Карен Молинэ - Белладонна
— Какая она была тогда? — спрашивает Гай.
— Странная. — Притч плотнее запахивает воротник пальто. — Никогда в жизни не встречал женщины, которая умеет вот так, незаметно, подкрадываться.
— Она и до сих пор умеет.
— Не удивляюсь. Леандро говорил, слуги называют ее la fata. Она похожа не на человека, а на привидение. Иногда кажется, что она вот-вот испарится прямо на глазах. Необычная особа. — Он снова косится на Гая. — Вижу, вы в нее влюблены.
— Да. — Лицо Гая мрачно, как сегодняшнее хмурое небо. — Неужели это тоже так заметно?
— То, что вы влюблены, или то, что вы считаете свою любовь безнадежной?
Гай смотрит на Притча, удивляясь тому, что этот человек так безошибочно вычислил его. Он готов улыбнуться. У нее в самом деле талант нанимать самых лучших людей. Он вспоминает, как однажды уже имел разговор об этом с вашим покорным слугой. Стоял благоуханный вечер, мы сидели на веранде в Ла Фениче и болтали о том о сем.
— Ей с вами повезло, — сообщает он Притчу.
— Очень рад, — отвечает тот, — что моя работа помогает решить столь важное дело.
— Готов помочь, — говорит Гай. — Всем, чем смогу. Мне нужно чем-нибудь заняться. Пожалуйста, дайте мне задание.
— Рад бы. Сейчас основная наша работа — ждать. Мы почти у цели.
— Понятно.
Они прогуливаются в дружелюбном молчании, оба погружены в мысли о Белладонне.
— Можно задать вопрос? — произносит наконец Гай.
— Конечно.
— Кто такой Джек? Брайони зовет его «дядя Джек». Он работал с ними в клубе «Белладонна», верно?
— Да. Джек Уинслоу. Достойнейший человек; она решилась довериться ему, — отвечает Притч. Он в точности знает, что кроется за вопросом Гая. — Заметьте, он тоже был влюблен в нее. Я слышал это в его голосе и однажды, когда мы болтали по телефону, спросил напрямик. «Она сказала, что у нее нет сердца», — вот все, что он мне ответил. Это его чуть не убило.
— Но он все равно работает на нее, правда?
— Да, но косвенно. Координирует ее дела в Нью-Йорке. Он теперь женат. Обзавелся семьей. Стал немного счастливее.
— Понимаю.
— Простите, — говорит Притч, приподнимая шляпу. — Мне пора. Если все пойдет, как задумано, я вскоре свяжусь с вами.
— Спасибо, мистер Притчард, — говорит Гай.
— Зовите меня Притч, — откликается тот. — Меня все так называют.
Они прощаются, Гай медленно бредет в отель. Притч направляется к ближайшей пивной — поразмышлять над кружечкой «Гиннеса». Он нашел их слабое место — подобрал ключик, по его выражению. Он доберется до Клуба через сына одного из его членов, некоего сэра Бенедикта Гибсона, парламентария, который тоже присутствовал на похоронах. Идеальный случай: мы заманим его семью в сети и пригрозим скандалом. Заставим раскрыть карты.
Сэр Бенедикт проводит рабочие дни в городском семейном доме на Итон-сквер, а выходные — в загородном поместье в Глостершире. Его сыну Арунделу скоро исполнится девятнадцать, и его, по нашим расчетам, вот-вот допустят в райские кущи. Очень впечатлительный юноша. В целом добрый и порядочный, разве что немного избалован. Как почти все мальчики его класса преклоняется перед отцом и в то же время ненавидит его, беззаветно опекает мать и младшую сестренку Джорджину, предусмотрительно спрятанную в частной школе. Прогуливая занятия в Кембридже, Арундел нередко проводит выходные на Итон-сквер, в компании одних только слуг. Родители поощряют это времяпрепровождение — раз уж мальчику все равно надо перебеситься, пусть лучше проводит время в достойном обществе. Ничего страшного, скоро остепенится.
Верно, очень скоро.
Мы отнимем у Арундела всего несколько часов. Притч пошлет свою лучшую команду, и те без лишних трудностей уберут прислугу с пути. На всякий случай пошлем им пару хороших бутылочек. Но они и без того всегда крепко спят, когда Арундел возвращается с вечеринок. Он мальчик разумный, ведет себя тихо, и, кто знает, вдруг ему захочется тайком привести с собой юную леди?
А мы будем вести себя еще тише.
Сыщики выслеживают его уже не первую неделю, и операция назначена на сегодня. Единственный рискованный момент — не упустить Арундела в клубе, когда его друзья напьются вдрызг. Мы должны быть уверены, что он идет домой один и не слишком пьяный.
