Журнал «Новый мир» - Новый Мир ( № 6 2000)
И при новой власти Сергей Павлович оставался верен демократическим заветам социального критицизма, в которых он был воспитан и прожил свою трудную, напряженную и плодотворную жизнь. Его поздняя проза, составляющая яркую и в каком-то смысле «молодую» страницу в творчестве закатных лет, полна горького сатирического веселья и чуткой тревоги за будущее народа и страны. Собственной смерти, уже дававшей знать о своем приближении, он, судя по откровенным разговорам, совсем — и без всякого кокетства — не боялся. Природопоклонник, доверяющий мудрости естества, сам уже обретший мудрость, он со стоической уравновешенностью и даже с некоторым спокойным юмором ждал своего часа. Но беды России, но дефекты ее гражданского устройства рождали у него мрачные мысли и даже приступы гнева. Высокие инстанции его награждали и чествовали, а он никому не угождал и ни на кого из облеченных властью лиц по большому счету не рассчитывал. Он до конца дней сохранял свою гражданскую неуживчивость как одну из граней общественного служения.
При всем при том Сергей Павлович был житейски приветлив и обаятелен, чужд всякого высокомерия с подчиненными, открыт для просьб и просто для дружеских бесед на равных. Он был превосходный рассказчик, «новеллист» устного жанра, так и не оставивший воспоминаний, но охотно делившийся ими при разных обстоятельствах. Жаль, что мало кто из нас записывал эти замечательные рассказы-воспоминания, которыми так неожиданно могли заканчиваться наши ежемесячные редколлегии под председательством «главного». Теперь наступает время делиться воспоминаниями о нем самом, об очень большом и очень самобытном человеке…
В своей последней большой работе, статье «Моя демократия», также опубликованной в «Новом мире», Залыгин говорит об «обязанности жить», причем, несмотря на все трудности, жить достойно. Каждый, писал он, кто считает себя человеком, должен обязанность эту исполнять до конца. Сергей Павлович Залыгин ее исполнил.
Примечания
1
В отделе регистраций над ним насмехались:
— Откуда же это у Авеля взялись сыновья, если он в отрочестве погиб, все сыновья пошли от Каина, в чем, собственно, и беда
2
Страхов Н. Н. Литературная критика. М., 1984, стр. 168.
3
Зайцев Б. Памятник Пушкину. — В кн.: «Пушкин в эмиграции. 1937». М., 1999, стр. 271.
4
Роднянская И. Наши экзорцисты. — «Новый мир», 1999, № 6, стр. 210.
5
«Фигуры и лица». Приложение к «Независимой газете». 1999, № 11, июнь.
6
Рубинштейн Л. Чье всё? — «Итоги», 1999, № 21, 25 мая, стр. 57.
7
Там же.
8
Рубинштейн Л. Операция «Юбилей». — «Итоги», 1999, № 21, 25 мая, стр. 49.
9
«Почему я (не) Пушкин». — «Ex libris НГ», 1999, № 21, июнь.
10
Григорьев А. А. Искусство и нравственность. М., 1986, стр. 78.
11
«Ex libris НГ», 1999, № 21, июнь.
12
Зорин А. День рождения Александра Сергеевича. — «Неприкосновенный запас», 1999, № 5(7), стр. 61.
13
Чередниченко Т. Брэнд-эстетика. — «Неприкосновенный запас», 1999, № 5(7), стр. 78–79. См. также отрицательный отзыв об этом телепроекте в эссе Сергея Костырко «Синдром Курилова» («Новый мир», 2000, № 3).
14
Зорин А. День рождения Александра Сергеевича. — «Неприкосновенный запас», 1999, № 5(7), стр. 59, 61.
15
«Пушкин в русской философской критике». М., 1990, стр. 158.
16
Там же, стр. 159.
17
«Мир искусства», 1899, № 13–14, стр. 10.
18
Сологуб Ф. К всероссийскому торжеству. — «Мир искусства», 1899, № 13–14, стр. 38.
19
Ходасевич Вл. Собр. соч. в 4-х томах. Т. 2. М., 1996, стр. 80, 81, 83–84.
20
Непомнящий В. Да укрепимся. — В сб.: «Речи о Пушкине. 1880 — 1960-е годы». М., 1999, стр. 378.
21
Бердяев Н. Кризис искусства. М., 1918, стр. 3.
