Йоханнес Зиммель - Любовь - только слово
Геральдина учится хуже всех в классе. Все учителя принимают во внимание, как долго она болела, и снисходительны к ней.
Но на уроках латинского языка она показывает такие плохие результаты, что Хорек ей говорит:
— Как бы я ни старался быть к вам снисходительным, совесть моя протестует. Я не могу, Ребер, поставить вам положительную оценку, пока вы не возьмете себя в руки и не измените отношение к учебе.
Это замечание стоило господину доктору Хаберле всего, что он добился за свою пропахшую потом жизнь. Незадолго до окончания школы происходит страшный скандал, ученики пишут последнюю, решающую письменную работу. Непосредственно перед вторым числом Геральдина ведет себя вызывающе нагло. Хорек кричит:
— Ребер, вы придете сегодня ко мне в шесть часов и будете работать после занятий.
В тот же вечер Рашид занимается в библиотеке с новой учительницей. Директор школы принял ее на работу вместо госпожи Гильденбранд. Новая учительница, ее зовут Пальмер, молодая и красивая. Ребята из старших классов ухаживают за ней.
Что на самом деле произошло в тот вечер, наверное, уже никто и никогда не узнает. Я знаю только то, что рассказывал Рашид. Госпожа Пальмер оставила его одного, так как ей срочно нужно было сходить по какому-то делу на виллу, где жили девочки-старшеклассницы. Это было примерно в половине восьмого вечера. Рашид рассказывает:
— Вдруг я услышал, что кричит какая-то девочка…
Он страшно испугался. Но девочка продолжала кричать.
— Помогите! Помогите!
Рашид бежит на лестничную площадку.
— Помогите! Отпустите меня! Отпустите Сейчас же!..
Рашид кубарем летит по лестнице на второй этаж.
Вдруг дверь одного класса распахивается — это дверь нашего класса. Какая-то девушка выбегает оттуда. Это Геральдина. Ее платье сверху донизу разодрано. Чулки спущены вниз и она кричит:
— Помоги мне! Позови кого-нибудь! Он хочет меня изнасиловать.
Рашид говорит, что он не понял, что означает это слово — «изнасиловать». Но он сразу принялся звать на помощь. Вместе они побежали к лестнице. Рашид видел, как из класса выскользнула какая-то тень и направилась в коридор, в противоположную сторону. Он не мог узнать, кто это был. Уже смеркалось.
Когда на совместные крики о помощи прибежали директор и двое учителей, Геральдина истерично рыдала. Она то и дело повторяла:
— Он хотел меня изнасиловать…
— Кто?
Этого она не скажет. Нет, этого она не скажет.
Глава 13
Между тем мы получаем свои работы по латинскому языку, заключительную контрольную работу. Ноа получает единицу, Вольфганг четыре, а Геральдина тройку! Это означает, что она не провалилась на латыни. Доктор Хаберле прекращает урок раньше времени. Он говорит, что его вызывают к директору. Он уходит, согнувшись, плечи вздрагивают. Выглядит это так, будто он плачет. Я уже больше никогда не встречал господина доктора Хаберле по кличке Хорек. Впоследствии его заменил другой преподаватель. Вы знаете, как это обычно бывает в больших коллективах. Утаить ничего не удается, по крайней мере долгое время: секретари передают об этом уборщицам, уборщицы — воспитателям, воспитатели — своим подругам среди учениц, мне. О том, что случилось, рассказал господин Гертерих, эта бедная псина, которую мы презирали так, что он превратился в свою собственную тень. Аптекарь во Фридхайме сказал, он покупает слишком много снотворного. Он выпивает самое меньшее пять таблеток за ночь и постоянно обращается к врачу. Сейчас на него никто не обращает внимания, даже Али. Его просто никто не замечает. Это, наверное, самое противное, когда тебя никто не замечает.
Господин Гертерих рассказал мне:
— Господин Хаберле уволен.
— За что?
— Но я прошу вас, никому об этом не рассказывайте.
— Нет-нет. Ни в коем случае.
— Он изнасиловал Геральдину Ребер.
— Не может быть.
— Он сам сознался.
— Я в это не верю. Он не мог ее изнасиловать, ни за что в жизни. Он слишком труслив для этого.
— Он все рассказал доктору Флориану.
— Что он ему рассказал?
— Он рассказал, что уже год сходит с ума по Геральдине! А в этот день… Он сказал, что она будет заниматься после уроков, так как нагло вела себя…
— Я знаю.
— Он не мог уже владеть собой…
— Все это выглядит смешно.
— Он сам об этом клятвенно уверял господина Флориана.
