С Фингарет - Скифы в остоконечных шапках
Дул ветер. Облака, похожие на клочья шерсти, вползли на небо и затемнили солнце. В неярком свете бревенчатая крепость казалась тяжелой, мрачной, почти непреступной.
- Первый город на нашем пути, - задумчиво произнес Дарий.
Ему виделся штурм, он обдумывал план атаки.
- Город пуст, - доложила вернувшаяся разведка. - Люди покинули город недавно: зола в очагах не успела остыть. Скот угнан, не осталось даже собак. В хозяйственных ямах пусто, если не считать зерен пшеницы, присохших к глиняной обмазке ям.
Неважная досталась добыча. Но врытые в землю хижины с соломенными, на два ската, кровлями все же лучше, чем гарь, или болотная дымка, или скифская конница, неуловимая, как мираж.
Дарий и его окружение расположились в просторном вытянутом доме. Слуги прикрыли ковром глинобитный пол, разложили подушки, внесли высокое кресло царя царей и зажгли бронзовые светильники. Стало светло. Обнажились черные, покрытые копотью стены.
- Должно быть, здесь проживал важный вождь со своей дружиной, и местные жители называли эту лачугу "дворцом", - сказал Дарий, презрительно усмехнувшись.
"Благодетели" и "сотрапезники" расхохотались. Достаточно вспомнить собственные дома в Сузах, не говоря о чуде-дворце повелителя стран, чтобы стало понятно, как мало название "дворец" подходило к темной, с низким потолком и без окон постройке. Царские конюшни - и те нарядней.
- Скажи, царь царей, а как по-твоему местные жители называли это? спросил Бэс. Он встал на носки и протянул Дарию глиняную форму для отливки оленя.
В Египте маленькие пальцы Бэса оплетали золотой проволокой цветную эмаль и низали узорчатые бисерные ожерелья. Толк в красивом Бэс знал. Но и Дарий в своих руках воина подержал немало искусных изделий, поступавших в Суздальский дворец из покоренных стран. Царь царей умел оценить смелые линии и выразительный силуэт.
- Скорее всего это вдавленный в глину олень совершает прыжок через пропасть, - сказал он, принимая от карлика форму. - Копыта сложены вместе, голова и шея сильно вытянуты вперед. Развесистые рога настолько красивы, что напоминают волны критских орнаментов. Где ты сыскал это чудо?
- Возле плавильных печей, - сказал карлик. - В западной части города, на берегу ручья расположилось литейное производство с горнами, наковальнями и другими приспособлениями.
- Ты вовремя показал форму, и твой урок справедлив, малыш. Нельзя с пренебрежением относиться к народу, который уже не раз удивил нас изделиями своих мастеров. Но назовем ли мы это жилище "хижиной" или почтительно поименуем "дворцом", так или иначе, впервые за много дней мы выспимся под надежной крышей.
Повелитель стран снова ошибся. Надежность крыши оказалась обманчивой. Едва сморил сон, раздался истошный крик: "Горим!"
Огонь занялся одновременно во многих местах. Пламя, сглатывая солому, перекидывалось с кровли на кровлю. Пытаться тушить было бессмысленно, хорошо что успели вырваться из огненного кольца, стрелявшего кроваво-красными головешками. Установить причину пожара не удалось. Ночная стража призывала в свидетели Ахурамазду, что ни человек, ни зверь к городским стенам не приближались. Ночевавшие в городе клялись тем же великим именем, что костра ни один из них не разводил.
- Скифий Папай метнул огонь с неба, - зло сказал Дарий.
Отъехав на пол перелета стрелы, он придержал коня и обернулся. То, что недавно было городом, превратилось в огненный столб. Пламя рвалось к ночному небу. Красные языки слизывали черноту, рассыпая тысячи искр. А на самом верху огненного столба плясала, и веселилась злобно, и прыгала по остриям метавшихся языков огромная багряно-золотая пантера.
Дарий прикрыл ладонью глаза, чтобы избавиться от наваждения. Пантера преследовала его, словно злой рок.
В течение нескольких дней продвигались вслепую. Скифы не показывались. Высланные вперед разведчики не возвращались. Зато появился пастух, отправленный к Иданфирсу. Его-то никто не ждал.
- Кругом ни людей, ни дорог! Как тебе удалось разыскать мое войско? воскликнул Дарий, когда невр предстал перед ним.
- Ветер разносил вести. Откуда гарь принесет, откуда овечий дух, откуда - конский, где гарь - там войну ищи.
- Царя Иданфирса тем же путем нашел?
- Иданфирса чего искать? Его место известное.
- Где он? Скорей говори, пастух!
- Царь Савлий в последнее кочеванье отправился. Где еще Инданфирсу быть, если не рядом с отцом? Сын отца до самой могилы сопроводить обязан, иначе нельзя. А Инданфирс сын жалостливый, - растроганно сказал пастух, от жалости к отцу он и сам поседел. Со спины поглядеть - широкий и крепкий, а с лица - как есть старый дед.
