Владимир Мальцев - О том, что сильнее нас
Выставка уже открылась. Клиент снова влез, начал распинаться в смысле, что я, мол, не я, и лошадь тоже не моя… Тут же — очередная порция гадостей, вранья и откровенной клеветы, уже не абстрактно, а якобы по его впечатлениям о выставке, на которой он якобы побывал… Экая чушь… Такой трус — и полез бы на выставку, не озаботившись выяснением, не там ли я часом нахожусь? Ха-ха.
* * *На этом я не удержался. Опять позвонил Ленке. Спросил, с её ли ведома происходили те звонки и писались те пакости. В смысле, что если с её — то дабы знать, что у меня полностью развязаны руки для ответных действий, а если нет — то выяснить, насколько развязаны. Похоже, она была под дозой. Или что-то ещё в этом роде. Агрессивно отрицала всё. Отрицала очевидное. Отбрыкивалась от доказуемого. Убеждала, что у неё в жизни полный порядок по всем пунктам. Что Миша — сугубо положительный товарищ, не способный ни на что из перечисленного. Имеющий хорошую постоянную работу и зарабатывающий кучу денег. Что тем самым — руки у меня развязаны полностью.
К сожалению, из разговора следовало и другое. Вдаваться в детали не буду. Скажу лишь, что вывод был сделан на основе анализа того, на какие слова она среагировала, подчас активно и бурно, а на какие — нет. А также на том, какие встречные вопросы она задала. В ней, похоже, умерли все интересы и увлечения. Путешествия… Фотография… Интернет… Возможно, и музыка тоже, но здесь не ручаюсь. Умерло главное, что есть в человеке — любопытство. Многое (хотя и не всё) из того, что она говорила о человеке, являющемся в данный момент её мужем, с её позиции было правдой. Она вообще не интересуется им. Она вообще ничего не знает о нём. И мной не интересуется. И никем. И ничем. Она действительно, как и пообещала тогда Ане, живёт только текущим моментом и только бытовыми и потребительскими интересами. Видимо, Миша своими попытками уподобиться мне, кинувшись в туризм, экспедиции, фотографию, околонаучное что-то, — окончательно отбил у неё как исследовательский, так и творческий интерес к миру. Вынудив сравнивать. Поганя своим прикосновением те немногие вещи, к которым в ней теплился Интерес и Талант и которые оставались святыми…
И вот тут — я ещё раз подумал, взвесил… И сел писать. Собственно, я и поторопился с написанием этой дурацкой новеллы, в частности, чтобы пресечь дальнейшее развитие ситуации в сторону войны. Сейчас я в теме, противника знаю, открытой войны ему не выиграть. Труслив. Партизанской — тем более. Глуп. А для Ленки — любая война отсечёт последний шанс вырваться из бреда. Если этот шанс ещё есть. Так что — войну пресечём в зародыше.
Трое суток я не отрываясь писал. Перечитывал, правил… Ещё и ещё сомневался — а вдруг ошибаюсь в этом? А вдруг в том? Трудно одному всё проверить. Но Нику — впутывать не мог. Война объявлена персонально мне, и ответственность за ошибки — тоже персонально моя. Нике показал уже готовый результат, заброшенную в Интернет новеллу, и черкнул на «Скитальце», что — увы, но, мол, если человек врёт, так это не лечится. А если кому интересно, что здесь происходит, так вот она, активная ссылка на новеллу с весьма схожим сюжетом.
* * *Прошлый вторник начался для меня крайне погано: заболела моя крыса, и я повезла её в ветеринарку, где ей всадили уколов. Как только пришла домой, позвонил ты. После звонка меня начало трясти, а потом было такое ощущение, что все силы из меня ушли, дикая усталость навалилась. А вечером мою бабушку (которая, к слову сказать, вообще не знает о твоём существовании) увезли в предынфарктном состоянии в больницу. Ну увезли и увезли, возраст всё-таки. Все следующие дни моё состояние не улучшалось. А в пятницу вечером нам сказали, что у бабушки инфаркт уже случился… В тот же вторник к вечеру. Вот отсюда меня уже понесло. Я понимала, что связывать все эти события просто нельзя, запрещается, потому как уж это точно клиникой попахивает. И не стала. А ещё через пару дней прочла твою новеллу.
Такое впечатление, что земля ушла из-под моих ног. Прочла я её ночью в пятницу (или позже, я потеряла счёт времени), с тех пор практически не сплю и не ем, меня трясёт, я ни на чём не могу сосредоточиться и что-либо понять. Я не знала, как реагировать на это, сначала решила, что этого-то как раз делать и не надо. Потом поняла, что с этим жить не смогу нормально, — значит, всё-таки надо. По телефону всё рассказать я бы не смогла — запуталась бы, и ты бы меня сбивал, а то и разговаривать бы вообще не стал бы. Сегодня решила написать и наконец попытаться разобраться в этом клубке, сколько можно оставлять это на самотёк. Сразу, чтоб убрать сомнения, хочу заверить, что пишу это именно я, а не кто-то другой, как ты можешь подумать. Сижу дома одна, мне никто не мешает, вот только так трясёт меня, что не знаю, хватит ли меня надолго.
