Цент на двоих. Сказки века джаза (сборник) - Фицджеральд Фрэнсис Скотт

Единственной пищей для ума этих двоих годами служили обиженные гнусавые замечания, которыми они обменивались по поводу поддерживавшего их существование учреждения – армии, предприятия, работного дома, а также по поводу их непосредственного начальника в этом учреждении. Вплоть до сегодняшнего утра таким учреждением выступало «правительство», а непосредственным начальником – «капитан», от них они в данный момент и ускользнули, ощущая теперь легкий дискомфорт, поскольку пока еще не ощутили на себе чьи-нибудь новые вожжи. Им было неуютно, чувствовали они себя неуверенно и озлобленно. Все это они маскировали, притворяясь, что испытывают долгожданное облегчение от того, что расстались с армией, убеждая друг друга в том, что военная дисциплина теперь никогда уже не будет сковывать их неподатливые и свободолюбивые души. Но на самом деле даже тюрьма показалась бы им домом родным, в отличие от этой вновь обретенной и несомненной свободы.

Неожиданно Кей прибавил шагу. Роуз, проследив за его взглядом, увидел толпу, собиравшуюся ярдах в пятидесяти дальше по улице. Кей фыркнул и побежал в направлении толпы; Роуз тоже фыркнул, и его коротенькие кривые ножки поспешили за длинными, неуклюжими ногами приятеля.

Достигнув края толпы, они немедленно влились в нее. Толпа состояла из плохо одетых гражданских, из которых некоторые были пьяны, а также из солдат различных подразделений и различной же степени трезвости; все толпились вокруг жестикулировавшего низенького еврея с длинными черными усами, размахивавшего руками и возбужденно разглагольствовавшего рублеными фразами. Кей и Роуз, протиснувшись почти в самый партер, стали внимательно и с подозрением разглядывать говоруна, а слова стали понемногу проникать в их рудиментарные мозги.

– Что получили вы от войны? – яростно вопил он. – Оглянитесь, посмотрите! Вы богаты? Вам что, хотя бы обещали заплатить? Нет! Вам еще повезло, если вы остались в живых и у вас есть обе ноги! Вам повезло, если вы вернулись, а ваша жена не смылась с каким-нибудь парнем, у которого хватило денег откупиться от службы! Вот в чем ваше счастье! Кто, кроме Джей Пи Моргана и Джона Ди Рокфеллера, получил от войны хоть что-то, а?

В этот момент речь еврейчика прервал враждебный кулак, ударивший прямо в бородатый подбородок, после чего оратор опрокинулся назад и растянулся на брусчатке.

– Проклятые большевики! – воскликнул нанесший удар огромный солдат, бывший кузнец.

Послышался одобрительный гул, толпа сомкнулась теснее.

Еврей, пошатнувшись, встал, но тут же снова упал от полудюжины других кулаков. После этого он так и остался лежать, тяжело дыша; с его рассеченных снаружи и внутри губ сочилась кровь.

Послышались беспорядочные вопли, и минуту спустя Кей и Роуз обнаружили, что движутся по Шестой авеню в беспорядочно толкающейся толпе под руководством тощего гражданского в мягкой фетровой шляпе с широкими полями и дюжего солдата, столь бесцеремонно прервавшего выступление. Толпа чудесным образом разрослась до внушительных размеров, а на тротуарах образовался поток более-менее сочувствующих граждан, выражавших свою моральную поддержку периодическими «Ура!».

– Куда мы идем? – проорал Кей шагавшему рядом мужчине. Сосед указал на лидера в фетровой шляпе:

– Этот парень знает, где они собрались! Мы им покажем!

– Мы им сейчас покажем! – с удовольствием прошептал Кей Роузу, который восхищенно повторил эту фразу человеку, шедшему сбоку.

Все дальше по Шестой авеню тянулась процессия, к которой то тут, то там присоединялись солдаты и моряки, а время от времени и гражданские, вливавшиеся в толпу с неизменным воплем, что и они тоже только что из армии, будто вручая таким образом визитку для вступления в свежеиспеченный клуб спортсменов-охотников.

Затем на перекрестке процессия свернула и направилась на Пятую авеню, и по толпе пошло из уст в уста, что они идут на митинг красных на площадь у Талливер-холла.

