Александр Потемкин - Человек отменяется
Студент журфака продолжал упрямо звать ее. Чудецкая не отвечала. Она отплыла на середину озера, легла на спину и опять глазам предстала великолепная бездна. Протяжное жужжание насекомых казалось приветственными сигналами с далеких планет. В таком очаровании девушка пробыла несколько минут. Но когда стало зябко и судорога начала сводить бедро, Настя спохватилась, перевернулась на живот и брасом медленно направилась к берегу. Несостоявшийся кавалер исчез. Догорал костер, по-прежнему играла музыка, и несколько пар продолжали танцы. Но большинство уже разбрелись по ночному лесу в поисках травяных островков. Настя вышла из воды, нашла свою куртку, обвязала косынкой мокрую голову и присела на пень перед костром, чтобы хоть немного просохнуть. Доносившийся из магнитофона голос Бичевской выводил тягучую песню. Слова до сознания Насти не доходили, но звуки гитары и манера исполнения навеяли грусть. На глаза навернулись слезы. Она вытерла их концами косынки. К костру подошла парочка: девушку она хорошо знала, а парня нет. Он читал вслух стихи. При виде Чудецкой голос стал напряженнее и громче:
Скажи мне, чертежник пустыни,
Сыпучих песков геометр,
Ужели безудержность линий
Сильнее, чем дующий ветр?
— Меня не касается трепет
Его иудейских забот —
Он опыт из лепета лепит
И лепет из опыта пьет.
«Редкость, что парень читает девушке стихи. Мне не читали. Нет, такого еще не было!» — подумала Чудецкая.
— Как настроение, Настя? — спросила студентка.
— Все хорошо. Искупалась, вот сушусь.
— А у нас в следующую субботу свадьба. В четверг получаем дипломы, в пятницу идем в загс, потом в церковь. А в субботу в ресторане «Лазурный берег» ждем друзей. Придешь? Самое тусовочное место в столице.
— Я за вас рада. Только через пару дней я уезжаю.
— Отдыхать? С кем?
— Нет, еду работать. Археологическая экспедиция… Тема интересная, я давно хотела ею заняться.
— Куда? От какой конторы?
— Африка, Африка… Я начинаю работать в Институте археологии Академии наук младшим научным сотрудником. В отделе академика Аркадия Месянцева.
— Зачем ты туда пошла, там же мизер платят? Я вот после медового месяца сяду в кресло менеджера в главном офисе компании «Лукойл». Для начала семьсот пятьдесят долларов. Плюс премии! Неплохо?
— Здорово. А я начну с Африки. Оклад двести сорок долларов. Единственная премия — любимая работа.
— У тебя отец богатый, подбросит.
— Кто знает, как все сложится…
Тут зазвонил мобильник, и воспоминания Чудецкой прервались. «Я буду у тебя к четырем. Зайдем в приличное место попить кофе, а потом в театр. В шесть мы должны уже быть на Камергерском у Табакова. Не забыла? Премьера „Гамлета“. Говорят, соберется вся элита. Договорились?»
— Ага.
— Ты в чем пойдешь?
— В черном платье.
— Ну слава богу. Я боялась, что наденешь зеленое с изумрудным колье. Я-то иду в зеленом. У меня к тебе один вопросик, обсудим за кофе. Представляешь, что я спрошу?
— Конечно, нет!
— Хочу спросить: почему ты боишься секса? Только сейчас не отвечай. В ресторанчике поговорим. Подготовься. Времени у нас предостаточно. Хочу услышать искренние признания и весомые аргументы. Чем иначе можно объяснить твое бегство с вечеринки на вилле Мельяна, когда за тобой приударял красавчик из фирмы «Дон-строй»? Этот… Тимур Баткин! Уже пятый или шестой случай, когда ты в последнюю минуту сбегаешь. Но тут я была уверена, что у вас все получится. А ты опять улизнула. Только не говори мне о своей фригидности, меня не обдуришь. Ты, наверное, думаешь, почему меня это волнует? Не догадываешься? — несколько секунд длилось молчание, потом голос в трубке продолжил: — Мы с тобой дружим, часто бываем вместе. А что могут думать мужчины, если каждый знает, что ты крепкий орешек и ни с кем не сближаешься? Конечно, скажут — лесбиянка! Но поскольку я всегда с тобой рядом, то и я… Так что, вполне возможно, многие нас будут остерегаться. Не каждому хочется трахаться с такой. Ну, думай, поговорим позже.
«А действительно, почему я вырвалась из объятий Баткина? Неужели я действительно боюсь секса? Ведь в снах я разрешаю ему обнимать себя и даже сама его целую… Но какой-то тормоз во мне постоянно срабатывает. Когда из соседней Лизкиной комнаты раздаются охи и ахи, я плотно затыкаю уши и прячусь под одеяло. Как оценить эту реакцию? Она нормальная для молодой женщины или нездоровая? Может, мой страх, осторожность — следствие первых сексуальных контактов? Тогда, кроме боли и стыда, я ничего не ощущала. Надо в библиотеке почитать „Медицинскую энциклопедию“. А Ольга права, сегодня мужики могут подумать все что угодно. Да и тема модная. Мне-то все равно, но у нее другое мнение. — Тут она усмехнулась. — Виктор Дыгало тоже отрицал значение любви. А ведь любовь — это мощнейшая в мире энергия. Эрос присутствует даже на молекулярном уровне. Атом стремится к атому, образуя молекулы, вещество к веществу. А этот тип мечтает оскопить человека. Голый, сухой интеллект кончит тем, что сам себя уничтожит. Эрос, любовное начало во всем — вот наша главная сила. А он считает любовь потребительским чувством. Какая чепуха! Он не занимался проблемами эроса, полагая, что любовь лишь секс. А это только одна капля из вулкана либидо. Впрочем, жгучая капля! Я тоже все никак на него не решаюсь. Трусиха! Трусиха! Даю себе слово, даже обет, совершить наконец любовный акт. С первым, кто хоть немного понравится, необходимо решиться… Медлить, запрещать себе это дело дальше никак нельзя!»
