Пока мы лиц не обрели - Льюис Клайв Стейплз

- И что вы спросили тогда? - тихо сказал Царь, подступив к Жрецу и склонившись над ним.

Жрец спокойно продолжил:

- И тогда мы спросили, не следует ли нам искать проклятого в царском дворце.И оракул сказал нам: "Да!"

- Ага! - едва слышно сказал Царь. - Ага! Я так и думал. Я понял с самого начала, к чему ты клонишь. Измена, прикрытая божественными речами. Измена.

И тут мой отец сорвался на крик:

- Измена! Измена! Стража! Бардия! Где мои воины? Где Бардия? Бардию ко мне!Гремя доспехами, стражники влетели в залу. Впереди бежал начальник стражи по имени Бардия - человек, безмерно преданный моему отцу.

- Бардия! - сказал Царь, обращаясь к нему. - У ворот дворца собралось слишком много народу. Возьми с собой отряд воинов и пронзи копьями изменников, которые засели у наших ворот. И чтобы ни один не остался в живых, понял? Пленных не брать!

- Ты приказываешь убить людей из храмовой стражи, повелитель? - переспросил Бардия, переводя взгляд с Царя на Жреца и обратно.

- Храмовых крыс! Храмовых евнухов! Как ты смеешь называть этот сброд храмовой стражей! - закричал Царь. - Может, ты боишься их? Да я тебя!.. Да я!..

- Не делай глупостей, Царь! - сказал Жрец. - Все люди Глома взялись за оружие. У каждой двери дворца уже стоит по отряду вооруженных воинов. Их в десять раз больше, чем твоих людей. К тому же твои люди не окажут сопротивления. Будешь ли биться против Унгит ты, Бардия?

- Неужто ты предашь меня, верный Бардия? - вскричал Царь. - Ты ел мой хлеб и пил мое вино. Мой щит спас тебя от смерти, когда мы бились с врагом в чащобе Барина.

- Ты спас мне тогда жизнь, Царь, - сказал Бардия. - Я никогда не забуду этого. Пусть Унгит поможет мне спасти твою. Мой меч всегда будет служить трону Глома и богам Глома. Но если и трон и боги не в ладу между собой, они должны сперва разобраться сами, а затем звать меня на помощь. Я воин, а не колдун, я не обучен воевать с богами и духами.

- Ты не воин, а баба! - заорал Царь. - Убирайся! Я разберусь с тобой позже!Бардия отдал честь и с достоинством удалился: видно было, что он обиделся на

Царя не больше, чем взрослый пес обижается, когда зарвавшийся щенок укусит его за хвост.

Как только дверь затворилась за Бардией, Царь, с побелевшим лицом, встал, выхватил из ножен клинок (тот самый, которым он убил в свое время мальчика-виночерпия), одним кошачьим прыжком метнулся к креслу Жреца и приставил клинок к груди старика, так что острие его разрезало ткань священной одежды и уткнулось в дряблую кожу.

- Старый дурак! - прошипел он. - Чего стоит весь твой заговор теперь? Ты чувствуешь, как щекочет тебя мой клинок? А если я поверну его вот так? Или вот так?Я могу вонзить его в твое сердце медленно или быстро, выбирай сам. Чего стоят твои трутни, которые вьются вокруг дворца, если царица улья в моих руках? Что ты на это скажешь?

Я никогда не видела человека, который держался бы в подобном положении с таким спокойствием, как это делал Жрец. Люди начинают волноваться, если им между ребер приставить палец, не то что острый клинок. Но у Жреца на лице не дрогнул ни один мускул. Бесстрастным голосом он произнес:

- Вонзай клинок быстро или медленно, Царь, мне это все равно. Великая Жертва будет принесена, даже если ты убьешь меня. Моя сила от Унгит и слова мои от Унгит. И мертвый я не оставлю тебя, потому что жрецы умирают не так, как простые смертные. Они возвращаются. Тень моя будет посещать твой дворец ночью и днем.Она будет невидимой для всех, Царь. Для всех, кроме тебя.

Лис учил меня, что Жрец - просто очень хитрый человек, который произносит от лица Унгит то, что ему выгодно. Цель его, по словам учителя, заключалась в том, чтобы увеличить свою власть и богатство и извести своих врагов. Но в тот миг я поняла, что дела обстоят значительно хуже: Жрец на самом деле верит в Унгит. Я видела, как он сидит, не шелохнувшись, с клинком, приставленным к самому сердцу, и смотрит на Царя незрячими глазами, и я осознала, что я сама верю в богиню не меньше, чем Жрец. Не смертные люди ополчились против нас: зала была полна незримых сил, наполнена невидимым ужасом.

