Александра Маринина - Оборванные нити. Том 3
— Душ примешь с дороги? — спросила она. — Или сразу за стол?
— Сначала в душ.
Он вышел из ванной с влажными волосами, внимательно осматривая квартиру: теперь это его дом на всю оставшуюся жизнь. Если раньше, приезжая в Москву только на время отпуска, он не обращал особого внимания ни на новые обои, ни на новые шторы, ни на новые вещи — зачем? Все равно он скоро отсюда уедет, — то теперь смотрел пристально. Это его дом. Ему здесь жить.
Лена ждала его, сидя за столом, одетая так, словно собиралась вот-вот куда-то уйти: не в домашней одежде, а в платье. В ушах серьги, на руках два кольца и браслет. Принарядилась к приезду мужа, подумал Саблин и не смог понять, приятно ему это или смешно.
Еда была вкусной, готовила Лена хорошо, и Саблин с аппетитом поглощал закуски, салат и мясо с картофелем и жареными овощами. Когда дело дошло до чая с пирожными — саблинскими самыми любимыми, за которыми надо было ездить специально и которые продавались только в одной кондитерской, на Тверской, больше нигде такую вкуснотищу не выпекали, — Лена вздохнула.
— Сережа, я ухожу от тебя.
Он оторопел. Решил, что ослышался.
— Уходишь? — глупо переспросил он. — Куда?
— У меня есть другой мужчина, который меня любит и которому я нужна и интересна, — было видно, что Лена нервничает, голос ее подрагивал предательски, пальцы суетливо бегали вдоль черенка лопаточки для торта, которую она положила на край блюда с пирожными. — Ты ведь никогда меня не любил, ты только мучился со мной и с Дашкой, долг выполнял. Думаешь, я этого не видела, не понимала? Но я очень тебя любила и не хотела с тобой расставаться, поэтому какое-то время еще надеялась, что у нас с тобой все наладится, образуется. А ты уехал и становился с каждым годом все дальше и дальше. И даже отпуск, который ты проводил с нами, ничего не менял, я все время чувствовала, что я для тебя чужая, не родная, тебе со мной скучно, тебе не интересно, что происходит в моей жизни, что я думаю, что я чувствую. Тогда я впервые решила уйти от тебя, но испугалась, что не справлюсь одна. Ты решал все наши проблемы, ты присылал хорошие деньги, гораздо большие, чем алименты, которые я бы получала в случае развода, у меня был статус жены, что немаловажно, а Дашка знала, что я не мать-одиночка и что у нее есть папа. Пусть в другом городе, но есть, он нас не бросил, он там работает на интересной и ответственной работе, им можно гордиться, и он приезжает в отпуск и возит нас всех за границу на курорты. Для девочки это было важно. И для меня тоже.
Она замолчала, остановив взгляд на стене поверх головы Саблина. Смотреть ему в лицо она не хотела. Или не могла?
— А теперь? — резко спросил он.
— А теперь неважно. Дашка выросла, она вот-вот сама уже замуж выйдет, а у меня есть мужчина, которому я интересна и которому со мной не скучно.
Значит, его и здесь обманывали. Значит, и дома, в семье, все было не так, как он думал, не так, как представлял себе. Наверное, это его пожизненный крест — ошибаться в людях.
— Ну и почему ты столько лет ждала? — зло проговорил он. — Ушла бы давно к этому своему мужчине.
— Я боялась, что ты начнешь делить квартиру, и алименты были бы меньше, чем то, что ты присылал.
Ему стало противно. Оказывается, Лена все эти годы считала его куркулем, скупым и мстительным, который удавится за копейку и будет при разводе делить все с женой, вплоть до чайных ложечек.
— Господи, Ленка, ты столько лет меня знаешь, неужели ты подумала, что я буду что-то с тобой и Дашкой делить? Я бы вам все оставил. И денег давал бы столько же, сколько и раньше. За кого ты вообще меня принимаешь?
И в этот момент он понял, что они с Леной так и остались друг для друга чужими и малознакомыми. Она никогда не была ему интересна, это правда. И у нее не хватало душевной мудрости и ума, чтобы разобраться в собственном муже и его характере, понять, какой он на самом деле, рассмотреть его. Но ведь он уехал и столько лет жил вдали от семьи, а пока они жили вместе, он много работал и с Леной почти не разговаривал. Не о чем было. Чего ж удивляться, что она его совсем не знает? Все закономерно. Как сказала бы Ольга, «закон жанра».
— Отпусти меня, Сережа, — в голосе жены зазвучала мольба, видно, она неправильно расценила его тяжелое молчание и решила, что он собирается ее удерживать. — Я ведь не нужна тебе. Я не спрашиваю, была ли у тебя все эти годы другая женщина, мне это не интересно, но думаю, что была, при твоем-то сексуальном аппетите и темпераменте. Теперь ты свободен, можешь попробовать связать свою жизнь с ней, если она захочет, конечно.
— Но почему ты молчала? — допытывался он. — Почему не сказала, что тебя что-то не устраивает в нашей семейной жизни, что тебе хочется чего-то другого?
— Я давала тебе понять. Только ты ничего не видел и не замечал. Ты вообще не обращал на меня внимания.
И вдруг он увидел. Увидел то, чего не замечал много лет. Увидел и понял, сколько прошло времени с тех пор, как Лена была для него маленькой девочкой, которую он приручил и которую не смог бросить на произвол судьбы. Он так и считал все эти годы ее маленькой девочкой, не приспособленной к столичной жизни и нуждающейся в опеке и поддержке. И вдруг он увидел, как она постарела. Она уже давно не девочка, и если Дашка действительно собирается замуж, то Лена вот-вот станет бабушкой. Морщинки, седина, дряблость кожи, испортившаяся фигура. Признаки начинающегося старения. Это зрелая самостоятельная женщина, которой он, Саблин, не нужен.
Может быть, это и к лучшему. Он, наконец, разведется и станет жить с Ольгой и ее приемным сынишкой. У него будет новая семья, новая работа. Одним словом, новая жизнь.
Так что все к лучшему. Он звонил Ольге, когда понял, что возвращается в Москву, и знал, что она до середины сентября будет находиться в Прибалтике вместе с родителями и ребенком. Вот и хорошо. Он не станет сейчас ей звонить, ничего не скажет, начнет работать в Московском городском Бюро на новой должности, а когда она вернется — они уже не расстанутся.
* * *На следующий день Сергей переехал к матери. Юлия Анисимовна не скрывала своей радости. Мало того что сын, любимый и единственный, будет жить с ней, так и еще брак с Леной наконец распался окончательно.
— Тебе понадобилось двадцать лет, чтобы понять, что я права! — заявила она Сергею. — Не слишком ли долго для такого умненького мальчика, как ты?
— Мам, — устало проговорил Саблин, — я все давно понял. Просто не хотел с тобой обсуждать. И давай не будем поднимать эту тему ни сейчас, ни впредь. Как сложилось — так сложилось.
— А Оля знает? Ты ей звонил? Говорил, что ушел он Лены?
