Кэтрин Стокетт - Прислуга
В доме мисс Лифолт тишина. Молодой Человечек, должно быть, еще спит. Мэй Мобли уже ушла в школу. Отношу свою сумку в прачечную. Дверь в гостиную закрыта, в кухне прохладно.
Ставлю кофейник и молюсь за Минни. Некоторое время она сможет пожить у Октавии. Минни рассказывала, что у сестры большой дом в деревне. До работы ей оттуда добираться удобно, детям, правда, в школу далековато. Самое главное, Лерою ее не достать. Прежде она ни разу не говорила, что хотела бы уйти от мужа, а Минни слов на ветер не бросает. Если что-то делает, то уж наверняка.
Готовлю бутылочку с молоком для Молодого Человечка. Восемь утра, а у меня такое чувство, будто целый день за спиной. Но при этом я вовсе не устала — странное дело.
Открываю дверь в гостиную. Мисс Лифолт и мисс Хилли сидят за столом, смотрят на меня.
Мисс Лифолт в своем синем клетчатом халате, на голове бигуди. Зато мисс Хилли в строгом брючном костюме. На губе у нее мерзкая красная болячка.
— Доброе утро, — бормочу я и пячусь обратно в кухню.
— Росс еще спит, — говорит мисс Хилли. — Не стоит его беспокоить.
Замираю на месте, жду, что скажет мисс Лифолт, но та молча разглядывает царапину на поверхности обеденного стола.
— Эйбилин, — начинает мисс Хилли, нервно облизнув губы, — в том свертке с серебром, который вы вернули вчера, недоставало трех предметов. Серебряной вилки и двух серебряных ложек.
— Позвольте… дайте я погляжу в кухне, может, я что-то забыла. — Смотрю на мисс Лифолт, жду, что она скажет, но она все не отводит глаз от царапины. Чувствую, как ледяные мурашки ползут по спине.
— Вам прекрасно известно, Эйбилин, что никакого серебра в кухне нет, — заявляет мисс Хилли.
— Мисс Лифолт, а вы смотрели в кроватке у Росса? Он таскает всякие блестящие штучки и прячет их…
Мисс Хилли издевательски хохочет:
— Нет, ты слышишь, Элизабет? Она пытается обвинить младенца.
Судорожно стараюсь припомнить, пересчитывала я серебро перед тем, как сложить в узелок, или нет. Кажется, пересчитывала. Я всегда проверяю. Боже, она ведь не собирается произнести вслух то, о чем я подумала…
— Мисс Лифолт, вы уже искали в кухне? В буфете с серебром? Мисс Лифолт?
Но она на меня не глядит, а я не могу понять, насколько плохи дела. Может, причина не в серебре, а в мисс Лифолт и второй главе…
— Эйбилин, — скрежещет мисс Хилли, — либо вы сегодня же вернете мне серебро, либо Элизабет подаст на вас в суд.
Мисс Лифолт вскидывает беспомощный взгляд на подругу и коротко изумленно вздыхает. Интересно, чья это идея — обеих или только мисс Хилли?
— Я не брала этого серебра, мисс Лифолт, — бормочу я, и от одних этих слов хочется сбежать.
Мисс Лифолт шепчет:
— Она говорит, что у нее нет серебра, Хилли.
Мисс Хилли притворяется, будто не слышит. Приподнимает бровь и произносит:
— Тогда вынуждена сообщить вам, что вы уволены, Эйбилин. Я звоню в полицию. Меня там хорошо знают.
— Ма-ма-а, — кричит из кроватки Молодой Человечек.
Мисс Лифолт нервно оглядывается, опять смотрит на Хилли, словно не понимает, что же ей делать. Только сейчас, видать, сообразила, как же она обойдется без прислуги.
— Эй-би-и!.. — Молодой Человечек уже плачет.
— Эйбилин! — раздается еще один детский голосок.
Мэй Мобли, оказывается, дома. Должно быть, не пошла в школу сегодня. В груди у меня все сжимается. Боже, она не должна услышать, что про меня будет говорить мисс Хилли. Из дверей в дальнем конце коридора появляется Мэй Мобли. Она кашляет.
— Эйби, горлышко болит.
— Я… сейчас приду, детка.
Мэй Мобли вновь кашляет — нехороший кашель, лающий; я иду было к ней, но мисс Хилли командует:
— Эйбилин, оставайтесь на месте. Элизабет в состоянии позаботиться о своем ребенке.
Мисс Лифолт все так же растерянно смотрит на мисс Хилли: «Я что, должна сама это сделать?» Но все-таки поднимается, тащится по коридору. Уводит Мэй Мобли в комнату Молодого Человечка, прикрывает дверь. Мы остаемся вдвоем, я и мисс Хилли.
Она, откинувшись на спинку стула, лениво бросает:
— Я не потерплю вранья.
Голова кружится, мне надо бы присесть.
— Я не крала ваше серебро, мисс Хилли.