Знаешь, я никогда не верила до конца, что больше тебя не увижу. А поверила бы — не выжила бы. Ведь так и случилось: увидела тогда на выставке в Сокольниках (что со мной потом было!), а потом и услышала по телефону, и через твою новеллу тоже услышала. Теперь у тебя своя личная жизнь. Твоя нынешняя женщина в тысячу раз лучше меня, потому что с тобой, родила тебе сына, и я ей благодарна за всё это.
Совпадения. Знаешь, у меня их тоже было немало. В Абхазии как-то к нам заехал в гости один бывалый археолог с гитарой. Ну заехал себе и заехал, всё бы ничего. Но не для меня. На нём была точно такая же зелёная полярка, как у тебя, и запах у него был твой. Я просидела возле него весь вечер, а ночью пела песни. Самые красивые, которые знала. А когда я пела ему самую грустную песню, я видела, как из его глаз лились слезы, крупные такие, настоящие. А потом он рассказал, что помимо того, что он археолог, он ещё и спелеолог (вместе с Гиви Смыром в юности открывал Новоафонскую пещеру). А под утро он решил увезти меня в горы. Я чуть не поехала…
* * *Письмо было длинное, я привёл всего четыре фрагмента. Впрочем — в предшествующих врезках есть ещё несколько фрагментов этого письма. Оставшаяся за кадром часть — была очень сумбурной.
Теперь тебе вообще нифига непонятно. Если думаешь, что мне всё понятно и я сейчас тебе всё разъясню, — опять же таки ошибаешься. Нифига мне не понятно. Но я хотя бы попытаюсь — может, сама чего пойму. Попробуй всё-таки дочитать, раз уж ты дошёл до этого места…
Святая истина. Ленка отмазывалась от всего — и тут же намекала, что всё правда. Уверяла, что всё у неё в полном порядке и живёт как у Христа за пазухой, — и тут же кидалась в уверения, что у неё всё, наоборот, очень плохо, но никто, кроме неё самой, помочь ей не сможет. Изо всех сил отмазывала матушку и Мишу, брала всю вину на себя — и тут же подтверждала всё, что я о нём написал. Но главный акцент, самый мощный поток эмоций:
Сразу с главного, НЕТ, НЕ БЫЛО и, надеюсь, НЕ БУДЕТ НАРКОТИКОВ в моей жизни!!!!!!!!! Все твои предположения из-за отсутствия с моей стороны каких-либо объяснений. Я ведь даже травы ни разу в жизни не пробовала!
А годом спустя:
– Да не кормил меня Миша наркотиками, и сам их не употребляет. Ты же знаешь, мы всё лето проводили то в Адыгее, то в Туве… Там конопля растёт везде. Я её всё время курила, а Миша нет. Мне предлагали купить запас на зиму, а Миша не стал брать.
Да и то, что она пробовала, и не только траву, — никогда раньше не отрицалось… Вот так-то вот. Конечно, есть там наркотики, только преимущественно потяжелее травы…
Заканчивалось письмо предложением встретиться и поговорить. И дозволением в любой момент звонить по телефону. Я написал ответ, что на встречу согласен. Без никаких кафе и парков. Либо к нам в гости, либо — пожалуй, на выставку ещё можно.
* * *Смешно, конечно, но, вываливая новеллу в Интернет, я перевёл дом на осадное положение. На всякий случай. С одной стороны, оно абсолютно понятно и прозрачно, что товарищ — законченный трус. Но с другой стороны — ведь был же тот налёт, значит, был там и кто-то нетрусливый кроме Ленкиной матушки? Опять же — как раз от трусов и следует ожидать какой-нибудь ерунды из-за угла. Да не лично, а чужими руками.
Вот именно поэтому я чуть ли не неделю на всякий случай таскал с собой электрошокер, а Нике было строго-настрого велено без точного знания, кто звонит, дверь отнюдь не открывать, в прихожей держать заряженную винтовку, а идя гулять с ребёнком — класть в коляску пистолет. И то и другое, правда, пневматическое, но достаточно мощное. Часа два пришлось ей пояснять возможные расклады, в каких случаях стрелять и куда целиться.
* * *Миша же, увидев новеллу, — впал в тотальную панику. Уже спустя пять минут он старательно стирал свою писанину на всех литературных и фотографических сайтах. Уничтожал свои учётные записи на всех туристических сайтах. Слёзно умолял администраторов ресурсов, чтобы убрали фамилию, имя, отчество с выложенных в библиотеки отчётов… Умолял администраторов других ресурсов, чтобы снесли все его резюме и анкеты… Уничтожал оба своих персональных сайта… Заводил новые емэйл-адреса, новые номера айсикью… В общем — полная и тотальная паника по всему полю.
