Алексей Колышевский - Откатчики. Роман о «крысах»
Эрих Гадва
Дядя Петя позвонил под утро, и, судя по измученному голосу, спать он так и не ложился. Не спал и Гера, глядя в потолок и вспоминая Настю. Он схватил телефон в надежде, что это Настя, но Рогачев, не дав ему опомниться, сразу взялся за дело:
– Спишь? Просыпайся. Есть дело.
– Да какой тут сон. Настя ушла.
– Вот как? Ну ничего. Вернется. Никуда не денется. Все еще можно исправить.
– Каким образом?
– Впереди суд. На судей необходимо найти выход. У нас для этих целей есть деньги. Тридцать миллионов долларов. Есть адвокат. Самый лучший в этой стране. Эрих Гадва. Если попытаться через него выйти на судей, то, думаю, нам будет рановато тушить свет и сливать воду.
– Черт возьми, Петр, не частите так, у меня голова идет кругом. Значит, судьи… А откуда вы знаете, кто именно будет судить Бориса?
– Гера, не тупи. До суда еще минимум полгода, а когда только готовился Борин арест, имена судей из Мосгорсуда были заранее известны. Когда арестовывают такого человека, как Хроновский, то готовятся ко всему серьезно и основательно.
– Так. Понятно. Такой «бизнес-план» составлен на всех?
– Практически. Можешь пока что дышать спокойно. Тебя в том списке нет. Именно поэтому я тебе и звоню. Скажи мне, ты в деле?
– Да. Я в деле. У меня нет другого выхода. Я хотел улететь сам и взять Настю с собой, а она…
– Не ной, – прервал его Рогачев, – выгорит дело, я вас лично помирю. А улетать тебе сейчас рановато, да и небезопасно. Ты же наверняка не пустой улететь решил?
– А пустым там делать нечего, Петр. Вы это не хуже меня знаете.
– А окно у тебя на границе есть?
– Какое еще окно? Что за детективный лексикон?
– Такое. Человек нужен, который закроет глаза на твою ношу. Мне же про твои чемоданы известно, ха-ха-ха!
Гера страшно захотел чем-нибудь промочить мгновенно высохшее горло и пошел на кухню в поисках глотка воды.
– Откуда вы знаете?
– Да ладно тебе. Ты что, маленький, что ли? Орлов всегда работал лучше, чем любой Скотленд-Ярд.
– Значит, помимо вас, еще кто-то знает?
– А ты веришь в банковскую тайну? Ты вообще во что-то такое веришь? Наивный ты, Гера, все еще. Когда держишь деньги где-то дальше собственного кармана, то о них становится известно не только тебе. Причем, чем больше денег, тем большему количеству посторонних о них становится известно. Журналишко даже есть с известным тебе названием. Любят в нем чужие деньги считать.
– Понятно.
– Ладно, а то хоть и спутниковый телефон, тоже «ушастым» может оказаться. Дома тебе больше делать нечего. Перебирайся жить в «кукушку».
– Куда? В дурдом, что ли?
– Нет. В дурдом – это чересчур радикально. «Кукушка» – это квартира такая тихая в центре, на «Китай-городе». Там все есть: Интернет, связь любая, спутниковое телевидение, бар. В шкафу, в прихожей, в коробке из-под обуви найдешь новые документы. Там же парик, очки. Станешь новым человеком за минуту. И завтра прямо с утра поедешь к Гадве. За тобой будут приглядывать ребята, пара человек из службы Орлова. Машинка будет неброская, но скоростная. Эрих тебе расскажет, как надо действовать с судьями.
– А деньги-то где?
– Будут деньги. Всему свое время. До связи.
– Ага. Пока, Петр.
Гера потушил свет во всей квартире. Достал маленький фонарик и с его помощью собрал в пластиковый пакет все самое необходимое. Отключил все электроприборы, заботливо перекрыл воду в трубах. Вернулся в гостиную, сел на диван, на то самое место, где совсем недавно сидела Настя. Почувствовал, что больше не может сдерживаться, и, зажав рот рукой, словно стесняясь сам себя, заплакал. Слезы, противные, соленые, давным-давно не появлявшиеся и от этого набравшие соли еще больше, лились из его глаз фонтанами, как у клоуна в цирке. Он пошарил вокруг, намереваясь найти что-то, чем можно вытереть глаза. Пальцы наткнулись на какую-то коробочку. Он поднес ее к самому носу, осветил фонариком. Это была упаковка витаминов для беременных. Несколько секунд он ошалело смотрел на нее, соображая, откуда на диване взялась эта упаковка, и когда до него наконец дошло, то его захлестнуло такое горе, что он в отчаянном бессилии сполз на пол, попав всем телом в квадрат света, оставляемый на полу светящей сквозь окно равнодушной полной луной. Настя беременна. Возможно, что именно сегодня она хотела показать ему эту самую упаковку и милым, нежным, теплым голосом спросить:
– А не угадаешь ли ты, почему это я стала вдруг принимать вот эти самые витамины, а?
Гера принялся биться об пол головой. Персидский ковер смягчал удары, но пол гудел, как набат. Он монотонно прикладывался лбом к полу и сквозь душащие его слезы пытался что-то сказать нормальным голосом, но выходило больше похоже на крысиный писк:
– Сволочь! Какая же я сволочь! Ведь она хотела мне это сказать! Я по глазам видел, что хотела! А я с ней так… О-о-о-о!
Но все когда-нибудь кончается. И слезы даны нам для нового начала. И они иссякают, и после них ничего не остается, кроме пустоты. Гера сел на полу, подул, выпятив нижнюю губу, поочередно на каждый глаз и вдруг окрепшим голосом сказал сам себе:
– Ну пускай я и сволочь. Ну и ладно. И сволочь тоже хочет жить нормально. Пока, квартирка. Не живется мне в тебе что-то. И есть у меня чувство, что больше ты меня не увидишь. Так что не скучай сильно.
Он подошел к окну. Возле подъезда стоял грязноватый черный «BMW» предыдущей серии. То, что надо для конспирации и быстрой езды. Лучше ничего и придумать нельзя. В Москве никто уже давно не обращает на такие машины внимания. Возле автомобиля, привалившись к нему, стоял знакомый Гере парень из службы безопасности «Юксона». Гера вздохнул, хотел было посидеть на дорожку, но передумал. Вышел на лестничную клетку, поглядел в черную пещеру коридора, с усмешкой достал из кармана связку ключей, ту самую, что оставила Настя, и, бросив ее в коридор, захлопнул дверь. Больше в эту квартиру Гера никогда не возвращался.
С Эрихом Гадвой, сухоньким бодрым старичком, они встретились на следующий же день в парке Сокольники. Неторопливым шагом прошлись по утоптанным многочисленными гуляющими дорожкам. Гера курил одну сигарету за другой, старенький адвокат неодобрительно поглядывал на него, наконец не выдержал:
– Молодой человек, зачем вы так много глотаете этой заразы? Вы должны знать, что курение на свежем воздухе гораздо более вредно, чем, допустим, в помещении!
Гера криво усмехнулся. От старичка словно пахло нафталином, и ему хотелось хорошенько повозить его в снегу, а затем как следует выбить, как выбивали когда-то в Герином детстве во дворах ковры.
– Мне, боюсь, уже мало что сможет причинить вред. Давайте о деле. Рогачев сказал мне, что вы знаете судей, которые будут вести процесс Хроновского. Это так?