— Речь не о серебре. — Она продолжает шепотом, чтобы мисс Лифолт не услышала: — Речь о том, что вы написали про Элизабет. Ей и в голову не пришло, что вторая глава про нее, а я слишком хорошая подруга, чтобы открыть ей эту печальную истину. Возможно, следовало бы упечь вас в тюрьму за то, что написали про Элизабет, но посадят вас за воровство.
Я не сяду в тюрьму. Ни за что.
— А для вашей подружки Минни у меня тоже есть сюрприз. Я позвоню Джонни Футу и скажу, что он должен вышвырнуть ее немедленно.
Комната вокруг расплывается. Тряхнув головой, я крепко сжимаю кулаки.
— Мы близкие друзья с Джонни Футом. Он прислушивается ко всему, что я…
— Мисс Хилли, — в полный голос произношу я. Она замолкает. Держу пари, мисс Хилли лет десять уже никто не перебивал. — Не забывайте, мне кое-что и о вас известно.
Она, прищурившись, внимательно смотрит на меня. Но молчит.
— А в тюрьме достаточно свободного времени, чтобы писать письма. — Я вся дрожу, в животе все огнем горит. — Ничего не стоит написать правду о вас каждому гражданину Джексона. И будет чем заняться, и бумага бесплатная.
— Никто не поверит ни единому твоему слову, черномазая.
— Как сказать. Говорят, я очень неплохой писатель.
Кончиком языка она касается болячки на губе. И отводит взгляд.
Прежде чем она успевает хоть что-то произнести, дверь в конце коридора распахивается. Мэй Мобли, в пижамке, бежит прямо ко мне. Она плачет, икает, маленький носик совсем красный. Наверное, мама рассказала ей, что я ухожу.
«Господи, — молю я, — сделай так, чтобы она не повторила ребенку ложь мисс Хилли».
Малышка хватается за подол моей униформы. Трогаю ей лоб — она вся горит.
— Детка, тебе нужно лечь в кроватку.
— Не-е-ет, — плачет она. — Не уходи-и-и, Эйби-и-и.
Из спальни появляется мрачная мисс Лифолт с Молодым Человечком на руках.
— Эйби! — радостно верещит он.
— Привет… Молодой Человечек, — шепчу я. Хорошо хоть он не понимает, что происходит. — Мисс Лифолт, позвольте мне отвести девочку в кухню и дать ей лекарство. У нее очень высокая температура.
Мисс Лифолт оглядывается на мисс Хилли, но та застыла как статуя, скрестив руки на груди.
— Да, ступайте, — с облегчением выдавливает мисс Лифолт.
Беру Малышку за горячую ручонку, веду в кухню. Она опять заходится кашлем. Я достаю детский аспирин и микстуру. Бедняжка немного успокаивается, но слезы все еще катятся по щекам.
Сажаю ее на стол, разминаю розовую таблетку, смешиваю с яблочным соком и даю ей на ложечке. Малышка глотает, и сразу видно, что ей больно. Глажу ее по голове. Там, где она подстригла себя детскими ножницами, волосы уже начинают отрастать и торчат во все стороны. В последнее время мисс Лифолт мало на нее обращает внимание.
— Пожалуйста, не уходи, Эйби. — Она вновь начинает плакать.
— Я должна уйти, маленькая. Мне очень жаль. — Тут и я начинаю плакать. Понимаю, что ей от этого только хуже, но ничего не могу с собой поделать.
— Почему? Почему ты больше не хочешь меня видеть? У тебя будет дочкой другая девочка? — Она морщит лоб точно как ее мама, когда сердится.
Ох, сердце у меня кровью обливается. Беру ее личико в ладони — щеки просто пылают.
— Нет, детка, я не хочу тебя оставлять, но…
Как объяснить? Я не могу сказать, что меня уволили, — не хочу, чтоб она обвиняла свою маму, у них и так неважные отношения.
— Мне пришло время выходить на пенсию. Ты моя последняя маленькая девочка, — говорю я, и это правда — просто не по моей воле.
Позволяю ей немножко поплакать у меня на груди, а потом опять обнимаю ладонями мордашку. Глубоко вдыхаю, и ей велю сделать то же самое.
— Малышка. Мне важно, чтоб ты помнила все, что я тебе говорила. Ты помнишь, что я говорила тебе?
Она все плачет, но уже хотя бы не заходится.
— Хорошо вытирать попку, когда покакаю?
— Нет, другое. О том, какая ты.
Я заглядываю в самую глубину карих глаз, а она заглядывает в мои. Боже, какой мудрый взгляд, она как будто тысячу лет прожила на свете. И там, далеко в глубине, клянусь, я разглядела взрослую женщину, которой она станет. Высокая и стройная. Гордая. С красивой прической. И она помнит слова, что я вложила ей в голову. Помнит, даже став взрослой женщиной.
И тут она произносит их, именно так, как надо.
— Я добрая, — говорит она. — Я умная. Я важный человек.
Прижимаю к себе маленькое горячее тельце. Я словно получила от нее драгоценный подарок.
— Спасибо, Малышка.