Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Слезы счастья
– Защищена от мирской любви? – спросила Киона едва слышно. – Мадлен, вы все считали меня очень и очень умной. Вы полагали, что мои экстраординарные способности не позволят мне совершать глупости, однако все вышло совсем иначе. Близняшки и мы с Акали сейчас достигли того возраста, когда сердца бьются учащенно и сильное чувство может зародиться от одной лишь улыбки или пристального взгляда. Мы вот уже года три втихомолку разговариваем друг с другом о мальчиках, которые нам нравятся. Мари-Нутта, как и я, мечтала о Делсене, Акали – о Людвиге, а Лоранс – кое о ком еще. Но все это не было по-настоящему серьезным. Не бойся, Акали хотя и не знает пока о том, что Людвиг в Валь-Жальбере, это не произведет на нее никакого впечатления.
Эрмин, заинтригованная тем, что Киона отвела Мадлен в сторону и о чем-то с ней шепчется, приблизилась к ним со стороны дома, держа в руках свою соломенную шляпку.
– О чем это вы тут шушукаетесь? – спросила она.
– Мне нужно было поговорить с Мадлен с глазу на глаз, – ответила Киона. – Но ты тоже иди сюда! Ты имеешь право узнать об этом второй. У меня только что было видение, когда я взяла на руки Катери. Знаешь, кто к нам скоро приедет? Акали. Наша Акали. Она возвращается.
– Правда? Ты в этом уверена?
– Абсолютно.
Мадлен, приложив руки к сердцу, заплакала. Эрмин обняла ее, еще не понимая, почему она плачет, но Киона стала ей объяснять.
– Не беспокойся, Мин. Она плачет от радости, плачет от огромного счастья. Нужно будет подготовить комнату.
Берег озера Кеногами, тот же день, двумя часами позже
Эстер захотела устроить пикник на берегу озера, в тени кленовой рощицы. Овид, чтобы купить для этого еды, остановился по дороге у магазинчика, в котором продавались прохладительные напитки и бутерброды. Когда он их распаковал, на его лице появилось загадочное выражение.
– Это символично, – сказал он. – Смотрите, я купил для вас бейглы с копченым лососем, сливочным сыром и травами. У них, к сожалению, уже не было копченого мяса. Это все моя любимая еда. Я пробовал это в Монреале. Там тесто было с ароматом зернышек кунжута.
– Не знаю, что это, но выглядит аппетитно. У меня от свежего воздуха разыгрался аппетит. В общем, бейглы или бутерброды – не так уж важно.
Учитель подавил вздох. Он когда-то узнал, что появление этих маленьких хлебцев в виде кольца связывается с прибытием в Монреаль большого количества иммигрантов-евреев.
– Я вообще-то по своей природе любопытен, – добавил Овид. – Я задался вопросом, в чем разница между бейглом и обычным хлебом. Колечки из теста сначала варят в кипящей воде несколько минут, а затем кладут на сковородку. Именно благодаря этому они приобретают свой специфический цвет и блестящую корочку.
Эстер рассеянно кивнула, наблюдая при этом за семьей, расположившейся в сотне метров от них. Регион привлекал туристов из Соединенных Штатов: они приезжали купаться в озере и ловить в нем рыбу. Когда здесь проложили железную дорогу, соединяющую Шамбор с Шикутими, это поспособствовало заселению близлежащих территорий.
– В начале века по этому озеру плавал экскурсионный пароход, он назывался «Мария-Нина», – сообщил Овид, надеясь снова завладеть вниманием своей спутницы.
– Экскурсии на нем, наверное, были очень интересными, – тихо сказала Эстер. – Не обижайтесь, но я должна вам сказать, что предпочла бы, чтобы вы рассказывали мне об истории этого региона, а не о кулинарии. Кулинария меня совсем не интересует.
– Мне тут не на что обижаться. Я просто полагал, что бейглы вам знакомы, потому что их вообще-то придумали евреи.
– А-а, так вот в чем дело! Сожалею, что приходится вас разочаровывать, Овид, но я прежде всего парижанка и француженка. Мои предки осели в Париже еще в восемнадцатом веке. Лично я никогда не интересовалась иудейской религией, и мне неизвестны многие из наших национальных традиций и уже тем более наши кулинарные рецепты. Может, вам еще хотелось бы, чтобы я носила желтую звезду?
Эстер с разгневанным видом поднялась и пошла прочь. Овид, смутившись, поплелся за ней. Она остановилась возле деревянного домика, в котором можно было купить или взять напрокат рыболовные снасти.
– Простите меня, я был бестактен, – прошептал он. – Однако и вы уж очень обидчивы.
– Да, это верно! Потому и вы меня простите. Вы ни в чем не виноваты, и я на вас ничуть не сержусь. Давайте вернемся и будем есть эти ваши бейглы.
Она вдруг взяла Овида под руку, словно бы это прикосновение должно было ее успокоить. Овид, растрогавшись, признался ей:
– Я не ходил на людях под руку с женщиной уже давным-давно – думаю, лет тринадцать. Поэтому я чувствую большое волнение. Вы, наверное, считаете меня наивным простаком.
– Нет, вы человек откровенный и чувствительный. Я терпеть не могу тех мужчин, которые бравируют своей принадлежностью к мужскому полу и заявляют, что у них нет никаких слабостей. Мне не хочется показаться вам бестактной, но позвольте все же у вас спросить, почему вы обрекаете себя на одиночество.
Они присели на одеяло, которое Овид расстелил на траве еще полчаса назад. Мухи, облепившие разложенные на одеяле пресловутые бейглы, с легким жужжанием поднялись в воздух.
– Ой, сколько тут мух. Не знаю, будете ли вы теперь есть эти бейглы… – с растерянным видом пробормотал Овид.
– Мухи – это не так страшно. Со мной, как вы сами знаете, бывали случаи и похуже! Однако вы мне так и не ответили. Тошан рассказал мне очень подробно обо всех членах своего «племени». Он сам так и сказал: «мое племя». А вот касательно вас он был не очень-то словоохотлив. Вы, насколько я знаю, близкий друг их семьи и интеллектуал, который делает немало хорошего для детей народа монтанье.
– Такое резюме мне вполне подходит! – усмехнулся Овид. – Ну, раз уж вы хотите узнать обо мне поподробнее… Я женился, как и большинство мужчин, еще в молодости и готовился стать отцом. К сожалению, близнецы, которых моя жена Катрин произвела на белый свет, родились недоношенными и не выжили. После этих тяжелых родов моя жена в течение трех долгих лет все время болела. За ней ухаживала моя мать – ее звали Сельвиния, – потому что я должен был работать. Катрин скончалась…
– Я вам искренне сочувствую, – вздохнула Эстер. – Вы, как говорят некоторые, были безутешным вдовцом?
– Не совсем так, – счел возможным признаться Овид, вдруг ощутив необходимость быть откровенным и ничего не скрывать от Эстер. – У нас у всех есть свой тайный сад, не так ли? Хочу пригласить вас в мой сад, который был изрядно потрепан множеством бурь.
Эстер смущенно посмотрела на Овида, а затем без малейшего ехидства сказала:
