Владимир Шаров - Возвращение в Египет
Так ты все-таки считаешь, что мы лепим Святую землю не праведностью и Египет — не нашим злом, а и то, и то, как горшечник, просто руками?
Дядя Ференц — КолеСвятослав романтик. Что до коммунизма — пока Сизифов труд. Надежда из наших душ и добрых дел возвести Небесный Иерусалим тает на глазах. Кладка непрочна, и стены, едва поднявшись над землей, идут трещинами, рушатся, будто Вавилонская башня. Обломки подбирают бесы. Свой город они строят споро, умело.
Коля — дяде ПетруНапрямую кормчего на спрашивал, но, насколько понимаю, он думает, что Небесный Иерусалим, защищая его от грешников, по периметру обходит бездонный ров Страшного Суда.
Дядя Петр — КолеМой двоюродный брат, а твой дядя, Ференц смотрит на историю просто. Грех — и тут же, что называется, не отходя от кассы, — воздаяние. Неделю назад он прислал мне в Полтаву письмо, где пишет: захотел Годунов возвести в Кремле храм Святая Святых, под одной крышей соединить святилище древнего Соломонова Храма и храм Гроба Господня — получил самозванчество. Себя погубил, сына, дочь, затем вразнос пошла вся страна. Мы бы тогда не оправились, но Господь милостив, на первый раз простил.
Однако урок не впрок. И полвека не прошло, ревнители благочестия решили, что благолепие нескончаемых литургий и песнопений, ежедневные покаяния и причащения хлебом и вином — плотью и кровью Христа — прямой, главное, скорый путь к Спасению. Не пройдет пары лет, и их прихожане во всем уподобятся ангельскому чину. Чуть позже отросток того же корня Святейший патриарх Никон стал возводить Новоиерусалимский Воскресенский собор, сочтя, что он как будущий священник Горнего Иерусалима и есть Христос, Спаситель, которого мы все так долго ждали. Тут же награда — раскол и безблагодатные церковь с царством. Этой беды мы уже до конца Романовых не расхлебали.
Святослав — ПетруЗря ты так. Если цель мироздания — спасение человека, новый мир справится с этим лучше. Мы учли все ошибки — и свои, и Бога.
Дядя Святослав — КолеТвой Денисов учил, а Ференц ему вторит, что Русь есть второе небо. Однако антихрист вторгся и завоевал нас. Пресветлое ангельское воинство отступило, поле боя осталось за силами зла. Оттого со времен раскола царство, церковь, таинства, включая и таинство брака, безблагодатны, все дети зачинаются во грехе. Теперь мы отвоевываем Русь, строим в ней коммунизм, настоящее Царствие Божие. Нынешние войны с другими народами и языками, о которых ты пишешь, суть сражения добра и зла, Христа и антихриста. Избавление близко, скоро до последнего закоулка мир будет очищен от греха.
Дядя Святослав — КолеВ сравнении с коммунизмом и толстовские коммуны, и даже храмовые службы ревнителей благочестия всего лишь безделушки, доморощенные подделки Града Божия.
>Дядя Святослав — КолеКоммунизм свидетельствует, что пятьдесят шесть пореформенных лет были разочарованием. Но не в возможности перерождения Египта в Землю Обетованную — в пути, что был для этого избран.
Коля — дяде ПетруСтависский пишет, что на зоне многие из тех, кого он знал, были убеждены, что коммунизм есть последняя, вне всяких сомнений отчаянная попытка остановить наступление на мир антихриста. Потом и обратить его в бегство. Что революция победила именно в России, неслучайно: освобождение от зла должно было начаться со Святой Земли. Лишь здесь еще оставались не смирившиеся с торжеством греха. Оттого первым делом большевики круговой порукой объединили верных. Дальше, каленым железом выжигая измену, как могли берегли наши души от соблазнов и искушений. По-другому со злом было не справиться: свобода, которую все требуют, — право безнаказанно взять сторону антихриста.
Дядя Артемий — КолеНачало революции, ее исток в — способности всё поставить с ног на голову, поменять верх и низ; она, собственно, и не скрывает, что в этом ее предназначение. Комментарии Гоголя к прежде им написанному меняли всё столь же резко, и каждый раз он жестко (когда дело касалось его самого — жестоко) настаивал на новой трактовке. Впрочем, можно и без Гоголя.
Корень революции — в нетерпении избранного народа, в нашей всегдашней готовности принести себя в жертву, только бы ускорить приход Спасителя. Есть и страшное оправдание произошедшего. Я его слышал от старого друга своего отца. Он сказал, что смерти тысяч невинно убиенных, мучеников искупили нас и простили зло.
