небесной славой. Хоть бойцы Врага, Могущество и мужество явив Отменные, желали бы достичь Не меньшей ратной славы, но навек Божественный изгладил приговор Их прозвища из памяти священной, Да безымянные живут во тьме Забвенья; ибо сила, изменив Законности и правде, лишь стыда Достойна и укора; не снискать Ей лавров, как ни алчет обрести Бесчестьем - славу, низостью - хвалу. Пускай же их прозванья навсегда Безмолвье нерушимое пожрет.
Вот сломлены сильнейшие из них; Отходит войско, разъединено На множество частей; его объял Постыдный беспорядок, смутный страх Разгрома. Вся усеяна равнина Обломками оружья и брони, И опрокинутые колесницы С возничими, с упряжками коней Огнистых друг на друге, как пришлось, Лежали грудами; а те, кто мог В разбитых легионах Сатаны Еще держаться,- обратили тыл, Едва сопротивляясь. Бледный страх Врагов объял; он в первый раз настиг Строптивых, что почувствовали боль Впервые и бесславно, в первый раз Бежали. Эти беды навлекла Ослушливость греховная на тех, Кто страха не знавал до сей поры, Ни бегства, ни страданий. Рать святых, Напротив, неприступною сплетясь Квадратною фалангой, шла вперед, Неуязвима под прикрытьем лат Несокрушимых. Этот перевес Послушная безгрешность им дала, Дозволила в бою не изнемочь И боли не испытывать, хотя Противник временами их теснил. Вот Ночь вступила на свою стезю, Объяла темнотою небосвод, Сраженье милосердно прекратив. Зловещий гул побоища затих, И победителей укрыла мгла, Равно как побежденных. Михаил И Ангельская рать разбили стан Средь поля, взвихренные пламена Расставив Херувимские охраной Вокруг шатров. Со стороны другой, С мятежным войском, Сатана ушел В далекий мрак... Покоя нет Врагу! Средь ночи созывает он Совет Своих Князей, отважно молвив так:
"- Испытанные пламенем войны Собратья, доказавшие вполне Своей неодолимостью, что вы Не только лишь свободу обрести Достойны,- это малость,- но и честь, Главенство, прославленье и почет, Все то, чего мы алчем. Целый день Держались вы в сомнительной борьбе, А если день возможно устоять, То почему не вечно? Царь Небес С Престола горнего, противу нас Послав сильнейших, меру эту счел Достаточной, чтоб нас поработить. Но так не стало. Кажется, Господь В предвиденье не столь непогрешим, Хотя Всеведущим Его досель Считали. Мы оружьем послабей, А посему потери понесли Известные, почувствовали боль Впервые, но страданьем пренебречь Немедля научились, и сейчас Мы знаем, что эфирный наш состав Не может быть смертельно уязвлен; Раненья, нанесенные ему, Он исцеляет вмиг благодаря Врожденным силам. От ничтожных бед Лекарство подходящее найти Не трудно. Может, новую броню, Прочнее прежней, новое оружье, Мощнее прежнего, мы создадим, На пользу нам, противнику - на зло; Боеспособность нашу укрепив, Сравняем силы, на худой конец; Ведь естество у нас и у врагов Одно и то же. Если ж по иным, Безвестным основаниям, у них Над нами перевес, то мы должны, Пока рассудок нам не изменил, Открыть причины эти сообща И наше здравомыслие напрячь!"
Умолк; и первым слово взял Нисрох, Глава Начал,- он вырвался едва Из тяжкой битвы; мрачен, изнурен, В разбитых, непригодных ни к чему Доспехах, с мрачным видом возразил:
"- Ты нас от новоявленных владык Избавил, ты свободу нам вернул Блаженствовать в сознанье наших прав Божественных; но даже божествам, Оружием неравным, против сил Превосходящих,- трудно воевать, От боли изводясь, когда страданий Не ощущают недруги ничуть И не ранимы. Это приведет Нас к верной гибели. Какой же прок От мужества, отваги, силы мышц, Хотя и несравненных, если боль Их побеждает, подчинив себе, И понуждает руки опустить Могучие? Мы можем обойтись Без наслаждений, можем просто жить И не роптать, довольствуясь такой Спокойной жизнью,- лучшей доли нет! Но из несчастий - боль превыше всех, Зло совершенное и, становясь Чрезмерной, переходит за предел Долготерпенья всякого; и тот, Кто средство изобрел бы уязвлять Противников, доселе невредимых, И сделать нечувствительными нас, Не меньшей бы достоин был хвалы, Чем тот, кто нам свободу даровал!"