Зарычав, как раненый зверь, отец мой вернулся к своему креслу, устало откинулся и провел руками по лицу.

- Продолжай! - сказал он Жрецу. - Говори все.

- Затем, - сказал Жрец, - мы спросили у оракула, не Царь ли проклят богиней. И оракул сказал нам: "Нет!"

- Что? - изумленно спросил Царь. И дальше случилось то, о чем я до сих пор вспоминаю со стыдом. Лицо моего отца просветлело. Мне даже почудилось, что он с трудом удержался от смеха. Я полагала, что он чувствовал, что речь идет о Психее, и боялся за свою дочь, но оказалось, что все это время он думал только о себе. О нас он и не вспоминал. Однако при этом все утверждают, что на поле боя он был смельчаком, и у меня нет никаких оснований им не верить.

- Продолжай! - сказал он заметно изменившимся голосом, словно он помолодел на добрый десяток лет.

- Оракул сказал, что проклятие пало на твою младшую дочь, Царь. Проклятая- это она. Царевна Истра должна принести себя в жертву Чудищу.

- Какой ужас! - сказал Царь печальным и взволнованным тоном, но я видела, что он притворяется. Ему было просто стыдно, что кто-то может услышать облегчение в его голосе. И тут я обезумела. Я кинулась к его коленям, обняла их, как это делают просители. Я плакала, умоляла, говорила какие-то нелепые слова, называла его отцом первый раз в моей жизни. Мне показалось, он только обрадовался тому, что ему предоставился случай отвлечь внимание от собственной персоны. Он пнул меня ногой так, что я сильно ударилась о каменный пол, затем схватил за плечи и отшвырнул прочь.

- Ты! - прикрикнул он на меня. - Ты, дрянь! Как ты посмела поднять голос на совете мужей? Ведьмино отродье, ночное страшилище, жалкая тварь! Хватит с меня гнева богов, а тут еще ты на мою голову! Хорошо хоть, что не укусила! Бешеная дикая лисица; скажи мне спасибо, что я не велю наказать тебя плетями! Унгит всеблагая, мало мне жрецов, львов, черных чудищ, трусов и изменников, так тут на меня еще кусачие девки бросаются!

Я чувствовала, что, ругая меня, он просто отводит душу. От сильного удара у меня перехватило дыхание, и я не могла говорить. Даже разрыдаться не могла. Я лежала и слышала, как они сговаривались погубить Психею. Они хотели заточить ее в собственной комнате, но потом передумали и решили, что надежнее запереть ее в комнате с пятью стенами. Стражу будут нести наши воины вместе с охраной храма, поскольку ни тем ни другим доверять полностью нельзя - люди переменчивы. Может, найдутся и такие, что попробуют устроить побег. Они говорили обо всем этом так спокойно и рассудительно, словно готовились к какому-нибудь путешествию или пиршеству. Но тут сознание оставило меня, и я провалилась в гулкую темноту.

Глава шестая

- Она приходит в себя, - услышала я.Это был голос отца:

- Возьми-ка ее с другой стороны, Лис. Нужно поднять ее в кресло.

Я почувствовала, что меня поднимают (глаза мои все еще не открывались). К моему великому удивлению, руки у отца оказались ласковыми и мягкими. Позже я узнала, что у бывалых воинов часто руки такие.

Я открыла глаза. Кроме нас троих, в зале уже никого не было.

- Пей, девчонка, тебе нужно выпить, - сказал отец, поднося чашу с вином к моим губам. - Фу, что ты морщишься, ты же не маленькая! Вот так-то будет лучше.Если в этом паршивом дворце остался хоть кусок сырого мяса, возьми его и приложи к ушибам. И запомни, дочь, ты зря встряла в это дело. Женщинам не стоит стано виться на пути у мужчин, особенно у собственных отцов.

Я заметила, что ему стыдно, только не поняла, чего именно он стыдится: того ли, что он ударил меня, или того, что он отдал Психею врагам безо всякой борьбы. Мне стало жалко его: таким он был слабым и нерешительным, этот Царь.

Отец поставил чашу на стол и сказал: