Щепа и судьба (СИ) - Софронов Вячеслав
Село встретило меня напряженной тишиной, и лишь где-то на окраине жалобно и с большими перерывами натужно гавкал никак не желающий заводиться одряхлевший мотоцикл, а иных звуков или движения не наблюдалось. Зато проходя мимо чуть не круглосуточно открытого магазина, заметил двух зачуханного вида мужичков, кинувшихся навстречу как к давно утерянному родственнику, найти которого они уже давно отчаялись. Как оказалось, еще спозаранку, ожидая открытия магазина, они успешно задержали сбежавшего от меня мерина-предателя, препроводили его в колхозное стойло, где я немедленно могу получить его за соответствующее вознаграждение. Цена тарифа за их отвагу и расторопность была традиционна и устойчиво держалась уже многие десятки лет по всему периметру советской границы, составляя емкость ноль пять литра.
Мои прямые возражения на полное отсутствие наличности на них мало подействовали. Точнее, никак не подействовали. И они великодушно сообщили мне, как вполне мирно разрешить эту проблему, не прибегая к насилию или иному виду экспроприации денежных средств у кого бы то ни было. По их словам, отсутствие денег в сельской местности, где они появляются у населения не так уж часто, не особо актуально. Местная торговля давно бы захирела и народная тропа в сельпо заросла сорной травой при неукоснительном соблюдении законов торговли. А потому мудрые работники прилавка давным-давно перешли на способ отпуска товаров, основанный на полном и неукоснительном доверии к односельчанам. И вот, коль мне хочется приобрести что-то и личность моя хорошо известна продавщице, то она, повздыхав для вида, непременно отпустит мне все, что требуется, записав сумму долга в особую тетрадку. И не встречалось еще случая, чтоб кто-то даже из самых запойных баб или мужиков тот неписаный закон нарушил. Иначе жизнь его омрачится большими неприятностями со стороны тех же самых собутыльников. Потому и для меня не составит особого труда пойти и взять для моих спасителей необходимую для расчета бутылку водки, пообещав расплатиться за нее с ближайшей зарплаты. Тем более, хихикнул один из мужичков, деньги за охрану телячьего загона мне все одно предстоит получать в правлении, где председательствует родной брат продавщицы, а уж он-то непременно напомнит о неоплаченном кредите.
И тут мне в голову пришла спасительная идея, как вернуть в загон разбежавшихся телушек, если привлечь к их поискам этйх самых расторопных мужичков. Не откладывая дело в долгий ящик, как на исповеди, вкратце сообщил им обстоятельства своего неосторожного согласия на выпас Лехиных телок. Мужики схватывали все, что называется, влет. И без долгих раздумий дали свое согласие телок тех найти, вернуть в загон и следить за персональной сохранностью каждой вплоть до прибытия законного их стража, то есть Лехи. За труды свои испросили они сумму, которая, как ни странно, но тютелька в тютельку совпала с вознаграждением за пастушьи труды, обещанным мне Алексеем. Плюс, пояснили они, стартовый допинг за пойманного мерина, который необходим им буквально сей момент.
Мне не оставалось ничего другого, как понуро двинуться в сторону сельпо и попробовать уговорить продавщицу вступить со мной в товарно-денежные отношения при отсутствии одной из главной составляющих этой нехитрой комбинации. Собственно говоря, все мы живем в долг, кто у родителей, большинство нас находится в финансовой зависимости от своих руководителей, но вот диктат торговых работников, или, как их называли во времена дореволюционные, лавочников стал возможен именно в глубинке нашего любимого до слез государства. И не потому, что селянам это по душе, а просто здесь в полной мере проявляют себя финансовые законы, родившиеся еще с момента изобретения предприимчивыми финикийцами самого действенного способа закабаления человека. Если вспомнить известную поговорку о том, что деньги портят человека, то, может, потому самая счастливая и неиспорченная часть моих соотечественников живет в деревнях и селах и ничуть не страдает от их отсутствия.
Войдя в магазин, постарался изобразить на своем лице максимум радушия от вида негостеприимной сухопарой тетки со сдвинутыми у переносья тонко выщипанными бровями. Не знаю, насколько мне удалась подобная мизансцена, но что-то заставило суровую продавщицу смилостивиться, и она тут же подвинула к себе размочаленную тетрадку в коленкоровом переплете, вписала в нее мою фамилию, а может, и должность и брякнула об алюминиевый прилавок донышком столь нужного мне товара.
Мои ангелы-хранители пришли в полный восторг в преддверии предстоящего опохмела и, буквально вырвав бутылку из рук, скрылись за углом сельпо, а вскоре изрядно повеселевшие появились верхом на уже оседланных лошадях. Я оглядел их критически и окончательно убедился, Лехиным телушкам от этих следопытов скрыться не удастся. Эти не то что телок, а самого черта за бороду притащат, коль пообещать им все, чего душа просит. Расспросив, где именно случилась пропажа подведомственного мне колхозного поголовья, дружно закивали головами и направились неспешным шагом в сторону мельничной запруды, которая, собственно, и стала виновницей всего со мной произошедшего. Мне же не оставалось ничего другого, как вернуться обратно в деревню и терпеливо ждать, чем закончатся их поиски. Уже по дороге вспомнил о мерине, из-за которого собственно и совершил свой поход, но отогнал кощунственную мысль хоть на
шаг приблизиться к невзлюбившей меня скотине. Пешим я ощущал себя гораздо уверенней, да и не было никакой надежды на перемену в его характере. В конце концов пешеходы, как известно, составляет большую часть человечества. И от этого на душе у меня наступил долгожданный покой и умиротворение! И вспомнил о своих героях, ждущих меня среди чистых стопок серой канцелярской бумаги, пошел чуть быстрее, даже посвистывая на ходу с подобием улыбки на опечаленном от многочисленных забот лице.
Мужички-спасители безукоризненно справились со своей работой и за два дня отыскали на партизанских тропах рогатых уклонистов. Причем долгое блуждание в чаще, несомненно, пошло им на пользу, и они выглядели не в пример толще и упитаннее, нежели их содержащиеся в стойле сестры. Мне захотелось даже посоветовать Алексею прейти на полное их лесное существование. Но вспомнилась печальная участь одной из телок, почившей навек после незапланированной встречи с грозным хозяином здешних мест. Благо, что за эти несколько дней он не проявил интереса к беззащитным партизанкам, блуждавшим непосредственно в его угодьях. А то бы… Чем бы все это могло закончиться, думать даже не хотелось.
…Алексей, как и обещал, появился в положенный срок приодетый в слегка похрустывающую на сгибах новую телогрейку без единой пока еще заплаты, с сияющей как начищенный самовар физиономией и тут же кинулся пересчитывать ненаглядных телушек. Признаюсь, мне стыдно было осознавать, насколько оказался неправ, наделив в своем воображении этих животных несовершенным разумом и поставив в один ряд с презренными курицами, ссылка на мозги которых стала общепринятой. Может, Лешкины телушки были какой-то другой породы или разум их после перенесенного недавно стресса вдруг просветлел, стал более совершенным, но то, как они вели себя, нужно было видеть!
Я просто застыл от невиданного ранее зрелища в нескольких метрах от загона, завороженно наблюдая за церемонией встречи пастуха со стадом. Это было нечто! Он, ласково что-то бормоча и пришлепывая губами, облокотился локтями о верхнюю перекладину, достал из оттопыренных карманов нарезанную ломтями буханку черного хлеба, потом соль в пакете, посыпал ее на верхний кусок и протянул белоголовой ближайшей к нему телочке. Та, блаженно улыбаясь, вот именно — она улыбалась ему! — нежно потянула краюху языком к себе, слизнула соль, вобрала в рот хлеб и начала жевать, прикрыв свои немыслимо нежно-бирюзовые глазища ажурной паутинкой длинных ресниц. Оказывается, у коров есть ресницы?! — впервые заметил это.
После лобызания хозяйской руки голубоглазая телочка грациозно отступила от своего повелителя, и тут же несколько других столь же симпатичных мордашек потянулись к Лешиным рукам, продолжая выражать ему любовь и признательность за то, что он не бросил их, а наконец-то вернулся, и сейчас каждая готова была облизать его загрубевшие руки шершавым языком, а хлеб… что хлеб — это то же самое как обязательные цветы при свидании с дамой. Когда закончились нарезанные куски, Леша достал из неразлучного рюкзака несколько хлебных буханок и принялся отламывать небольшие куски, поднося каждой своей подопечной хоть небольшую щепоть, но, как мне показалось, ни разу не перепутал всех из ста двадцати с чем-то рогатых голов одну с другой.
