Яков Арсенов - Избранные ходы
В один из таких бзиков он позвонил Фетрову, поведал о принципах галереи «Белый свет» и на пару с ним занялся ее отделкой.
Когда работы закончились, никто не верил, что все эти чудеса с лепными подвесными потолками, с белой штопаной мешковиной стен и задымленными окнами сотворили полтора человека. Первая частная галерея могла стать гордостью города, но пожелала остаться гордостью «Ренталла».
Первым приобретением галереи стала копия нашумевшей в Амстердаме работы «Целенаправленное движение свиней», на которой стадо цветных чушек в фрейдистском экстазе неслось навстречу мило заштопанной заднице. Работу поместили в хранилище. Таким образом, галерея овладела первой единицей хранения, положившей начало коллекции. Давликана стали величать директором картины.
Наступил день презентации. Она сопровождалась выставкой живописи. Народу собралось достаточно — Шарлотта Марковна, Маргарита Павловна, подиумная дива… Они хорошо дополнили общество Изнанкиной и Флегмановой, которые работали теперь в разных заводских многотиражках и жили душа в душу. Как бы на шумок заскочил Мошнак, и объявился без всякого приглашения Неудобин. Он продолжал судиться с «Губернской правдой» и был принят как родной.
Все мероприятия подобного рода было положено открывать просвещенному человеку Гладкову. Он пускал в строй родильные дома, разбивал шампанское о вагоны. В сутках не хватало часов — настолько плотным был его график. По нему он опережал реальное время года на три, но о будущем говорил только выпив и со слезой. На пуск первой очереди «унитаза» Гладков прибыл сразу после открытия элитной бани.
— Уважаемые друзья, дети мои, — выдохнул он квасные пары. — Мы пережили небывало трудный девяносто второй год гайдаровских реформ. Впереди нас ждет не менее сложный девяносто третий год расстрела парламента. И там, где у других горит и рушится, мы возводим, строим, закладываем… Пользуясь случаем, — проделал он излюбленный вираж, — мне хотелось бы поздравить…
Все дружно встали.
— Пользоваться надо не случаем, а презервативами, — вполголоса посоветовал ему Нидворай.
Услышав складный шепот, Гладков прервал пассаж и принялся внутримышечно всматриваться в собрание. Не обнаружив ничего такого, он схватил бокал и бросился чокаться со всеми подряд.
Чтобы запутать его окончательно, Нидворай громко чихнул.
— Тебя бы под Кушку, враз бы вылечился! — сказал Макарон Нидвораю, оттирая его от Мошнака, рассматривающего живопись. — Ты же можешь заразить нашу золотую жилу! — И, обратившись к банкиру, предложил: — А хотите, Капитон Иванович, мы будем брать вас за рубеж? Сведем вас с западными воротилами. На наши выставки такие черепа хаживают! Прямо мицубиси! Перезнакомитесь с кем надо и не надо. Верхние слои являются купить лучшие картины. Вот в Амстердаме, например…
Стоявшие за спиной Орехов с Артамоновым поперхнулись. Макарону пришлось на секунду прервать свое повествование.
— Спасибо, — бросился отнекиваться Мошнак. — Я и без того из-за границ не вылезаю.
— Когда едешь на выставку, — снова воспарил Макарон, — вроде бы и не по делу, но косвенно получается, что больше чем по делу. Занятие картинами делает человека многозначительным. А вот с «шедеврами» у вас в банке надо поработать. Такой срач устроили вы из произведений, что непонятно, почему художники до сих пор не отходили вас как следует по бокам. Так с картинами обходиться нельзя. Если к вам в угодья попадут эксперты из банка реконструкции и развития, вам не получить никаких денег.
— Почему? — удивился Мошнак.
— Дело в том, что ваша экспозиция раскрывает вас как любителя. А это может стать причиной краха вашего заведения. С живописью, как и с деньгами, нужно работать аккуратно и круглосуточно.
— Неужели? — никак не мог поверить в прописные истины Капитон Иванович.
— Именно так. Криво и эклектично вывешенные картины могут похоронить вас. Если связываться с искусством и лезть в этот сектор рынка, нужно работать со спецами. Тем более, если вы планируете заниматься не только современной живописью. Не дай Бог, вы без экспертов сунетесь в девятнадцатый век или глубже!
— Вот как?! — сомневался банкир.
— Конечно! За все надо платить! Зато потом, когда ваш банк сгинет, активы в виде картин будет проще увести.
— А вы сможете устроить все профессионально? — на всякий случай поинтересовался Мошнак.
— Что устроить? Увести картины?