Она встала, зашла в душевую кабинку, оборудованную в ее комнате, — подарок отца, — включила воду и наконец ощутила прохладу. До прихода подруги оставалась чуть больше двух часов. Готовиться к выходу было рано. Настя вытащила из-под подушки книгу Анри Бергсона «Творческая эволюция» и стала листать. Но тут опять зазвонил телефон.
— Хочу попрощаться с вами, — услышала она голос Дыгало.
— Уезжаете?
— Да, в ближайшие дни.
— Счастливой дороги.
— Хочу вернуться к нашему ночному разговору. Есть время?
— Честно говоря, совершенно не помню, о чем был спор… — задумалась девушка. — А время пока есть.
— Каждый из нас отстаивал свою точку зрения касательно будущего человечества.
— Вспомнила. Вы твердо держались мнения, что у человека нет будущего, что его необходимо убрать с дороги. Что-то похожее на «Пошел вон!»
— А вы говорили, что эволюция выведет человека на новые рубежи. Он должен превзойти самого себя.
— Появилось что-то новое для продления дискуссии? Если память мне не изменяет, то в наших позициях не может быть ничего такого, что нам позволит сблизиться. Подходы к этой теме у нас разные. Мне лично все человеческое очень близко. А вот вам, как помнится, совершенно нет. Вы даже отказались от развития наших дружеских отношений. Так увлеклись общением с Химушкиным, что забыли о приглашении девушки на выставку. А я пошла туда не потому, что меня антиквариат заинтересовал… — Она испугалась: не поймет ли он ее таким образом, что она готова была с ним даже в постель лечь? Ведь ничего такого не было. Но почему она опять струсила? А если спровоцировать? Что получится? Два часа есть. Хватит! — Вы так активно начали ухаживать в библиотеке, — продолжала она чуть игривым тоном, — но после Манежа бросили меня и сбежали. А я на многое была тогда согласна, да и теперь… не против…
— О чем это вы? Я уверен, что человек самостоятельно измениться не может. Он не способен вдруг стать сверхчеловеком…
— А что если мы у меня пообщаемся? Заходите!
— Не хочу встречаться с Химушкиным.
— Его нет! Но вы же ему симпатизировали.
— Он скоро явится. Я знаю. Недавно виделся с ним. Но дело не в этом. Телефон — неплохое средство общения. Часто даже куда лучше понимаешь собеседника, чем при непосредственном контакте.
— В чем заключается ваш новый вопрос? — ее голос похолодел.
— Мне важно понять вашу точку зрения, чтобы окончательно убедиться в своей. Каким образом человечество может выделить из своей среды высшее существо, если более семидесяти процентов людей ярко выраженные дебилы? Но второй вопрос еще более жесткий. Представим, что сможет. И внутри человечества возникнет сверхсущество. Что тогда произойдет? Сейчас мы легко наблюдаем за двумя параллельными глобальными процессами. Первый: идет развитие разума и цивилизации, во что вовлечены около пяти процентов населения. Еще десять-пятнадцать процентов в какой-то мере понимают происходящее и стараются не отставать. Второй процесс: остальная масса ничего не в состоянии понять, ее захлестывают потребительские потребности биологического порядка — секс, тусовка, аксессуары, алкоголь, изощренная трапеза. Судьба мира и собственного вида эту массу нисколько не интересует, такие проблемы недоступны их сознанию, рассчитанному на 30–50 айкью. Лишь двадцатая часть народонаселения составляет авангард человечества со 120–130 айкью. Так что между двумя категориями «человеков» уже существует огромная дистанция. Если возникнет сверхчеловек, его интеллект, надо предполагать, составит как минимум 250 айкью. А то и больше. Разрыв между первым, вторым и третьим «разрядами» станет непреодолимым. Более того, как это было и раньше в истории развития вида, такая колоссальная разница в потенциях интеллекта, скорее всего, скажется на воспроизводстве. Случка внутри вида при партнерах с несопоставимой мощностью разума окажется холостой. Сколько человеку ни трахать обезьяну, никакого, даже уродливого, потомства не будет. Сколько гомо сапиенс ни трахал неандертальца, тоже наследника не было. Сколько неандерталец ни занимался сексом с синантропом — результат был нулевой. Каждый вид развивался лишь внутри себя. Именно таким путем исчезали все предгоминиды, так же исчезнет и человек, которого сменит сверхсущество. А вопрос у меня такой: каким образом можно ускорить появление нового человека и устранить нынешнего? Признаюсь, я близок к отработке собственной версии, но хочется знать ваше суждение.