22
Неклесса А. Пакс экономикана, или Эпилог истории. — «Новый мир», 1999, № 9.
23
Об этом как всегда красноречиво написал Максим Соколов в статье «Их Пушкин» («Известия», 1999, 5 июня).
24
Непомнящий В. Пушкин через двести лет. — «Литературная газета», 1999, № 22, 2 июня; Непомнящий В. Удерживающий теперь. — В его кн.: «Пушкин. Русская картина мира». М., 1999, стр. 443–494
25
Данте. Рай. Песнь 27, ст. 118–120. Перевод М. Лозинского.
26
Для того чтобы достигнуть эффекта «вечности» (в данном случае точнее будет сказать — «вневременности»; как будет видно из дальнейшего — это не одно и то же), время традиционно переструктурировалось по законам пространства, что наиболее очевидно и наглядно в иконе.
27
Михайлов А. В. «Ангел истории изумлен…». — В его кн.: «Языки культуры». М., 1997, стр. 872.
28
Михайлов А. В. «Ангел истории изумлен…». — В его кн.: «Языки культуры», стр. 873.
29
Христианское понимание времени отчетливо выражено митрополитом Сурожским Антонием в следующих строках: «И в Вознесении Господнем, когда Сын Человеческий сел одесную Бога и Отца, мы видим человека, плотью вошедшего в самые недра и глубины Троичной тайны. Все, вся история в каком-то смысле завершена уже Воплощением и Вознесением Христовыми. Она завершена тем, что Бог в истории является внутри — историческим двигателем и силой, и Человек Иисус Христос восседает на престоле славы. И в этом отношении наше положение, наше понимание истории очень своеобразно: мы ждем конца времен, мы ждем второго пришествия Христова; мы ждем момента, когда все будет завершено; Дух и Церковь говорят: Гряди, Господи, и гряди скоро (Откр. 22: 17, 20). Но вместе с этим мы знаем — и не понаслышке: мы знаем тем, что называют опытом веры, что уже все за-вершено. В каком-то принципиальном, основном смысле все уже случилось». Указывая на то, что Иоанн Богослов в Апокалипсисе всегда употребляет слово «конец» в мужском роде, тогда как по-гречески это слово среднего рода, митрополит Антоний поясняет: «Для Иоанна конец — это не какое-то мгновение во времени, куда мы стремимся, до которого мы доходим и которое является как бы пределом истории; конец — это Некто, конец — это Тот, Который придет. Но с другой стороны, это цель, это завершение, это Тот, Который является Омегой во всех отношениях, то есть концом времени, завершением твари, явлением победы Божией. И мы знаем то, чего никто не знает: что конец не только впереди, но что конец уже пришел Воплощением Христовым, одержанной Им победой… Конец нам не страшен, потому что он позади нас» (Митрополит Сурожский Антоний. Беседы о вере и Церкви. М., 1991, стр. 66–67).
30
Не поднимая здесь всего комплекса проблем, связанных с очень человеческим желанием радикально разделить Слово и слово, напомню — для тех, кто желает слышать, — о как минимум типологическом функциональном их сходстве. И второе Лицо Троицы, и самое наше бедное «опустошенное» слово являются по сути своей посредниками — теми, без кого (Кого) контакт невозможен. Человека с человеком или человека с Богом. Об этом свидетельствует Иов в жалобе своей: «Ибо Он не человек, как я, чтоб я мог отвечать Ему и идти вместе с Ним на суд! Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас» (Иов, 9: 32–33) — акт, который и будет осуществлен Богом Словом.
31
Поскольку речь идет о секулярном сознании, то есть сознании, существующем вне Божественного присутствия, современное сознание такого типа оказывается гораздо сопоставимее с сознанием древних вавилонян, чем с сознанием христиан.
32
Это в моих устах не оценочное, во всяком случае, не прежде всего оценочное суждение: см. типологию эмоционально-ценностных ориентаций в моей книге «Характерология Достоевского» (М., 1996).
33
Барсотти Диво. Достоевский. Христос — страсть жизни. М., 1999, стр. 168
34
Галковский Дмитрий. Бесконечный тупик. М., 1997, стр. 150.
35
Там же.
36
Бутов Михаил. Свобода. — «Новый мир», 1999, № 1–2, № 1, стр. 12.
37
Павич Милорад. Пейзаж, нарисованный чаем. СПб., 1999. См., например, стр. 69–70.
