Дина Рубина - Ангел конвойный (сборник)
Русские здесь живучие, как евреи в России.
А есть еще у нас Фабрициус ван Браувер, очень милый. Огромный такой мужик, блондин. Голландский еврей. Причем то, что он – голландский, он знал, а то, что – еврей, узнал, когда шесть лет назад мама у него умирать стала. Тогда она ему торжественно сообщила, что происходит из семьи маранов, ну тех, кто пятьсот лет назад крестился, но тайком упорно продолжал быть евреем, хоть инквизиция за это по головке и не гладила. Тут ему, значит, мамочка и объясняет – кто он. И поскольку они вдвоем жили – как мы с Сержантом, – берет с него клятву после ее смерти отсидеть по закону «шиву»[6] и сразу ехать в Израиль. Вот что на человека в один миг может обрушиться! Теперь вообразите невинного голландца перед лицом этих диких еврейских обстоятельств…
Он отсидел «шиву» и приехал, и ничего – живет. Ему нравится. Иврит только не осилил, все по-английски. Сам здоровенный такой голландец, говорит: «Май фазер – гой…»
Он здесь работает охранником у Стены Плача.
Вот и Ави Коэн, довольно известный тут авангардист – вечно в драном свитере. К нему на днях заявился домой чиновник из налогового управления. Прикинулся покупателем, н у, эти их штучки… То-се… когда о цене сговорились – тот вместо чековой книжки достает служебное удостоверение… Так наш Ави не растерялся. Он галантно взял типа под руку и подвел к холодильнику. А там на пустынных полках лежит на блюдечке скукоженный кусочек сыра. Тип из налогового управления постоял, поглядел на этот скучный кусочек и молча ушел… Как говорит в таких случаях Ави Коэн: «Аз анахну мамшихим!» Что касается меня – я всегда выглядела обеспеченным человеком. И сейчас выгляжу обеспеченным человеком, даже когда на подиуме работаю. У меня жизненная установка – никогда ни у кого не одалживаться. И вот за меня как-то в супермаркете мужик – явно марокканец – доплатил тридцать копеек. В смысле – агорот. Стопроцентный марокканец, никаких сомнений.
Я набрала полную корзину – ну там и шампунь хороший, и чашка мне приглянулась в синий горох, кетчуп, который Сержант любит (он как раз из армии на субботу пришел), – то-се… Уже у кассы спохватилась, что чековую книжку дома оставила. А наличных не хватает. На кассе девушка такая милая сидела, говорит – что делать, избавляйся от не столь важного. Я думаю: ладно, чашку – к черту, хлебцы диетические – к черту, а шампунь и кетчуп – нет. Она говорит н у, за тобой тридцать агорот.
И тут этот мужик – по виду явно марокканец – он за мной стоял, вынимает из кошелька мелочь и говорит. «Сколько там геверэт должна?»
Я аж взвилась. Да ты что, говорю, мотэк, спасибо, конечно, но не беспокойся, я человек обеспеченный. А он в ответ: «Брось, ай, о чем говорить!..» – и мелочь на кассу небрежно так… Классический, стопроцентный, как их в местных русских газетах рисуют: цепи золотые на шее, на запястьях…
Я вот думаю: что им двигало? Унизить захотел? Или просто торопился, а я на кассе застряла. А может, он просто неплохой мужик, а я на воду дую… После того… молочка. Да нет, в принципе мне от того происшествия ни холодно ни жарко… Даже смешно, что меня заело – подписка о невыезде! Как будто я вот сейчас бы за границу подалась. Чего я там не видала – во-первых. Во-вторых, у нас с Сержантом есть на что другое тратить… А вот заело! Лежу ночами, и грызет меня, грызет… Да что ж это такое, думаю, – куда ж это я приехала?! Хотя – надо объективно рассуждать: они там, в полиции, из чего исходят? Из фактов. Ведь факты какие? Убирала я у этой бабки? Убирала. Пропали у нее, как она в заявлении пишет, бриллианты? Черт ее знает, вроде пропали…
Я на допросе говорю полицейскому – ну посмотри на меня – я ж выгляжу даже обеспеченным человеком, на кой мне ее бриллианты?
И он доброжелательно так – слушай, ты отдай, что взяла, и можешь идти куда хочешь. Я говорю: у меня высшее образование, я инженер-электрик. У меня на заводе знаешь сколько таких, как ты, мужиков в подчинении ходило?
А он говорит: мне твою биографию изучать некогда. Отдай, что взяла у геверэт, и можешь быть свободна. А если будешь упираться, мы тебе предложим через детектор лжи пройти. Я даже расхохоталась. Тащи сюда свой детектор. Нашел чем испугать российского еврея. Но только этот божий одуванчик долбаный пусть тоже процедурку пройдет. Он так и записал в деле: согласна, мол, пройти проверку на «мехонат эмет».
Ла-адненько…
И тут выясняется, что моя старушка отказывается от проверки на детекторе. В связи с высоким давлением. Тогда я стала вспоминать наши с ней душевные беседы. Бывало, я тряпкой враскорячку шурую под диванами и шкафами, а она ходит за мной и все сокрушается, как мы, русские евреи, отошли от великих традиций своего народа. Ходит за мной по пятам, дает указания – где еще подтереть – и все уговаривает к традициям вернуться.
Ну, конечно, с традициями оно хреново. У нас с Сержантом вообще конфуз с этим делом вышел. Когда мы только приехали, соседи Сержанту талес подарили. Постучали утром, вошли и торжественно на плечи накинули. Сержант очень растрогался. Смотри, мам, говорит, какое красивое полотенечко нам подарили. Так что насчет традиций – это справедливо. Уже после допроса я вдруг вспомнила, как перед происшествием она все пыталась передо мной бриллиантами похвастаться. Смотри, говорит, какие ценности у меня!.. Но я в тот день опаздывала в студию, мне совершенно не до брильянтов было, тем более чужих.
И когда я это вспомнила… Ну, в общем, мне все стало ясно. Захотелось только спросить у нее – как насчет великих традиций нашего народа? Только спросить.
И пошла я к ней… У нее небольшая такая вилла в Гар-Нофе. Позвонила в калитку, как обычно. Вышел на крыльцо внучок ее, парнишка лет шестнадцати, славный такой, с серьгой в ухе. Убирайся, кричит, русская вора! Ага, именно так – «хусская воха». Ну, на это мне, положим, плевать, я к этим словесам бесчувственна… Я человек в основе своей не лирический. Собаку он еще с привязи спустил, что совсем глупо: собак я не боюсь, слава богу, не местная, да и собачка меня знает. Подбежала к калитке, радуется, хвостом машет. Я, признаться, камушек-то подобрала. Хороший такой, увесистый камушек… Потом одумалась. Ну расколочу я им окно. Самой же потом стекло оплачивать. И пошла… Главное – я Сержанту ничего не рассказываю.
Я и там никогда на него своих неприятностей не вешала. У меня Сержант с детства очень задумчивый мальчик. Я из-за этой его задумчивости и замуж не вышла, чтоб ему лишнего повода к мыслям не давать. А сейчас мне этого замужа и даром не надо. Навидалась. Тот самый стакан воды вам, возможно, и подадут, но вопрос – какой ценой и доживешь ли ты вообще до этого стакана…
Мне-то грех жаловаться – Сержант из армии одни грамоты домой таскает. Недавно даже приемником его наградили. Я интересуюсь:
