Альфред Дёблин - Берлин-Александерплац
Наконец подкатили грузовики. В первую машину сели агенты уголовного розыска, полицейские комиссары и несколько женщин-агентов. На этой же машине некоторое время спустя сюда привезут несколько десятков арестованных, а среди них и Франца Биберкопфа; ангелы уже покинули его, и взглянет он на людей иными глазами, чем глядел совсем недавно, выходя из закусочной, но ангелы возрадуются, запляшут, да, да, уважаемые читатели, верующие ли вы или не верующие, но так оно и будет!
Грузовик с агентами в штатском уже в пути. Это хоть и не боевая колесница, но как-никак колесница Фемиды. Агенты сидят в кузове на скамьях, и грузовик катится через Александерплац среди мирных такси и автомобилей торговых фирм. Впрочем, и пассажиры этой машины выглядят довольно миролюбиво, ведь это война тайная, ее не объявляют. Просто едут люди по долгу службы: мужчины покуривают — кто трубку, кто — сигару; дамы переговариваются, спрашивают: кто вон тот господин на передней скамье, вероятно репортер, значит, завтра все будет в газетах. Так и катят они вверх по Ландсбергерштрассе, приходится ехать окольным путем, иначе во всех ближних пивных поймут, что предстоит облава. А прохожие поглядят вслед грузовику, да тут же и отвернутся. С этими шутки плохи: проехала полицейская машина — готовится облава где-то по соседству. Подумать только — до сих пор еще бывают такие вещи, ну да ладно, пойдем, а то в кино опоздаем.
На Рюккерштрассе грузовик останавливается, все высаживаются и идут дальше пешком. Маленькая улица безлюдна, отряд идет по тротуару. Вот и "Рюккер-бар".
Заняли выход, поставили караульных у дверей и напротив, на той стороне улицы, остальные ввалились в бар.
— Добрый вечер!
Кельнер ухмыляется. Знаем, мол, не первый раз.
— Что прикажете подать?
— В другой раз, времени нет, получите со всех деньги, облава; повезем всех в полицейпрезидиум.
Смех, протесты! Это что еще такое, подумаешь начальники! Ругань, смех.
— Спокойней, господа, не волнуйтесь!
— Но у меня же документы в порядке.
— Вот и радуйтесь — через полчаса отпустим вас на все четыре стороны!
— Мне некогда, у меня — дела!
— Брось, Отто, стоит ли волноваться?
— Осмотр полицейпрезидиума при вечернем освещении. Вход бесплатный!
Живей пошевеливайтесь! Грузовик набит до отказа, кто-то мурлычет модный фокс: "Ах, кто ж это сыр на вокзал покатил и пошлину не уплатил? Нахальство, ну кто ж это так подшутил? Полиция сердится, свет ей не мил: ах, кто ж это сыр на вокзал покатил?.."
Машина отъезжает, все подхватывают: "Ах, кто ж это сыр на вокзал покатил?.."
Что ж, дело идет как по маслу. Дальше пойдем пешком. Какой-то элегантный господин пересекает улицу, кланяется, это начальник отделения.
— Здравствуйте, господин комиссар!
Они входят вдвоем в подъезд ближайшего дома, остальные разбиваются на группы, сбор — на углу Пренцлауер и Мюнцштрассе.
Заведение на Александерштрассе битком набито; пятница — день получки, как тут не выпить? Гремит радио, играет оркестр. Агенты проталкиваются к стойке, молодой комиссар перекинулся несколькими словами с каким-то господином, оркестр перестал играть. Облава! Уголовная полиция, все присутствующие будут доставлены в полицейпрезидиум. Посетители сидят за столиками как ни в чем не бывало, смеются, болтают, кельнер обслуживает гостей. В коридоре шум, плач, забрали трех девиц, одна из них кричит: "Я же там выписалась, а здесь еще не успела билет получить", — "Ничего, переночуешь разок у нас, велика беда?" — "Не пойду, не пойду! Пустите! Не смейте!" — "Ну, ты тут истерику не устраивай! Не советую".
"Выпустите меня, пожалуйста!" — "Не могу, не имею права, придем на место, тогда поговорим". — "Сколько же еще ждать?" — "Машина только что ушла, вернется, вы и поедете!" — "А почему вам дают так мало машин?" — "Ну, вы нас тут не учите. Без вас разберемся!" — "Кельнер, бутылку шампанского — ноги помыть!" — "Слушайте, мне же надо на работу, я работаю здесь рядом, у Лау, кто же мне за прогул заплатит?" — "Ничего не поделаешь, отпустить вас никак не могу". — "Да я ж вам говорю, мне на стройку надо, это же насилие". — "Все пойдут с нами, все, кто здесь есть". — "Да ты, брат, не шуми, на то и полиция, чтобы облавы устраивать, за что же им жалованье платят?"
Задержанных партиями увозят в полицейпрезидиум, машины уезжают, снова возвращаются, агенты разгуливают по пивной; в дамской уборной крик и шум, одна из девиц бьется на полу, возле нее стоит ее кавалер.
— Что вы тут делаете в дамской уборной?
— Сами видите, с женщиной истерика. — Лягавые многозначительно улыбаются.
— А удостоверение личности у вас при себе? Нет? Так и следовало ожидать! Тогда потрудитесь остаться здесь, вместе с дамой.
Та все кричит и бьется в судорогах. Старая история, знаете ли, когда все кончится, она встанет и еще танго пойдет танцевать.
— Попробуй тронь! Так стукну, костей не соберешь. Беги гроб заказывай!
Бар уже почти опустел. У двери двое шупо крепко держат за руки какого-то человека. Тот орет:
— Я был в Манчестере, в Лондоне, в Нью-Йорке, и ни в одном городе нет таких безобразий, ни в Манчестере, ни в Лондоне…
Его выталкивают на улицу. Катись колбаской, не задерживайся. Да не забудь поклонись своей покойной собачке.
В четверть одиннадцатого вся эта процедура уже приближалась к концу, только впереди на возвышении, и сбоку, в углу, оставалось еще несколько занятых столиков. В этот момент в зал вдруг вошел какой-то мужчина, хотя, собственно говоря, пивная давно уже была закрыта для публики. Шупо неумолимы и никого не впускают. Девицы то и дело заглядывают в окна с улицы. "Ах, господин начальник, у меня же свидание назначено!" — "Ничем не могу помочь, фрейлейн, придется вам зайти еще раз, часов в двенадцать. Да вы не беспокойтесь, до тех пор ваш ненаглядный посидит у нас в полицейпрезидиуме".
Но вошедший седой господин стоял у двери и видел, как только что отправляли партию задержанных; напоследок шупо пустили в ход резиновые дубинки, потому что на грузовике не было больше места, а люди рвались из пивной. Машина отъехала, у входа стало свободнее, и этот человек спокойно прошел в дверь мимо обоих агентов. Те как раз глядели в другую сторону, потому что там уж опять кто-то ломился в бар и ругался с не пускавшими его полицейскими. В тот же момент из казармы подошел, под улюлюканье толпы на противоположной стороне улицы, новый отряд шупо; полицейские на ходу затягивали туже пояса. Тем временем седой мужчина вошел в бар, взял у стойки бокал пива и поднялся с ним по ступенькам во второй зал. Из дамской уборной все доносился женский крик, и несколько человек за столиками смеялись и болтали, делая вид, будто происходящее их совершенно не касается.
Пришедший сел за свободный столик, отхлебнул пива, огляделся по сторонам. И вдруг его нога наталкивается на какой-то предмет на полу, около самой стены. Он нагнулся, пошарил рукой; э, да под столом револьвер, верно кто-нибудь бросил! Что ж, это недурно, теперь, значит, у меня целых два. На каждый палец по одной душе, а если господь бог спросит, для чего, то я скажу — так, мол, и так, если уж на земле не довелось в каретах поездить, то хоть на небо можно барином пожаловать. Вот устроили тут облаву, правильно делают. Кто-нибудь из начальства в полиции хорошо позавтракал, ну и решил: пора опять устроить большую облаву, чтоб было о чем в газетах писать. И наверху увидят, что мы не сидим без дела! Или, может быть, кому-нибудь хочется получить повышение по службе, или прибавку к жалованию, или его жене нужно меховое манто, вот и мучают людей, да еще непременно в пятницу — в день получки.
Седой мужчина не снял шляпу, правая рука у него в кармане, да и левую он вынимает из кармана только когда берется за бокал. Один из агентов, в зеленой охотничьей шляпе с кисточкой, прошел по залу, поторапливая оставшихся гостей. Столики стоят пустые, на полу пачки от сигарет, обрывки газет, обертки от шоколада. Заканчивайте! Сейчас повезут последнюю партию.
Вот агент подошел к седому господину:
— Вы уже расплатились?
Тот буркнул, глядя прямо перед собой:
— Не видели разве, — я только что вошел!
— Зря! Но раз уж зашли, вам придется прогуляться с нами.
— Это уж мое дело.
Агент, плотный, широкоплечий мужчина, оглядел его с головы до ног: что он, с луны свалился? Нашел время скандалить! Агент молча отошел от столика и спустился вниз по ступенькам, но, случайно обернувшись, поймал на себе горящий взгляд седого. Скажи как смотрит, тут что-то не так. Агент подошел к двери, где стояли другие, пошептался с ними, и они все гурьбой вышли из бара. Несколько минут спустя двери распахнулись, агенты снова ввалились в бар, кричат:
— Все, кто остался, к выходу!
— В следующий раз и меня с собой заберите, — смеется кельнер. — Уж больно любопытно посмотреть, что у вас там за комедия происходит.