– А это где?

Вопрос пошел вперед по цепочке, и через некоторое время пришел ответ. Талливер-холл находится на 10-й улице. Были и другие солдаты, собиравшиеся не упустить драку, и они уже были там!

Но 10-я улица звучала как нечто далекое, поэтому при этой новости раздался гул недовольства, и десятки людей стали выбывать из толпы. Среди них были Роуз и Кей, перешедшие на неторопливый шаг и предоставившие идти дальше тем, кто обладал большим энтузиазмом.

– Я бы лучше выпил, – произнес Кей, когда они остановились и пошли к тротуару под крики «Окопные крысы!» и «Дезертиры!».

– Твой брат работает где-то недалеко отсюда? – спросил Роуз тоном опускающегося с небес на землю.

– Наверное, – ответил Кей. – Я его пару лет не видел. Я же в Пенсильвании жил. Может, он уже и по вечерам не работает. Это где-то здесь. Он нам достанет, если он на работе.

Побродив по улице пару минут, они нашли место: дрянной маленький ресторанчик в квартале между Пятой авеню и Бродвеем. Кей пошел внутрь спросить своего брата Джорджа, а Роуз остался ждать на улице.

– Он тут больше не работает, – сказал Кей, выйдя обратно. – Он теперь официант в «Дельмонико».

Роуз глубокомысленно кивнул, будто ожидал чего-то подобного. Не стоит удивляться, если способный человек изредка меняет работу. Знавал он одного официанта… И далее на всю дорогу затянулась продолжительная дискуссия о том, зарабатывают ли офи цианты на чаевых больше, чем получают жалованья? Решили, что это зависит от социального статуса заведения, в котором трудится официант. После обмена живописными описаниями миллионеров, ужинающих в «Дельмонико» и разбрасывающих пятидесятидолларовые бумажки после первой же бутылки шампанского, оба подумали про себя, что хорошо бы стать официантом… А за узким лбом Кея угнездилось решение попросить брата пристроить его на работу.

– Официант может допить все шампанское, которое эти ребята оставляют после себя в бутылках! – с наслаждением размечтался Роуз и затем, будто запоздалую мысль, добавил: – Мать честная!

До «Дельмонико» они добрались в половине одиннадцатого и были удивлены, увидев прибывавшие к дверям потоком, одно за другим, такси, из которых появлялись чудесные юные дамы без шляпок и с каждой рядом молодой церемонный джентльмен в вечернем костюме.

– Да тут вечеринка! – с легким трепетом произнес Роуз. – Наверное, лучше не ходить. Он, должно быть, занят.

– Да ладно! Все будет в порядке.

После некоторых колебаний они вошли в самую, по их мнению, скромную дверь и – поскольку на них тут же навалилась нерешительность – нервно забились в самый неприметный уголок небольшого зала, в котором они очутились. Сняв кепи, они так и держали их в руках. Мрачная туча накатила на них, и оба вздрогнули, когда в одном конце зала шумно открылась дверь, из которой кометой вылетел официант, который молнией пронесся по залу и исчез за другой дверью в другом его конце.

Явление повторилось трижды, прежде чем наблюдатели собрали всю свою смелость и окликнули официанта. Он обернулся, с подозрением оглядел их и только после этого приблизился мягкими кошачьими шагами, будто готовый в любой момент развернуться и убежать.

– Слушай… – начал Кей. – Слушай-ка, ты не знаешь моего брата? Он тут официантом работает…

– Его фамилия Кей, – пояснил Роуз.

Да, официант Кея знал. Он, наверное, сейчас был наверху.

В главном зале сегодня большой бал. Он ему передаст.

Десять минут спустя появился Джордж Кей и с крайним подозрением поприветствовал брата; первое и совершенно естественное, что пришло ему на ум, – сейчас у него будут просить денег.

Джордж был высокого роста, с безвольным подбородком, но на этом сходство братьев и кончалось. Глаза официанта были не тусклыми, они были живыми и поблескивающими, он выглядел обходительным, сдержанным и держал себя слегка покровительственно. Братья обменялись семейными новостями. Джордж женился и нарожал троих детей. Его слегка заинтересовала, но отнюдь не впечатлила, новость о том, что Кэрол был в армии за границей. Кэрол был разочарован.