Татьяна Соломатина - Коммуна, или Студенческий роман
Полину она взяла.
И весь десятый класс раз в неделю Полина отправлялась в дом в начале Сегедской, чтобы два академических часа переписывать в свою тетрадочку из старых тетрадочек Валентины Васильевны то, что можно было бы преспокойно прочитать в многочисленных учебниках и руководствах. Стоило это развитие навыков письма баснословно дорого по тем временам – двадцать пять рублей! Бордовая бумажка с дедушкой Лениным. Колоссальные бабки! Больше пятой части зарплаты Полиного папы. Благо мама получала немало и была готова положить на алтарь Полиного поступления в медицинский институт если не всё, то многое.
Пока ученица тщательно переписывала (иногда – ученицы: Валентина Васильевна могла время от времени посадить двух писарей рядом за большой стол в своём кабинете), преподавательница курила, пила вино, говорила по телефону, варила гречневую кашу – всегда только и только гречневую – и выясняла отношения со своим молодым сожителем. Гречневая каша всегда подгорала. Сожитель таился где-то в недрах квартиры, и его никак не удавалось рассмотреть, хотя именно он вызывал куда более горячий интерес учениц, чем все амёбы, круглые и кольчатые черви, вместе взятые.
– Куда ты, скажи на милость, собрался? – резонансно гудел голос Валентины Васильевны на всю квартиру.
– Я не обязан тебе отчитываться! – взвизгивал щенячий тенор.
– Обязан! Пока ты у меня живёшь, за мой счёт ешь, пьёшь и одеваешься – ты мне обязан отчитываться, отлизываться, отсасываться и не смеешь отгавкиваться! – разносилось под сводами «сталинки» спокойное ариозо Валентины.
Иногда Валентина Васильевна уделяла своим ученицам более пристальное внимание – и тогда полтора часа превращались в сказку. В настоящую сказку об удивительном искусстве магии – о биологии. По стенам кабинета Валентины были развешаны удивительные картины. Казалось, что картины. Оказалось – местами схемы, пути эволюции, спирали ДНК, а вот те лодки из фантастических романов – вовсе не лодки, а митохондрии. Валентина прекрасно рисовала. На полках у неё стояли всякие удивительные штуки – чучела, муляжи – и всё-всё-всё рассказывало, пело, нашёптывало о биологии. И даже задачи – те самые скучные, занудные, механические задачи по генетике в Валентинином исполнении наполнялись смыслом, раскрывали тайны династий, подглядывали за чужой хромотой, слепотой, за европейским Средневековьем, за американскими индейцами и за губительным для империй многовековым инцестом, выливающимся в гемофилию единственного престолонаследника.
Кажется, она знала, за что берёт двадцать пять рублей. Даже если бы она брала пятьдесят – это было бы совсем не много. Оплата времени волшебника, тратящего своё умение на инфузорий. Хотя… Не зря же, ох, наверняка не зря, она оставляла за собой право выбирать учеников и первую встречу проводила без вечно суетящихся родителей. Учитель – магия своевременного включения в ученика, а вовсе не тупое просиживание рядом. А писать от руки – очень полезно. Развивает мыслительный процесс.
Ну а что в свои шестьдесят оказалась всего лишь ассистентом – ну так у неё в жизни были другие интересы. Есть такие дутые профессора и липовые доценты, что с полсотни можно не глядя отдать за такого ассистента, как Валентина Васильевна Коренная.
Забавно, но её фамилию Полина узнала только на первом курсе. Валентина Васильевна отловила ту подгруппу седьмой группы первого лечебного факультета, где училась студентка Романова. Какой ей в этом был интерес? Тут на первом курсе было ещё с десяток её учеников. Ну а может, ей нравилось большое количество качественных молодых людей в этой подгруппе? Ну почему тогда именно в этой подгруппе, а не в другой? Вся группа была насквозь мужская, кроме случайно попавшей туда Поленьки. А может, и вот почему:
– Полина! – обратилась к ней Валентина Васильевна в коротком перерыве первого же занятия. – Будешь старостой биологического кружка. Мне эти СНО не передать тебе, как надоели. Биология в медине – смешная первокурсная дисциплина, наукой тут давно никто толком не занимается, интересы заведующего кафедрой давно известны. Кличку уже засветили?
Кличка этого смешного, круглого, коротконогого, короткорукого старичка была звучная, за себя говорящая – Гельминт.
Гельминты – это (для тех, кто не слишком подкован в биологии), попросту говоря, глисты. Общее название паразитических червей, обитающих в организмах людей, животных и растений. Да-да, и растений. Паразитические формы жизни – они везде, а не только на вашем диване, куда вы сегодня утром крикнули: «Паразит! Хоть бы мусор вынес!» И, чтобы вы знали, приблизительно каждый второй житель планеты гельминтизирован. То есть буквально ткнёте пальцем в соседа по койке/комнате/офису/столику в ресторане – а у него глисты!!! Так что довольно-таки актуальная тема-проблема. И вот все научные интересы заведующего кафедрой биологии Одесского медицинского института по прозвищу Гельминт и были устремлены на эту тему-проблему. Весьма благородно. Особенно если учесть, что его интересовали не столько аспекты дегельминтизации – давно и прочно известные человечеству, – сколько гельминтотерапии. Гельминтотерапия – это не совсем то, что может себе представить в меру общо и широко образованная публика, расшифровав этот латинизированный термин. Гельминтотерапия – это не поглощение глистов с целью похудения. С целью похудения обычно рекомендуется меньше жрать и больше двигаться. А если и находятся отчаянные смельчаки на манер покойной Марии Каллас, то глотают они вовсе не аскарид и власоглавов, а куда ещё более противных созданий. Хотя, казалось бы, куда уж противнее? Гельминтотерапия – это вариант иммунотерапии, и заключается он в умышленном заражении теми гельминтами, возможности воспроизводства которых ограничены. Используется этот метод лечения при аутоиммунных заболеваниях. При запущенных формах бронхиальной астмы, например. Или даже при такой страшной патологии, как рассеянный склероз… Гельминты отзывают часть гипериммунного ответа «на себя», и гипертрофированный, если так можно выразиться, иммунитет начинает уничтожать клетки не собственного организма, а тех самых гельминтов. Эдакий обман во имя истины.
Вот какие благородные научные цели и задачи стояли перед Гельминтом – весёлым, бодрым, каракато-коротколапым крепышом, чем-то очень напоминающим Никиту Сергеевича Хрущёва. Манерами, речью, чрезмерной деятельностью. И так Гельминт любил этих самых гельминтов, что всех, извините, заманал. И старых и малых. Молодёжь кафедры сильно сторонилась, потому что кому же охота всю жизнь заниматься глистами? А направление кафедры – дело такое: один раз попал, как кур в ощип, а когда то направление сменится – неизвестно. Потому те, кто стремился в биологическую науку, аспирантуры сей конкретной кафедры избегали, предпочитая идти на биофак университета. Так что посреди царства глистов, возглавляемого Гельминтом, досиживали свой век затрёпанные доценты и немолодые ассистенты, среди которых самой немолодой была именно Валентина Васильевна.
