Леонид Габышев - Одлян, или Воздух свободы
— Тише говори. Куртка будет как раз.
— Ну, Бог с ним. Уступи мне.
— Нет.
— Но ты лепень путевый берешь.
— Глаз, хрена ли ты из-за куртки пристал?
И Томилец с Глазом чуть не поругались. Томилец куртку не уступил. Тогда Глаз решил взять себе черный костюм и розовую нейлоновую рубашку.
После завтрака Томилец культурно попросил свитер. Парень отдал. Затем у другого спросил пиджак. Тот не раздумывал. А куртку рыжий зажал.
— Ты, в натуре, пацан, — начал Томилец, — что ты жмешь? Ты в ней только до зоны доедешь.
И Томилец уговорил парня. Взамен отдал вещи похуже. Так же спокойно и Глаз обменялся, хотя у него были отличные вещи.
К вечеру кончилось курево. Стало скучно. С куревом веселее.
— Так, парни, — вышел на середину камеры Глаз, — сейчас притворюсь больным, стучите, и меня заберут в больничку. Там достану курева.
Пацаны постучали. Пришел дубак.
Через полчаса появилась медсестра. Она подошла к Глазу. Он лежал на куче матрацев, поджав к животу ноги.
Глаз знал, как надо косить на аппендицит. Его научил Доктор.
— Что у тебя болит? — спросила медсестра.
Глаз кривил лицо.
— Живот, — еле выдавил он.
— Расстегни брюки. Вот так.
Сестра мяла живот. Глаз молчал. Потом сильно надавила и, спросив: «Больно?», а Глаз ответил: «Нет»,— отдернула руку. Он застонал.
Медсестра не поверила.
— Ну-ка, — сказала она, — выпрями ноги.
Глаз попытался, и застонал.
— Хорошо, — сказала медсестра, — я забираю тебя. Пошли помаленьку.
Глаз приподнялся, но упал, застонав.
— Не могу идти.
— Сейчас принесут носилки, — уходя, сказала медсестра. Парни молча наблюдали за Глазом. Когда захлопнулась дверь, Томилец засмеялся и тихо сказал:
— Ну, молодец — Глаз. Хитрый Глаз. Ловко ты. Пацаны с восторгом смотрели на Глаза.
В дверях щелкнул замок. На пороге медсестра.
— Давай помаленьку дойдем до носилок.
Он попытался встать, но упал, заскрежетав зубами. Два работника хозобслуги занесли носилки в камеру. Парни положили на них Глаза, и взросляки понесли его. На лестничных площадках разворачивать носилки неудобно, и работники хозобслуги кряхтели. А Глаза разбирал смех. И он, прикрываясь рукой — хотя мужики и видели это, — смеялся.
Его занесли в палату, положили на кровать, и он спросил у больных курева.
— Что ты, парень, какое курево! В палатах не курят. Мы у тебя хотели спросить.
Глаз с куревом пролетел, но настроение не упало. Лежал и смеялся, как мазево наколол медсестру и как его несли на носилках по лестницам.
В палате пять мужиков. И Глаз стал читать стихи. Мужики слушали и тихонько смеялись. Глаз стихи читал громко, и надзиратель сказал:
— Какой ты больной, болтаешь без умолку.
Утром Глаза отвели в камеру.
После обеда Глаза с Томильцем забрали на этап. В бане они узнали, что Мах, бывший вор седьмого отряда, подзалетел за драку. И Мехля тоже. Глаз с Томильцем передали Маху через работников хозобслуги привет.
В свердловской тюрьме их вновь посадили в одну камеру. Через несколько дней Глаза забрали на этап.
— Ну, давай. Жду в Грязовце, — сказал Томилец.
Этап малолеток из свердловской тюрьмы большой. Отправляли человек двадцать. Все пацаны из Свердловска и Свердловской области. Малолеток посадили в боксики. У каждого пацана — увесистый кешель. «О, свердловские куркули! Надо вас потрясти»,— подумал Глаз.
Но свердловчане не один месяц сидят вместе и друг друга хорошо знают. Трясти кешели одному Глазу будет нелегко. «Ладно, — решил он, — сядем в «Столыпин» — поглядим».
В «Столыпине» малолетки заняли целое купе. По второму заходу только один. Сильно здоровых нет.
— Так, ребята, — приступил Глаз, — в какие зоны идете?
— Не знаем, — ответил парень, что был бойчее. — А ты?
— Тоже не знаю. В какую-нибудь попадем. Вы, главное, не коните. Со мной не пропадете. У меня во многих зонах есть кенты. Держитесь меня. Я дам поддержку. Конечно, не все идем в одну зону. Режимы-то разные. Но кто пойдет со мной, не пропадет. А ты, я вижу, шустрый. В зоне будешь жить хорошо. Как у тебя кликуха?
— Черный.
— Так что, Черный, все будет в ажуре. — И Глаз подмигнул.
Черному надо польстить. Как никак у пацанов пользуется авторитетом.
Поговорил Глаз и с парнем, что по второй ходке. Парень не шустряк — Глаз это понял сразу.
— Ну, тебя-то учить не надо, сам знаешь, что к чему, — похлопал его по плечу.
Навешав желторотым лапши, залез на вторую полку и лег к перегородке. В соседнем купе ехали взросляки. Их везли в крытку, в Тобольск. Взросляки спросили Глаза, не подкинет ли он чего из теплой одежды.
— Щас сделаем, — ответил Глаз.
Теперь вещи у малолеток можно забрать, прикрываясь взросляками. Часть отдать им, часть оставить себе. Глаз спустился вниз к Черному.
— Спроси у ребят шерстяных носков. Носки-то должны быть.
— Гоня, носки шерстяные есть? (Гоня тощий и белобрысенький.)
— Есть.
— Дай, отдадим крытникам.
Гоня покопался в кешеле и протянул Глазу шерстяные носки. Первый кешель развязался.
— Ребята, — теперь Глаз обращался уже ко всем, — у кого есть шерстяные носки? Надо помочь взрослякам. Ну, что сидите? Куркули, что ли?
Пацаны зашевелились. Несколько человек протянули носки. Опять залез на вторую полку.
— Ау, соседи!
— Эу! — отозвались взросляки.
— Шерстяные носки есть. Как передать? Через конвой или через решку?
— Да ну, к бесу, конвой. Давай через решку.
Перегородка между купе тонкая, и Глаз просунул носок через решетку. Крытники со своей стороны ухватили его за конец и продернули через свою решетку. Глаз передал четыре пары носков.
— Добре, — похвалили Глаза мужики, — если еще есть что-нибудь, давай, нам пригодится.
— Парни, — свесившись со второй полки, сказал Глаз, — мужики теплой одежды просят. Пару свитерков бы сделать надо. Сообразите.
Пацаны пошептались и подали два свитера. Глаз немедля спулил их взрослякам. Прежде чем передавать вещи, Глаз выжидал, когда конвойный пройдет по коридору. Ходил он не часто и только раз заметил, как Глаз передал свитер. Но конвойному это не впервой.
Взросляки благодарили Глаза, спросили куда везут.
— На зону, — сказал он громче.
Глаз слез вниз.
— Черный, давай покурим. — Глаз достал сигареты.
Черный и еще двое пацанов взяли по сигарете.
— Ну вот, доброе дело сделали. Так и положено. А что у вас в кешелях, Черный?
