KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Себастьян Фолкс - Неделя в декабре

Себастьян Фолкс - Неделя в декабре

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Себастьян Фолкс, "Неделя в декабре" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Клэр его слова, похоже, не позабавили.

— Вы когда-нибудь смотрели эту чушь? Совершеннейший ужас. Люди претенциозные почему-то видят особый шик в том, чтобы уверять, будто она им нравится. А скажи, что ты на самом деле думаешь, и тебя сочтут снобом.

— Но вас это не пугает?

— Нет, конечно, — ответила Клэр. — Должен же кто-то и правду говорить. Такое телевидение — это порочная эксплуатация глупых и невежественных людей бессердечными богатыми негодяями. Позор нашего общества.

Габриэль прикусил губу:

— Вам следовало бы вести газетную колонку.

— Это уже вторая работа, какую вы мне предлагаете. Вы, часом, не подрабатываете в свободное время агентом по трудоустройству?

— Нет, решаю кроссворды и читаю поэтов. Начинаю, впрочем, думать, что для заполнения пустынь великой вечности, из которых состоит мое свободное время, и кроссвордов придумано недостаточно, и поэтических строк написано мало.

— Марвелл, — отметила Клэр.

— Да.

— Но почему у вас так много свободного времени?

— Потому что я веду слишком мало дел.

— А почему же вы…

— Не знаю. Я непопулярен. И контора моя тоже. Работой там никто особо не завален, — кроме хозяина. Ну и еще одного королевского адвоката, который ведет только торговые дела.

— Вряд ли причина только в этом.

— Да, тут вы, наверное, правы. Причина, я думаю, зарыта поглубже. Возможно, солиситоры чувствуют, что мне недостает энтузиазма. Однако это меняется. Мне кажется, что я перевернул какую-то страницу. Я уже получил на следующий год четыре дела. В январе одно из них пойдет в апелляционный суд, и думаю, это многое переменит.

— А скажите, вы голосовали за Ланса на дополнительных выборах? — спросила Клэр.

— Нет. Я из другого избирательного округа.

— Как и сам Ланс.

— Да и в любом случае я не знаю, во что он верит, — сказал Габриэль. — Мне всегда казалось, что он мог бы состоять в любой партии. Возможно, он просто вступил в университете не в тот клуб. Подбросил монетку, когда выбирал его. Думаю, все, к чему он стремится, — это власть. Ему хочется управлять.

— Ну, возможно, придет и его день. С миссис Уилбрехем он уже явно нашел общий язык.

— Что же, надеюсь, этот день придет уже скоро. Для его же пользы.

— Красное или белое, сэр? — Над плечом Габриэля изогнулся, вглядываясь в недоеденный салат и некрасиво разломанный ломоть ржаного хлеба, «школьный инспектор».

— Красное, пожалуйста, — сказал Габриэль.

Он решил, что пора бы ему побеседовать и с женщиной, сидевшей от него слева, с Назимой аль-Рашид. И разговор их быстро переключился с ее остававшегося пустым винного бокала на вопросы веры.

— Вы очень религиозны? — спросил Габриэль.

Назима улыбнулась:

— Да нет. Моя семья никакой религиозностью не отличалась. Я была самой обычной йоркширской девушкой. А вот семья Молотка — моего мужа — состояла из глубоко верующих людей. И сам он такой же. И мой сын. Сын с детства пел и читал Коран в мечети, пока не увлекся политикой. Но теперь, по-моему, возвращается к исламу.

— Вы этим довольны?

— Конечно.

Что-то не выглядит она такой уж довольной, подумал Габриэль. Брови Назимы сдвинулись, карие глаза словно затуманились. Красивая женщина, думал он, но выглядит почему-то печальной — возможно, ей кажется, что ее оттолкнули на обочину и она лишь наблюдает за жизнью других, но не участвует в ней.

— Так или иначе, — сказал он, — Коран — книга занятная, верно? Не комичная, разумеется, но странноватая.

— Вы имеете в виду, занятная тем, что не похожа на другие?

— Да. И тем, что напрочь лишена структуры.

— Он писал то, что ему диктовалось.

— Я знаю. Архангелом Джабраилом. Однако мой тезка никакой практически повествовательной дисциплиной не отличался. Эта книга просто набрасывается на читателя, правда? И в ней на удивление мало собственно рассказа. Одни утверждения.

— Еще красного вина, сэр? Сейчас подадут баранину.

— Да. По-прежнему красного, спасибо.

Габриэль почувствовал, что «инспектор», до середины пополнив его бокал бургундским Ланса Топпинга, мысленно поставил против его школы пометку «сомнительная».

Он повернулся к Клэр, однако та уже разговаривала со своим соседом справа; Назима повернулась к соседу слева, и это дало Габриэлю несколько минут передышки. Слухом он обладал на редкость острым и даже при том шуме, какой создавали гости, мог на краткое время подключаться к разговорам и отключаться от них.

