Эдуард Тополь - Свободный полет одинокой блондинки
Поль, застав ее за этим занятием, недовольно нахмурился:
— Что ты делаешь? У нас же есть повар, слуги!
— Подожди, не мешай!
Но он возмутился и даже повысил голос.
— Что значит «не мешай»? Я тебе запретил заниматься домашней работой! Посмотри на свои руки! Немедленно прекрати!..
Алена в сердцах швырнула нож в раковину:
— Ты ничего не понимаешь! Я русская женщина! Если я люблю мужчину, я должна приготовить ему обед, постирать носки, погладить рубашку! Иначе на хрена я нужна? Только для траха? Так купи себе куклу надувную… — И она расплакалась.
Он тут же утих, обнял ее.
— Ну зачем ты так?.. Я не хотел тебя обидеть… Просто мы вечером идем на прием, а у тебя руки смотри какие стали… — Он стал целовать ей руки. — А что слышно из Москвы? Ты узнала про этих людей?
— Узнаю… Подожди…
— Сколько можно ждать? Я теряю деньги. И адвокаты уже нервничают…
— Я не знаю, сколько ждать… Это не от меня зависит… Я жду подходящего момента…
— Какого момента?
— Не важно. Ты не поймешь. Подожди…
Ждать пришлось еще ровно три дня. На четвертый, когда Алена в своей маленькой и открытой «альфа-ромео» выехала из подземного гаража в доме Поля в Монте-Карло и притормозила перед поворотом на улицу, к ней в машину сел председатель Фонда поддержки воздушных путешествий.
— Здравствуй, Алена. Ты не возражаешь?
— Нет, пожалуйста. — Алена сделала вид, что не ждала этой встречи. — Вы еще не уехали? Куда вас подвезти?
— Нам с тобой по дороге.
Алена тронула машину, покатила по Монте-Карло и одновременно стала рыться в своей сумочке.
— Что ты ищешь? — спросил председатель. — Сигареты?
— Нет, помаду. Тут у моря губы обветриваются. Вот, нашла. — Алена достала из сумочки помаду и подкрасила губы.
— Ты мне можешь объяснить, что происходит? — сказал председатель.
— Где? — невинно спросила она.
— У твоего жениха. Мы же с ним обо всем договорились. А он почему-то тянет, ничего не подписывает. Ты можешь на него нажать?
Алена, ведя машину, тут же перешла на деловой тон:
— Знаете, дорогие, я больше не работаю в потемках. Чтобы нажать, я должна понять вашу игру. Как вы хотите его кинуть?
Он сделал изумленное лицо:
— С чего ты взяла, что мы хотим его кинуть?
Она поморщилась:
— Слушайте, мы же знакомы не первый день! Давайте без лапши на уши.
— Хорошо, — согласился он, — без лапши. Ты помнишь, что ты нам должна? А мы долгов не прощаем, мы не в церкви.
— Я знаю. Но с другой стороны, я выхожу за него замуж. И я не хочу, чтобы мы разорились.
— А кто собирается вас разорить? С чего ты взяла?
— С того, что вы мне сказали в Тулоне: мы не знакомы. Если бы в этой сделке все было чисто, вы бы об этом не просили. Значит, тут что-то не так.
— Гм… — хмыкнул он. — Логично… Ну что ж, ты права, мы его действительно кинем, если ты нам не помешаешь. Но давай я тебе нарисую такую картину. Допустим, ты выходишь за него замуж. Это тебе не Россия, это Монако. Здесь все браки заключаются только с помощью брачного контракта, в котором тебе на случай развода будет отписано не больше пяти процентов от его капитала. И не надейся на свою красоту и молодость, рано или поздно ты ему надоешь, он найдет себе другую молодку, а тебе бросит эти пять процентов. Так тут происходит на каждом шагу, зайди в любую церковь и проверь, по скольку раз тут женат каждый монегаск! А я тебе предлагаю десять процентов от этой сделки — и прямо сейчас, не растрачивая твою молодость на этого сытого кота!
— У нас с ним другие отношения! Я его люблю!
— В таком случае — двенадцать процентов. Стоп! Останови машину.
Алена послушно остановилась.
Председатель повернулся к ней:
— Ты вообще понимаешь, что я тебе предлагаю? Ты знаешь, сколько будет двенадцать процентов от пятнадцати миллионов долларов?!
Алена вздохнула:
— Нет, не знаю. Но я знаю, что дальше нам не по дороге.
Он посмотрел ей в глаза:
— Ты пожалеешь…
Она молчала, ждала.
Он вышел из машины и повторил:
— Ты очень пожалеешь.
Алена нажала на газ и унеслась прочь.
128
В офисе Поля адвокаты показывали ему готовые контракты на продажу верфи.
— Дальше тянуть невозможно, — говорили они. — Если вы не подписываете, они уходят искать другую верфь, а мы потеряем как минимум сорок миллионов… — И удивленно повернулись на звук распахнувшейся двери.
Поль тоже нахмурился — он не терпел, когда ему мешали вести его дела.
Но Алена, не говоря ни слова, пересекла кабинет, открыла свою сумочку, достала из нее миниатюрный магнитофон и положила на стол перед Полем.
— Что это? — спросил он.
— Послушай.
Поль включил магнитофон. Оттуда прозвучал голос председателя Фонда поддержки воздушных путешествий:
— «Ну что ж, ты права, мы его действительно кинем, если ты нам не помешаешь. Но давай я тебе нарисую такую картину. Допустим, ты выходишь за него замуж. Но это тебе не Россия, это Монако. Здесь все браки заключаются только с помощью брачного контракта…»
Поль остановил магнитофон и поднял глаза на Алену:
— Я ничего не понимаю. Это же по-русски.
— Ничего, включи сначала. Я переведу.
Поль включил магнитофон, и Алена стала синхронно переводить весь свой разговор с председателем фонда.
Поль изумленно слушал, его лицо становилось все мрачней.
— Кто эти люди? — спросил он.
— Это очень серьезные люди. Это русская мафия, — ответила Алена. — Ты не знаешь, сколько будет двенадцать процентов от пятнадцати миллионов?
Поль встал из-за стола, подошел к Алене и поцеловал ее.
— Я тебя очень люблю! — сказал он.
129
Свадьбу справляли в саду на вилле Поля. Было множество гостей в роскошных нарядах, музыка, слуги с шампанским, тосты за новобрачных и поздравления со всего света. Поль танцевал с Аленой, Маргарита флиртовала с каким-то шведским бароном, а к воротам виллы то и дело подъезжали посыльные с цветами в огромных корзинах, и два рослых привратника, принимая эти дары, обследовали их металлоискателем. Затем мажордом — статный «качок» с офицерской выправкой — торжественно объявлял о цветах и подарках, присланных Сезаром из Парижа, Рупертом Мердоком из НьюЙорка и принцессой Каролиной с Гавайских островов…
В самый разгар бала очередной посыльный подъехал к воротам виллы на грузовичке с надписью « [email protected]», выгрузил огромную корзину с роскошными алыми розами и маленькой фирменной коробочкой «Картье», перевязанной лентой. Передав цветы привратникам, он хотел уехать, но те сказали: «Одну минуту!» — и стали металлоискателем проверять корзину.