Серьезные беседы всегда лучше проводить под покровом ночи.
В замке скрежещет ключ; дверь приоткрывается и тут же захлопывается, с тяжелым грохотом, как и положено двери старинного богатого дома. Арундел Гибсон кладет ключ на стол в передней. Проходит в гостиную, скидывает пальто на диван, затем подходит к буфету и наливает себе выпить. Эти звуки хорошо знакомы нам.
— Чудесный виски, старина, — произносит чей-то голос.
— Лучшего не найти, — поддакивает второй.
— Составь нам компанию.
— Что? Что такое? — Арундел в панике озирается. Незнакомые голоса в отцовской гостиной так пугают его, что он совершенно теряется. Кроме того, его мысли еще немного путаются после приятного вечера с дружеской болтовней и флиртами, а последний мартини явно оказался лишним. — Кто вы такие, черт побери?
— Я — Стриж-один, — говорит первый голос, глубокий и хриплый.
— Я — Стриж-два, — говорит второй, такой же.
— Зови нас просто Стрижами.
— Кто вы такие? — повторяет Арундел, постепенно приходя в себя. — Как вы смеете?
— Еще как смеем.
— Такая у нас работа.
— Что вы здесь делаете? — спрашивает Арундел, подходит к столу и откидывает со лба светло-каштановые волосы. Глаза у него карие, немного потемнее волос, он высок и худощав, взгляд у него решительный. — Почему вломились в дом моих родителей? Я звоню в полицию.
— Я бы на твоем месте этого не делал.
— Это еще почему? — спрашивает Арундел.
— Полиция знает, что мы здесь, — самодовольно отвечает Стриж-один.
— Точнее говоря, полиция нас и послала, — подтверждает второй.
— Просила побеседовать с тобой.
— Полиция не хочет вмешиваться в это дело.
— В это чертовски трудное дело.
— Еще какое трудное.
— Что вы хотите сказать? — спрашивает Арундел.
— Что хотим, то и говорим, — отвечает Стриж-один.
— Но зачем полиции присылать вас? — озадаченно спрашивает Арундел.
— Напряги воображение, милый мальчик.
— Мы думали, ты умнее.
— Ничего не понимаю, — говорит Арундел. — Моему отцу грозит опасность?
— Опасность? Нет.
— Не грозит.
— Я бы лучше сказал — неприятности.
— А вот неприятности — грозят.
— Вот почему мы здесь.
— Предостеречь тебя.
— И попросить тебя о помощи.
— Мы надеемся на тебя.
— Меня? О помощи? — кричит Арундел. — Что вы такое говорите? — Но все-таки он уже не так насторожен. Певучий речитатив Стрижей, их спокойная уверенность убаюкивают его. Он отпивает глоток виски. Они чувствуют себя как дома, замечает юноша, и ему в голову приходит неожиданная мысль: сам он никогда не испытывал под родительским кровом такого спокойствия. — Мне казалось, профессионалы здесь — вы.
— Но ты ему родной.
— Тебе он доверяет.
— И мы тебе доверяем.
— Достоин ли ты доверия, Арундел Сирил Сент-Джеймс Гибсон?
— Чудесное имя. Просто шикарное, — вкрадчиво сообщает Стриж-один.
— Еще какое шикарное, — подтверждает Стриж-два.
— Только произносить трудновато.
— Верно. Ладно, к делу. Арундел Гибсон, ты человек чести?
— Человек слова?
— Можем ли мы довериться тебе?
— Как мужчине?
— Как джентльмену?
— Можем?
— Можем?
У Арундела голова идет кругом от выпивки и потрясения.
— Что вы задумали против моего отца? — выдавливает он. — Что, черт возьми, вы затеваете?
— Ты не ответил на наш вопрос, — с грустью произносит Стриж-один. Гости переглядываются.
— Некогда терять время, — говорит Стриж-два.
— Совсем некогда.
— Он не тот человек, какой нам нужен.
— Не тот, старина. — Они дружно встают.
— Скоро увидимся.
— Очень скоро. Горячо благодарим за внимание.
— Простите, если напугали.
— В следующий раз нам больше повезет.
— Погодите. Постойте! Не уходите, — останавливает их Арундел, отставляя бокал, и умоляюще воздевает руки. — Расскажите, что вам нужно. Это касается моего отца. Клянусь, я никому не скажу. Честное слово.
— Честное слово, — повторяет Стриж-один.
— Честное-пречестное, — поддакивает Стриж-два.
— Молодец, старина.
— Как мы и надеялись.
— Да. И даже лучше.
— В самую точку.
— По этому поводу надо бы наполнить бокалы.
— Не возражаю.
— Вы говорили о моем отце? — с раздражением перебивает Арундел.
— Да, верно. О твоем отце.