— Да нет, грамотно развесить их по стенам.
— Развесить, пожалуйста! Но мы поможем и увести. Дело в цене.
— Белое вино хорошо под дичь, — доносился с другого края стола голос Орехова.
— Особенно под ту, которую ты целыми днями несешь, — уточняла Улька.
— Галерея хороша, но стекла мутноваты, — высказал оценку Неудобин.
— Перестройка опустила всех на уровень ниже среднего, — дилетантски рассуждал Нидворай. — Люди волокутся за социализмом и пытаются получить прогрессивку. Но им закрывают низкую процентовку. И среди этого бардака мэр устраивает День города!
— Действительно, они что, с ума посходили? — вторил ему Толкачев. В городе жрать нечего, а они фейерверк устроили! — разглагольствовал он, будто участвовал в турнире по классовой борьбе.
— А вы что, лучше со своей презентацией? — заметил Неудобин.
— А ты возьми любой словарь и почитай, — наклонил его Орехов. — И увидишь, что больше всего слов человечество придумало для обозначения вин, танцев, материй и болезней. Несмотря на лишения, люди всегда старались одеться, напиться и сплясать. Чтобы потом заболеть.
— Что касается одежды, это стало заметно только сейчас, — поделилась наблюдениями страховая дива. — Раньше люди старались надеть то, чего не было на прилавках. А теперь есть все. И вскрылась такая безвкусица, такой слесарь пошел истый, прямо от комля!
— Не может быть! — удивилась Маргарита Павловна. Она одевалась в спецмагазине «Пленум» и не ведала проблем даже до перестройки.
— Вы знаете, — участвовал в беседе Давликан, — на базе галереи я открою студию «Body art» — рисовать по телу.
— Это интересно, — спели в один голос Маргарита Павловна и дива.
— Так что проблема одежды снимается автоматически.
Орехов с Улькой и Ясуровой налегали на пиво, Макарон — на свои любимые яйца под майонезом. Покончив с очередной порцией, он набросился на Ренгача, осуществлявшего закупки:
— Вечно ты набираешь подростковых яиц! Для такой цены это очень мелкие яйца! Тебя никуда одного послать нельзя! Какой ты к черту интендант! Не можешь грамотно отовариться! С твоей помощью нас даже магазины обувают!
— Вас обуешь! — огрызнулся Нидворай. — Кроме посмертной маски, с вас ничего не снимешь!
Освятил галерею и кафе «Папарацци» архиерей Волович. Он приурочил к событию реденькую бородку и славный текст. Похоже, он и впрямь увлекся монашеством. Его хорошо пропостившееся тело неплохо смотрелось рядом с закусками.
— Ну вот, еще несколько ступенек, и ты — владыка! — сказал Макарон.
— Стараюсь, батенька.
— Побыстрее надо, — подстегнул его Орехов. — А то у нас дела намечаются!
— Как скажете.
— Ну, а «Ванесса» твоя жива? — спросил Артамонов.
— Дописываю.
— Правильно, письменность забрасывать нельзя.
Артур тем временем торговал юридическими адресами. Удовольствие это стоило недорого, но при хорошо организованном потоке можно было делать сносные суммы. Артур особенно не распространялся об этом. Дело всплыло, когда всем киоскам в округе мэр велел вывесить на фронтальной поверхности привязку к местности. И на всех табличках закрасовалось одно и то же: Озерная 11а. Со стороны могло показаться, что сетью павильонов владеет один хозяин. Если бы «Лишенец» был Карабасом-Барабасом, то за его владения можно было выдать половину города.
Глава 9. САМ — АРТУР
После празднества в «Лишенец» зачастил с проверками Додекаэдр. Магнаты доедали хлеб-соль, оставшиеся после презентации, и внимали инструктору, который объяснял визиты тем, что редакция не высылает контрольные экземпляры.
— А зачем они вам? — поинтересовался Макарон. — Только честно.
— Мы не можем понять, насколько объем рекламы в «Лишенце» превышает законный, — пояснил Додекаэдр. — Есть подозрение, что часть денег проходит мимо кассы.
— Вы бы проверили Фомината, — посоветовал ему Орехов. — Там такие налоговые гавани!
— Будет команда — проверим.
Додекаэдр был поражен ничтожностью бухгалтерии «Лишенца». Традиции хранить платежные документы там не наблюдалось и в помине. Трудности гостиничной жизни породили другую привычку — ежеквартально сжигать липу в мусорном контейнере, или, по выражению Орехова, проводить внутренний аудит. Поэтому в новый офис ничего поличного не переехало.
