Януш Вишневский - Любовь и другие диссонансы
Столица встретила их низким серым небом и моросящим дождем. Ни один лучик солнца не мог пробиться сквозь плотную вату облаков, ветер гонял по улицам мелкий мусор. Притихшая Анна быстрым жестом поправила волосы. Улыбнулась пасмурному дню. Разве погода имеет значение?
— Неужели мы снова в Москве… — сказал Струна, и голос его звучал глухо.
Анна сжала его холодные пальцы своими горячими. Всего три часа назад они проснулись в одной постели: их головы покоились на общей подушке, волосы переплелись и, казалось, они видели один и тот же сон. Она твердо решила, что поговорит с Сергеем, расстанется с ним по-хорошему и вернется к Струне, чтобы никогда с ним больше не расставаться.
Она не сомневалась, что в ее жизни появился наконец самый главный, долгожданный, необыкновенный, единственный, только ей одной предназначенный человек. Она уже столько раз отказывалась от счастья, страшась перемен. На сей раз так не будет! Нет, и точка! Что бы ее ни ожидало — если она упустит этот шанс, никогда себе этого не простит.
Струна выглядел растерянным. Кажется, его пугало столь стремительное развитие событий, он не был уверен в себе и в Анне и сомневался, что два таких одиноких человека могут быть вместе счастливы.
Услышав его «Неужели мы снова в Москве?», Анна улыбнулась:
— Да, сейчас я отвезу тебя в гостиницу, закончу кое-какие дела и приеду! Ты рад?
— Рад, — грустно кивнул Струна.
Анна невольно вспомнила, как преподавательница психологии в университете говорила: «Мужчинам труднее, чем женщинам, принимать важные решения; они страшатся резких перемен».
— Я рад, — повторил Струна увереннее. — Но почему ты молчала всю дорогу?
— Не находила слов, чтобы выразить, как я счастлива…
Москва, как всегда, стояла в пробке, но Анна ловко лавировала в плотном потоке. Ей не терпелось как можно скорее объясниться с мужем. У отеля она, не выходя из машины, коротко поцеловала Струну, резко развернулась и скрылась за поворотом.
Через полчаса она подъехала к дому. Припарковала автомобиль, чуть не задев бордюр. На минуту потеряла решимость. Все-таки они с Сергеем прожили вместе больше десяти лет… Но страх быстро отступил, и она энергично зашагала по лестнице. Открыла дверь своим ключом.
Сергей сидел в коридоре в низком кресле. Щеки покрыты клочковатой щетиной, глаза воспаленные, волосы растрепаны, в зубах сигарета.
— Ага, — медленно произнес он, — королева Анна изволили вернуться! Благодарствуйте! Глубокое вам мерси! — пошатываясь, встал, поклонился. — Ну, заходи, дорогая! — Сергей поднял с пола бутылку виски и сделал еще один большой глоток. — Я тебя ждал! Так ждал, что даже глаз не сомкнул!
Анна почувствовала, что дышать становится труднее.
— Ах, какие мы нежные! — прогремел голос Сергея. — У нас опять приступ! Значит, ты встретила другого мужчину и тут же провела с ним ночь?!
Анна попыталась выровнять дыхание и закашлялась. Сергей хрипло засмеялся.
— Астматичка несчастная! Да к тому же еще и бесплодная! — Его лицо исказилось гримасой. — Да кому ты нужна?! Ты в зеркало-то давно смотрела? Тебе в собес пора обратиться! Старуха! — Он с силой дернул ее за рукав. — Молчишь? А-а, я понял! Твой любовничек геронтофил. Пожилых баб предпочитает. Ясное дело, кто еще на тебя польстится! Только извращенец!
Анна вырвала у него рукав и прошла на кухню. Там сизыми клубами плавал табачный дым. Она заметила, что Сергей использовал вместо пепельницы ее любимую кружку английского фарфора.
— Перестань, пожалуйста! — произнесла Анна, стараясь говорить спокойно. — Я просто хочу уйти от тебя. Уйти навсегда. И всё.
— А этого ты не хочешь?! — взревел Сергей.
Она и опомниться не успела, как он подошел к ней и с размаху ударил по лицу, а потом еще раз. Анна не удержалась на ногах и упала.
Поднимаясь, не могла понять, отчего ей стало легче дышать. Хлопнула входная дверь, очень сильно, и она поняла — Сергей ушел. Прикоснулась к лицу. Вот, значит, как это бывает, когда тебя бьет мужчина — не страшно, но противно и хочется поскорее умыться.
Анна включила воду, приняла душ, и только потом заплакала.
«Наплевать! Я бы выдержала еще сотню пощечин, если это — плата за любовь Струны!»
Через полтора часа, свежая и бодрая, с все еще горящими после пощечин щеками, она стояла перед Мариной Петровной.
— Анечка! — воскликнула та, — я так переживала! У вас все в порядке? Как вы себя чувствуете?
— Марина Петровна, — улыбнулась Анна, — давайте, мы выпьем кофе, и я вам все расскажу.
Они уселись за маленький столик.
— Марина Петровна, — произнесла Анна, — такое случилось со мной впервые в жизни… Я влюбилась, я наконец поняла, что это такое — любовь! Только сейчас…
Взволнованно и сбивчиво она поведала Марине Петровне о своем путешествии в Царское село — о Струне, o Сергее, его негодовании, об окурках в английской чашке.
Марина Петровна слушала, не перебивая, не задавая вопросов. Сказала лишь:
— Знаете, Анечка, любовь — это такая редкость… Надо хвататься за нее обеими руками и не отпускать… Беречь… Анечка, вы счастливы?
— Да, — сказала Анна серьезно, — я счастлива.
СтрунаБольшая группа китайских туристов вывалилась из четырех автобусов, остановившихся у гостиницы, и плотным кольцом окружила бюро обслуживания в ожидании ключей от номеров. Я подумал, что китайцев всегда много, и не только в Китае. Спотыкаясь об их чемоданы, с трудом добрался до лифта. И вдруг услышал:
— Господин Струна, господин Струна, подождите, пожалуйста, подождите!
Молодой служащий ресепшн, торопливо пробираясь сквозь толпу, бежал ко мне, размахивая белым конвертом.
— Господин Струна, мы пытались связаться с вами еще вчера вечером, но ваш телефон не отвечает. Вам следует немедленно позвонить в Берлин. Ваш сослуживец, — он взглянул на конверт, — некий господин Кошуа просит срочно ему позвонить. Он многократно звонил нам в течение суток. И ночью тоже. А сегодня утром к нам приходил сотрудник немецкого посольства.
— Не Кошуа, а Джошуа. И не сослуживец, а друг, — поправил я, вскрывая конверт.
На распечатке электронного письма, адресованного директору гостиницы, было написано по-немецки:
Струна, куда ты, мать твою, подевался?!!
Я обзвонил всю Москву и окрестности, включая немецкое посольство. Не хочется верить, что ты умер. Ты не должен сейчас умирать, Струна. Не имеешь права.
Номер твоего мобильника снится мне по ночам. Почему ты не носишь его с собой? Ты нужен нам, Струна. Очень нужен. Больше Свену, чем мне. Если ты не позвонишь сегодня (среда), я замучаю девиц из бюро обслуживания до смерти.