Дядя Ференц — КолеНаше умение всё оправдать, во всем найти промысел Божий внушает трепет. Я тоже слышал от одного священника, что сталинский режим обогатил церковь, дал ей тысячами новомучеников.
Коля — дяде АртемиюВ норильском лагере вместе с отцом отбывал срок один зэк. Не знаю, верил ли он в это сам или просто хотел утешить, но в бараке он не раз говорил, что Небесный Иерусалим давно построен, однако до последнего времени стоял полупустым. Теперь же, когда столько невинно убиенных, других мучеников, город наполнился, сделался многолюден, жизнь в нем бьет ключом.
Коля — дяде ПетруО нашем времени кормчий говорит, что мы так увлеклись, убегая от зла, что не заметили, как случайно забежали в Египет.
Коля — дяде ЮриюКапралов говорит, что ждали, что вслед за царством Бога Отца (закона) и царством Нового Завета (любви) придет царство Святого Духа — век свободы, а пришли тюрьмы и лагеря.
Коля — дяде ЮриюКормчий различает два разряда странников. Одним дано такое естество, что, сколько отпущено Господом, они бегут себе и бегут; других, желая спасти, вовлекли, бывает, и принудили к бегству. Самим встать и уйти недоставало силы, а то и веры.
Дядя Ференц — КолеВласть оторвала, спугнула с мест прежней оседлости миллионы людей. Насильно изгнанные, они пошли куда глаза глядят, не понимая, за что у них всё отняли. Сейчас впервые за века — время преобладания (численное и идейное) бегунов над оседлыми.
Коля — дяде ПетруСталина, который сгонял человека с насиженного места, отрывал от родных, близких, а потом по собственному произволу крепил к совсем другой земле, чужой для него и враждебной, Капралов считает за еретика, родоначальника злостного искажения бегунства. Странничество — твой добровольный выбор, иначе в нем нет ни правды, ни спасения — один грех.
Коля — дяде АртемиюГоворили о подобии антихриста Спасителю и свернули на свободу. Капралов сказал, что Сталин целые народы отрывал от мест их оседлости, от земли, обрабатывая которую от восхода до заката, они не помнили о Небе. Земли, которой змей, проклятый Богом, ползая по ней на брюхе, передал свой дар совращать нас. Дальше, окружив конвоем с автоматами и собаками, гнал на другой конец страны. Здесь снова намертво крепил — уже не корнями, а колючей проволокой. Но, говорил Капралов, неправильно думать, что есть только добро и зло, земля и небо, и, если тебя лишить одного, ты, пусть и неволей, обратишься, прибьешься к другому. Господь примет лишь того, кто сам встал, сам пошел к Нему.
Дядя Юрий — КолеВласть обкатывает человека, шлифует и полирует его. С любой стороны ровный, гладкий, он как перекати-поле. Ветер вприпрыжку гонит, несет его по земле. Когда ломаешь монету на две половинки, каждая делается ключом к другой. Здесь же, никого не замечая, ничем не цепляя, ты делаешься сам по себе, готов встать на крыло и, будто воздушный змей, вскидываясь, снова ныряя, искать восходящий поток. Если повезет, медленно, не спеша плыть и плыть в вышине.
Дядя Петр — КолеТак всегда было. Тех, кого решали убить, прежде отрывали от земли, на которой они родились, выросли. Казнили не раньше, чем делали беженцами, перекати-полем.
Дядя Святослав — КолеЦерковь считает, что ее и наши молитвы за усопшего могут помочь делу. Высший суд прислушивается к общественной защите. Если это так, обвинители от народа и здешний земной суд тоже должны иметь право голоса. Но тогда не есть ли революция этакий пересмотр тысяч, миллионов приговоров, оправдание, амнистия одних и осуждение других не только на земле, но и на Небе?
Дядя Юрий — КолеПо тому, с какой страстью мы казним, сажаем в лагеря, мне кажется, мы и раньше не верили ни в Страшный Суд, ни в загробное воздаяние. Или думали, что там, на Небе, просто ставят печать, утверждают приговоры, которые выносятся нами и нам здесь, на земле.
Дядя Святослав — КолеПрежде считал, что приговором «тройки» убивают тех, кто сейчас мешает строить коммунизм; когда же его возведут, их воскресят на равных с другими, племя Адамово вновь воссоединится. Но теперь так не думаю. Склоняюсь к мысли, что «тройка» и есть Страшный Суд. Что здесь, что там — разницы нет, вердикт вечен.