Магнус Дарк склонялся над столом к сидевшему напротив него Ричарду Уилбрехему:

— Так каким образом вы хотели бы ограничить иммиграцию?

Уилбрехем неловко улыбнулся:

— Я полагаю, правило Чатем-Хауса[67] остается в силе и здесь?

Дарк пожал плечами и покраснел, — как если бы Уилбрехем усомнился в его чести, — но, впрочем, не отступился:

— Назовите хотя бы примерные цифры.

Софи Топпинг:

— Не будьте таким приставалой, Магнус.

Уилбрехем:

— Видите ли, вы должны понимать, что в этом году семьдесят пять процентов лондонских рожениц сами родились в других странах.

Индира Портерфилд:

— Как человек, тоже родившийся не здесь, могу сказать, что…

«Штык» Боровски:

— Если вам нужен прекрасный футбол, вы не можете составлять команду только из английских игроков.

Оля:

— Да, Тадеуш платит большие налоги.

Роджер:

— Нет, от добавки не откажусь. Где вы берете это бургундское, Ланс?

Слушать никто никого не желал, и на лице Ричарда Уилбрехема обозначилось умиротворенное облегчение — гомон, поднятый людьми, бубнившими каждый свое, не позволял Дарку и дальше лезть к нему с вопросами…


Хасан аль-Рашид сидел в последнем вагоне поезда, шедшего на запад по линии «Дистрикт». Между его ног стоял на полу плотно набитый нейлоновый рюкзак. Одежду Хасана составляли темно-синяя шерстяная шапочка, анорак, джинсы и горные ботинки с толстыми носками. Он побрился, чтобы выглядеть как можно более неприметным, и теперь крепко сжимал левой ладонью правую. Чего она жаждет, эта ладонь, думал Хасан, почему он стискивает ее с такой силой?

Конец приближался, Хасан и вправду ехал к своей последней цели, и это немного успокаивало. Поезд довезет его почти до самого вокзала Ватерлоо, откуда он поедет к «Глендейлу», где сойдутся все остальные. Хасан полагал, что все они будут волноваться, бить друг друга по плечам, как регбисты перед матчем, чтобы проникнуться чувством локтя, подбодриться. Скоро он встретится со своими друзьями. То, что ими задумано, хорошо и правильно: чистое дело в грязном, сбившемся с пути мире.

Он цеплялся за обещавшие всем мученикам вечную жизнь слова Корана — просто потому, что слова «Хадисов», сборников мудрых изречений Пророка, произнесенных им в течение всей его жизни, были куда менее утешительными. Они без всяких оговорок объявляли самоубийство грехом и уверяли, что тот, кто его совершит, так и будет раз за разом накладывать на себя руки в загробной вечности. О «Хадисах» Хасан старался не думать.

Чтобы не привлекать к себе подозрительных взглядов, он старался смотреть прямо перед собой, но без чрезмерной угрюмости. Старался выглядеть усталым, но не одурманенным чем-либо; не желающим вступать в какие бы то ни было отношения с окружающими, но лишь потому, что так в этом городе принято. И прежде всего — выглядеть совершенно спокойным. В этом, был уверен Хасан, ему поможет одежда: будничная, безликая, но чистая и добротная — любопытные взгляды отскакивают от такой, точно мячик от стены. Хасан был сейчас воплощением мистера Лондонца, временно впавшего в оцепенение человека, каждая пора которого твердит: «Оставьте меня в моем собственном маленьком мире, в моей якобы жизни — относитесь ко мне с уважением, но близко не подходите».

Поезд шел слишком быстро. Кто его ведет? Они уже выбрались из Эссекса и катили, минуя Степни, Боу, Майл-Энд, по старому Ист-Энду — когда-то оплоту кокни, теперь мусульман. Хасан тяжело вздохнул, подумав о тянувшихся над его головой узких улицах, на которых торговали халялем, о рыночных тележках, ростовщиках, продавцах паранджи. Смогут ли эти люди создать крепкое основное ядро, фундамент второго халифата? Хватит ли им для этого сил?

Да, машинист его поезда не ведает жалости. Куда он так спешит? Поезд уже ворвался в финансовый мир, раскинувшийся вокруг станции «Монумент», затем миновал Кэнон-стрит и Мэншн-Хаус, где кафиры, лихорадочно работая по двенадцать часов в день, отчаянно пытаются перетащить какие-то деньги из одного фонда в другой… Горе всякому хулителю-поносителю, который собрал богатство и приготовил его! Думает он, что богатство его увековечит. Так нет же! Будет ввергнут он в сокрушилище, в огонь воспламененный…

Все свои три университетских года Хасан пересаживался на Северную линию на станции «Набережная», однако, заглянув недавно в атлас Лондона, понял что до моста Ватерлоо лучше всего добираться от «Темпл», станции очень приятной — у выхода из нее торговали цветами, а чтобы оказаться у реки, достаточно было перейти улицу. Салим сказал им, что на метро ехать до Ватерлоо не стоит, — вокзал большой, международный, значит, там везде понатыканы видеокамеры системы наблюдения.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*