— Ну и что? А Геральдина?
— Она сначала молчала как могила. Но когда услышала о признании, подтвердила, что все так и было.
— Она что, говорит, что Хорек ее изнасиловал?
— Да. — Господин Гертерих побледнел. На лбу выступили капельки пота. Он поднимает руку и вытирает пот. — Скажите, не правда ли, ужасно? Уже не один десяток лет живет человек с женой, детьми, счастлив. Копит деньги на дом. А потом происходит вот такое. Я не хотел бы преподавать девочкам в старших классах.
— Не знаю, что вы думаете об этом, но я считаю, это просто искушение, чертовское искушение.
— Чертовское!
— Что теперь с ним будет?
— Его будут судить. Преподавать он теперь не имеет права. На его карьере можно поставить крест. На его браке тоже. Жена потребовала развода.
— Не может быть!
— Она продает дом и с детьми уходит к родителям. Боже мой, бедный доктор!
— Но у Геральдины по латинскому языку будет положительная оценка.
Глава 14
Окончание школы. В нашем классе никто не провалился. Лицо Геральдины абсолютно ничего не выражает, когда директор протягивает ей свидетельство. Где Хорек? Когда будут продавать дом? Как давно господин Хаберле женат?
— Да, но он ведь во всем признался…
Директор желает всем хорошо провести время на каникулах.
— Отдохните. Возвращайтесь здоровыми. Всем, кому придется на каникулах остаться здесь, тоже будет предоставлена возможность хорошо отдохнуть. Мы будем с вами плавать, ходить в походы и есть те блюда, которые вы будете заказывать.
Молодчина этот директор. Он тоже остается в интернате. В коридоре школы в течение нескольких недель одни и те же разговоры. Эти разговоры можно услышать в последнее время повсюду — в бассейне, в классах, в «Квелленгофе».
— Что ты собираешься делать на каникулах?
Многие взволнованно и гордо отвечают.
— Родители хотят забрать меня, мы поедем в Испанию или Египет, в Англию, Швейцарию, на Ривьеру, в Шварцвальд.
А многие так же гордо, но с грустью в голосе врут:
— Мой отец собирается поехать со мной в Индию, — говорит Сантаяна.
Мы все знаем, что она остается в интернате и никакой отец за ней не приедет.
— А я на этих каникулах должна буду обручиться со своим женихом, — говорит Кларисса. (Клариссе семнадцать. Она тоже остается в интернате. Ее родители умерли и сейчас у нее опекун. Она очень одинока.)
— Мои родители вновь женятся. Я должна быть у них на свадьбе, — рассказывает Эльфи, двенадцати лет. Ее отец действительно этим летом вновь женится, но ее мать терпеть не может свою дочь, поэтому Эльфи остается в интернате.
Так врут многие, и все знают, что они врут. Но никто не пытается уличить их во лжи. Дети иногда бывают милосерднее взрослых.
Ганси:
— Я тоже разговаривал с директором. Я остаюсь здесь. Если приедет мой старик, директор вышвырнет его отсюда!
Геральдина:
— Я лечу на Канаверал к отцу. Не знаю, вернусь ли я опять сюда. — Бросает на меня взгляд. — Но думаю, что да.
Али:
— Я пригласил Джузеппе, мы полетим в Африку.
Томас:
— Мне нужно в Париж. Проклятье!
Рашид:
— В этом году я остаюсь здесь. Дядя приедет меня навестить. Но на следующий год, когда в Персии…
Вольфганг:
— Поеду к своим родным, в Эрланген. Буду ждать с нетерпением окончания этих каникул. Мои родные замечательные люди, но такие придурки!
Специальное заявление делает Ноа.
— Мы с Чичитой летим в Израиль. Ее отец и директор согласны. У меня еще осталась родня в Израиле. Мы хотим вместе увидеть эту страну.
Чичита стоит рядом и сияет, когда говорит Ноа.
Глава 15
Меня снова приглашает Манфред Лорд. Все ясно! Я же собрался навестить маму и лечу в Люксембург. Господин Лорд вновь приготовил для моего отца красивую старинную книгу. Он очень сожалеет, что мы в течение двух месяцев не будем видеться.
Верена сидит между нами во время этого разговора. Она не смотрит на меня.
— Я хочу, Оливер, выразить вам свою признательность.
— За что?
— За то, что вы сдержали слово и ни разу не встречались с моей женой без меня.
— Но это само собой разумеется.
— В любом случае я вам очень благодарен. Эта девчонка больше не приходила и не звонила. Это важно для нас всех. Не давать повод для сплетен. Не так ли, дорогая?