- Не пойму о чем ты толкуешь. Передал ли мои слова?
- Передал, великий царь, все твои слова передал.
- Что Инданфирс ответил?
- В обмен на твои слова царь Инданфирс прислал тебе много других. Пастух закрыл глаза и заговорил медленно, подражая чужому голосу: - "Мое положение таково, царь Дарий! Я и прежде никогда не бежал из-за страха перед кем-либо и теперь убегаю не от тебя, а поступаю так же, как обычно в мирное время. Если вы желаете во что бы то ни стало сражаться с нами, то вот у нас есть отеческие могилы. Найдите их и попробуете разрушить, и тогда узнаете, станем ли мы сражаться за эти могилы или нет. Но до тех пор, пока нам не заблагорассудится, мы не вступим в бой с вами. Это я сказал о сражении. Владыками же моими я признаю только Папая и Табити. Тебе же вместо даров - земли и воды - я пошлю другие дары, которые ты заслуживаешь. А за то, что ты назвал себя моим владыкой, ты мне еще дорого заплатишь!" [обращение Дария к Иданфирсу и полученный им ответ приводит Геродот в четвертой книге своей "Истории"]
Пастух перевел дыхание, видно радуясь, что сбросил тяжкую ношу слов, которую нес в своей памяти.
Брови Дария гневно сомкнулись.
- Скажи, пастух, - вмешался Отан, - где ты встретил царя Иданфирса и куда он держал путь?
Кто их живущих в степи, к какому бы племени ни принадлежал, выдаст тайну царских жилищ Вечности? Месть мертвой руки страшнее всего другого.
- Там, - кивнул пастух на закат, хотя Савлия увозили на север и пастух это знал, сам оттуда только вернулся.
- Пастух! - взревел Дарий. - Мы видели Иданфирса там! - царь царей указал на восток.
- Так все от того, великий царь, что Иданфирс по воле Папая может сразу во многих местах находиться. Степь это знает.
- Ветер разнес?
- И ветер, и люди. - Пастух достал из дорожной сумки два кубка и протянул Дарию, ожидая награды.
- Дать что обещано! И чтобы духа вруна не было в лагере!
15. КАМЕНЬ И ЩИТ
Дарий напрасно решил, что пастух его обманул. Пастух рассказал все, как было. Одно утаил - направление, в котором двигался Савлий. Так про то говорить не следовало. Про мертвых чем меньше болтаешь, тем спокойней живешь.
Оу! Хорошо провожали скифы царя. Вопли висели, как белый туман над болотом. Капли крови горели цветами в зеленой траве. Всадников и кибиток не счесть - по всей степи растянулись.
Пастух дождался, когда молодцы, сновавшие возле Савлия, ринулись в степь, и поравнял своего Булатку с важным всадником, крепко сидевшим на сером коне. Сперва пастух людей расспросил, какой из себя царь Иданфирс. "Роста не так, чтобы большого, - сказали ему, - из себя крепкий, плечи широкие, спина прямая". - "Молод ли?" - "Лет ему не считали, одно сказать можно - для воина в самый раз. Да тебе, невр, на что?" - "Поручение есть". - "Поезжай вперед, сразу увидишь. Царь Иданфирс бок о бок с вороной упряжкой едет. Конь под ним серый в богатой сбруе - не ошибешься".
Пастух так и сделал, всадника отыскал. Плечи у всадника были широкие, спина - не обхватишь. Борода и волосы оказались, правда, седыми, а в остальном - все, как люди описывали.
- Дозволь слово молвить, царь Иданфирс, - сказал пастух.
- Говори, невр.
- Встретился я в степи с царем персов Дарием.
О том, что он стадо царю персов пригнал, пастух на всякий случай умолчал. Зачем без толку болтать?
- Так встретились. Дальше что было?
- Дальше царь Дарий слова произнес и велел их тебе отвезти как можно скорее, потом с твоими назад вернуться.
Пастух все слова передал. Ему слова для ответа вручили, и он поехал разыскивать персов. Вспоминая седую бороду и белые волосы, торчавшие из-под башлыка, он сокрушался: "Люди сказывали, воин в рассвете, а вышло, что старый дед".
Мог ли догадаться пришлый, чужого племени человек о том, что не каждому скифу было известно? Многие продолжали считать, что рядом с вороной четверкой ехал царь Иданфирс. На самом деле это был его дядя по матери, родной брат старшей жены Савлия.
"Порода одна, башлык нахлобучил, со спины не поймешь, - думала обвешанная золотом Гунда. Даже она не сразу сообразила, что Иданфирс вместо себя оставил возле повозки дядю. - Все они крепкие, словно дубы с корнями. На земле стоят - с места не сдвинешь, на коня взобрались - вросли в седло. Старшая жена старухой стала, в засохшую кору превратилась, а на самого Савлия могла узду накинуть. Умела старая ему печенку клевать не хуже орла, что летал на Кавказский хребет".
