Наталья Нестерова - Школа для толстушек
– Какой идиот пригнал сюда автобус? – поразился Марк.
– Лева! – ахнула Ирина.
Все три двери автобуса открылись, из них выходил народ – мужчины, женщины, дети.
Ирина узнала сына, а следом Поля своих:
– Володя, Петя, Клава, Леша, сын Маринки… Все мои! А что они тут делают?
Ее вопрос потонул в топоте ног – все бросились в выходу, расталкивая друг друга и мешая на узкой лестнице.
Покореженная основа зеркала не сразу поддалась. Пришлось несколько раз включать и выключать рубильник.
Влетевший в Санлюб Лева увидел следы разгрома и обрадовался:
– Я вам говорил, тут сражение было!
Он всю дорогу боялся, что поднял ложную тревогу, его засмеют и клан шотландцев, и собственные родители. А теперь могут убедиться, что он прав!
Дверь, наконец, открылась. Заложники повалили наружу. Ксюша – в первых рядах. Она краем глаза увидела разбитый телевизор в гостиной, развороченный паркет, услышала спор милиционера (брат Поли Игорь, третий с конца) и одного из телохранителей. Сержант милиции требовал предъявить документы, у него в ответ недружелюбно выясняли, как он здесь оказался и где Ксения Георгиевна Самодурова. Телохранители стояли грозным каре: подозревали, что их невольная задержка из-за автомобильной пробки стала роковой, задание они прошляпили.
Ксюша ни на кого не обращала внимания, первым делом отыскала в толпе Леву, схватила его за плечи и тряханула:
– Всех детей в подвал! Быстро! Понял?
– Да! – с готовностью ответил Лева, уже успевший отметить наличие здоровых и невредимых родителей.
Он подхватил трехлетнего малыша на руки (ох, тяжелый!) и скомандовал:
– Ребята, все за мной! Я такое покажу!
Костик из подземелья не выходил. Ждал отмашки, что опасность миновала, а дождался нашествия саранчи. Детей было тринадцать человек, оторопевшему Костику показалось – не меньше трех десятков. Они оглушительно визжали, скакали, носились по комнатам. Прыгали с двухъярусных кроватей, щелкали кнопками пульта, кружили вокруг стола. Какой-то карапуз дергал его за брюки:
– Дядя, дай собацьку! – и показывал на Джери, которая с радостным лаем участвовала в игре.
Перед вжавшимся в стену Костиком затормозили две девочки-подростка:
– Вы не артист? Такой красивый! Точно артист, мы вас в кино видели! Дадите автограф?
– Нету у меня ничего! – оглушенный детскими голосами, воспротивился Костик. – Кто вы такие? Откуда взялись?
– Я знаю, откуда люди берутся! – объявил мальчишка, отплясывающий на столе. – Вот и не скажу! А Зойка скоро выродит!
– Ой, подумаешь! – презрительно скривилась одна из девочек. – Все знают! Удивил!
Они умудрялись бегать, скакать и при этом обсуждать, откуда берутся дети.
– Лева! – Костик увидел единственное знакомое лицо. – Что они здесь делают?
– Мои друзья! – гордо сказал Лева. – Они баптисты, кнопочники (он уже познакомился с краткой семейной историей), а по моей терминологии – боевые шотландцы!
Костика его объяснение еще больше запутало. Это был какой-то сумасшедший детский дом! Или Ксюша уже набрала бездомных?
Он не успел задать вопрос, Леву отвлек один из мальчишек:
– А где собаки? Ты говорил – много, а здесь только одна.
– Действительно, – спохватился Лева. – Дядя Костик, где собаки?
– Ты не в курсе? – Костик настороженно смотрел на притихшую малышню. – Их убили. Отравили, всех, кроме этой. Те самые… плохие дяди, которые нас…
Он не договорил. Лева испуганно всхлипнул и зарыдал. Ладонями закрыл лицо, плечи его тряслись. Несколько секунд он плакал в полной тишине. А потом к нему присоединились девочки – заголосили громко и отчаянно. Мальчишки какое-то время держались, но потом тоже заревели. Карапуз плакал с младенческой безутешностью. Он поднял ручки к Костику – возьми меня. Костик покорно поднял его.
Лучше бы они бегали и вопили! Костик многих страхов натерпелся, но такого еще не было! Плачущая орда детей! Размазывают слезы по щекам, посмотрят друг на друга и еще пуще заходятся. Он прижимал к груди малыша и с силой тряс:
– Баю-баюшки! Тихо! Дети! Вы, дети, лучше того… перестаньте! Японский городовой! Что мне с вами делать? Гули-гули! Черт! Ребята, успокоились! Сейчас будем играть. В кошки-мышки, в прятки, во что хотите. Только не плачьте! У меня сейчас голова треснет!
Дверь в подземелье была не закрыта, Ирина услышала странные звуки. Вошла и ахнула, увидев, что внизу творится. Она спускалась по лестнице и строго спрашивала:
– Константин! Что вы сделали с детьми? Почему они рыдают?
– Я… я… сделал. – Костик с остервенением укачивал малыша, и тот уже рыдал не за компанию, а из-за тряски. – Они пришли… бегали… баптисты, Лева говорит, и какие-то англичане. Потом – бац! И вот! Я сейчас чокнусь, – заверил Костик. – Случайно про собак сказал.
– Мама, правда? – бросился к Ирине сын. – И Ева?
– Да. мой мальчик. – Ирина обняла за плечи Леву, а другой рукой ближайшую девочку. – Что теперь поделаешь? Успокойтесь. Надо пережить.
Лева плакал от настоящего горя, а остальные вначале из сочувствия ему. Потом невольно заводили друг друга, даже получая удовольствие от коллективного рева. Не так, как бывает, когда вместе смеются, но тоже не остановиться.
Ирина поняла, что если их не вывести из закрытого помещения, то они дойдут до настоящих истерик. Всеобщий плач на нее тоже произвел впечатление, но не такое сокрушительное, как на Костика. Она велела им строиться по два в ряд и шагать наверх.
Пока дети развлекались и рыдали в подземелье, взрослые наверху пытались навести порядок в своих рядах. Дом был забит народом, галдели и говорили разом. Ксюша, сообразив в первый момент, что надо спасать детей, теперь беспомощно крутила головой.
– Ну что, Хозяйка Медной горы, заварила кашу? – спросил ее на ухо Олег. – Теперь расхлебывай!
– Выручай! – прошептала Ксюша. Он прокашлялся и гаркнул:
– Всем молчать! Полины родственники отошли к окну! Охрана – к стене! Милиция отдыхает! – заткнул он пытавшегося возразить Игоря. – Говори, Ксюша!
Растерянная, она и не сразу нашлась. Что говорить? Все на нее уставились, ждут. Ксюша повернулась к большой группе родственников подруги:
– Милости просим! Приятно познакомиться! Славно, что вы приехали. Главное – вовремя. – Она невольно усмехнулась.
Полины сестры восприняли это как сигнал к началу родственных лобызаний. Полю и Васю захватили в плотную толпу. Их тискали и приговаривали: мы думали, мальчик шутит, а тут страсти какие. Вася со всеми, включая Зойку, перецеловался и переобнимался. Жениху Скворцову, которого тоже принесла воробьевская волна, он с чувством пожал руку.
Ксюша обратилась к телохранителям:
